— Я думаю, что это интересный вид спорта.

Чарли наклоняется и гладит меня по щеке.

— Милый, ты любишь бейсбол. Бейсбол, — говорит она более грозно.

И, как ни странно, это работает.

— Ах да, я имел в виду бейсбол.

Обе женщины удовлетворенно улыбаются мне.

Черт, я в полной заднице.

Бабушка расхаживает передо мной взад-вперед, в то время как Чарли сидит в сторонке. Ее просто засыпали вопросами о намерениях в отношении меня, на которые она ответила безупречно и честно. Я верю, что она говорила от чистого сердца, отвечая на каждый из них, и, черт возьми, это было приятно слышать. Она хочет этого. Она хочет меня.

Я справился с десятью сложными вопросами, начиная с того, как провожу время на работе в сравнении с тем, как провожу время с ней, и заканчивая тем, какие отношения связывают моих родителей. Мне кажется, я справлялся со всеми вопросами до этого момента.

— Как тебе известно, моя дорогая девочка была брошена у алтаря. — Чарли неловко поерзала в кресле. — Я хочу знать, есть ли у тебя намерение поступить с ней так же.

— Никогда, — говорю я, не задумываясь над ответом. Глядя на Чарли, продолжаю: — Мужчина, который бросил ее у алтаря, оказал мне огромную услугу, подарив возможность наслаждаться обществом этой девушкой. И теперь, когда я с ней, никак не могу найти выход, даже если бы захотел. — Я улыбаюсь. — Она застряла со мной.

— О боже, — говорит бабушка, прижимая ложку к груди. — Это был… ну… это был просто прекрасный ответ. Заставляет сердце пожилой леди биться сильнее в хорошем смысле.

Удовлетворенная — наконец-то — она откладывает ложку и говорит:

— Думаю, моя работа здесь закончена. Вы двое готовы идти к алтарю.

— Ты правда так считаешь, бабушка?

Она кивает.

— Да. Вы совместимы во всех смыслах. В вас столько уважения друг к другу, такого я не видела ни у одной пары, даже у твоих мамы и папы, Чарли. Заставляет задуматься, что превращение коллег в любовников — это путь, который нужно пройти, чтобы встретить человека, с которым суждено быть вместе.

Взяв Чарли за руку, я говорю:

— Что ж, я, безусловно, испытываю к ней огромное уважение

С лукавым видом она говорит:

— Это потому, что я вернулась на работу, несмотря на то, что ты уволил меня после первого часа работы?

Что за…

Я вскочил с кресла быстрее, чем ожидал, и с усмешкой указал на нее.

— Я, черт возьми, так и знал. Я, блядь, знал, что уволил тебя. — Я смеюсь и качаю головой, теребя короткие пряди волос. — Черт, детка, у тебя есть яйца.

— Я предпочитаю, чтобы все знали, что у меня огромные яичники, а не яйца, спасибо.

Бабушка смотрит на нас в замешательстве.

— Ты уволил моего ангелочка в первый же день?

— О, он именно так и сделал. — Чарли выглядит сейчас такой озорной… зловещей и счастливой. — Думаю, я показалась ему слишком резвой, он пожалел о своем решении нанять меня и сказал, чтобы я уходила. Я поняла, что он имел в виду, но на самом деле он не сказал прямо, что я уволена. Можете представить, как это на меня подействовало.

— О, боже! — Бабушка начинает смеяться. — Не увольняй мою девочку в первый рабочий день, это приведет к неизбежным неприятностям. Она влезет в твою жизнь, и ты даже не успеешь понять, что происходит.

— Я заметил. — Уперев руки в бока, я в недоумении склонил голову. — Знаешь, я думал, что схожу с ума?

Чарли громко смеется и кивает.

— Боже, твой растерянный вид говорил сам за себя. Жаль, что я не сняла на видео то утро, когда ты вышел из лифта и столкнулась со мной. Но, эй, все обошлось, верно?

Я подхожу к ней, поднимаю ее подбородок и говорю:

— Если бы я был умнее, то уволил тебя прямо здесь и сейчас за такое непослушание, но у меня нет на это сил.

— Она ослабила тебя. — Бабушка кивает. — Это случается с лучшими из нас.

С очаровательной улыбкой на лице Чарли говорит:

— Я призываю Вас уволить меня.

Я качаю головой и прижимаюсь к ее губам очень легким поцелуем.

— Ни за что.

— Ох, вы так мило смотритесь вместе, — говорит бабушка и усаживается в гостиной.

Мы следуем за ней, и когда Чарли пытается сесть на другой конец дивана, я тяну ее за руку и заставляю сесть рядом со мной. Обнимаю ее за плечи и крепко прижимаю к себе.

Сегодня вечером я понял одну вещь: я очень рад, что нам не пришлось притворяться перед бабушкой Чарли. Ненавижу ложь, любую фальшь, и необходимость притворяться перед этой дамой причинила бы мне боль. Мои родители воспитывали меня не так. Я не такой человек. Теперь, когда я знаю, что ее душевный покой реален, мне нужно попытаться добиться этого для моей девочки. Обращаясь к бабушке, я спрашиваю:

— Как ты себя чувствуешь? Есть какие-нибудь новости, о которых мы не знаем?

Улыбка на лице бабушки исчезает, когда она отворачивается к окну, сцепив руки на коленях.

Чарли напрягается рядом со мной, и я надеюсь, что не перегнул палку, но, к счастью, она не отстраняется. Она прижимается ко мне еще ближе, не сводя глаз с бабушки.

Наконец, бабушка говорит:

— Ничего нового сообщить не могу. Но, надеюсь, мы скоро во всем разберемся.

Очень уклончиво. Понимаю, как должно быть расстраивает Чарли и ее семью неведение, потому что, честно говоря, меня раздражает незнание.

— Если понадобится какой-нибудь специалист или что-то в этом роде, дай знать. У меня много знакомых в этом городе, и я могу потянуть за ниточки, если понадобится.

Чарли еще теснее прижимается ко мне. Она еще не знает, что я готов потянуть за любую ниточку, лишь бы Чарли была счастлива.

— Очень любезно с твоей стороны, Рэт. Я дам знать, если понадобится.

Желая немного подтолкнуть ее, ради Чарли, я спрашиваю:

— Доктор думает, что это серьезно?

Бабушка наконец смотрит в нашу сторону и, вздохнув, улыбается:

— Может, поговорим о свадебных планах? Это веселее, чем говорить о здоровье старушки.

— Мы просто беспокоимся, — говорит Чарли.

Мы.

Чарли сказала «мы». Термин неожиданный, но заставляет меня чувствовать себя причастным к происходящему, словно я не просто тусуюсь с этими двумя, связанными семейными узами, а на самом деле являюсь частью их семьи.

— Знаю, Чаки, и я сказала, чтобы ты позволила мне самой со всем разобраться. Я не хочу, чтобы вы беспокоились обо мне, особенно, когда у меня все под контролем. А теперь расскажите о своих планах. До свадьбы осталось всего пять недель, верно?

Я киваю, в то время как Чарли немного притихла, скорее всего, она расстроена

из-за того, что не может понять, насколько ухудшается здоровье ее бабушки. На месте Чарли я бы потребовал присутствия на приемах у врачей, чтобы узнать, что именно происходит. Но это я. Чарли кажется немного более сдержанной, когда дело касается ее бабушки. Хотя ей свойственно брать на себя ответственность, особенно когда я нахожусь в офисе, она готова подчиниться бабушкиной недомолвки.

— Думаю, у нас намечается кое-что на следующей неделе, верно, детка? — Спрашиваю я, слегка встряхивая ее за плечо, чтобы помочь ей прийти в себя.

— Что? О да. — Она кивает и пытается оживиться. — На следующей неделе у нас довольно много встреч.

— О? Каких встреч? — Взволновано спрашивает бабушка, и неловкий момент уходит.

— Дегустация тортов, посещение места проведения торжества и дегустация еды. Скоро мы разошлем приглашения, нам нужно выбрать цветы, а потом посетить уроки танцев.

— Уроки танцев? — Спрашиваю я, не помня, что это было в списке.

— Один урок. Требование старой карги, сидящей перед нами, — говорит Чарли с дразнящей интонацией.

— Старая карга? — Бабушка прижимает руку к груди. — Как ты смеешь говорить, что я старая. Карга — да, но старая…

— Тебе восемьдесят, ты старая.

— Но молода душой.

Она подмигивает мне.

Мы проводим остаток вечера, обсуждая свадебный декор и наши идеи. Я наблюдаю, как Чарли медленно возвращается к жизни, а ее бабушка охает и ахает от тщательности и продуманности планов. Женщина рядом со мной — гений организации. Я знал об этом и раньше, особенно из писем, которые получил от тех, кто присутствовал на презентации Чарли ранее.