Рэт подносит наши руки к своим губам и нежно целует костяшки моих пальцев. Для фальшивых отношений он невероятно естественен в проявлении привязанности.

— Да, с твоим зрением все отлично.

— Ох, я знала это. Я знала, что между вами есть что-то особенное. Я заметила это сразу, как только увидела вас вместе. Я безумно счастлива.

Она подходит к нам и обнимает. Я перестаю нервничать после ее слов.

Я безумно счастлива.

Это все, чего я хочу, — чтобы моя бабушка была счастлива.

— Мы должны это отпраздновать. — Она хлопает в ладоши. Смотрит на еду, которую мы принесли, а затем снова на нас. — Думаю, нам не нужно ничего заказывать. Пойду, приведу в порядок прическу…

Рэт дергает меня за руку, и я говорю:

— Мы хотим тебе еще кое-что сказать.

— Да?

Она начинает расплетать бигуди, ожидая, пока я закончу.

Почему это так трудно? Может, потому что это ложь, а мне неловко врать бабушке.

Я никогда так не поступала, и все же собираюсь сказать самую большую ложь в своей жизни. Сделав глубокий вдох, напоминаю себе, что эти усилия не для меня, все ради бабушки, чтобы она получила момент абсолютного счастья.

Лучезарно улыбаясь, протягиваю руку, демонстрируя красивое кольцо на пальце, и говорю:

— Мы помолвлены.

Бабушка роняет бигуди на пол и быстро хватает меня за руку, любуясь кольцом с замысловатым дизайном и ореолом из бриллиантов, обрамляющим довольно внушительный камень в центре.

— Батюшки. — Когда она поднимает голову, замечаю в ее глазах слезы, и, прежде чем успеваю что-либо сказать, она обнимает меня. — О, Чаки, это самое прекрасное… — она всхлипывает от счастья. — Это лучшее, что я когда-либо слышала. — Схватив меня за плечи, она отстраняется, чтобы встретиться со мной глазами. — Это здорово. Он хороший человек. — Она говорит так, словно Рэт не стоит рядом со мной. — Он будет добр к тебе. Я знаю это. Он совсем не похож на Криса. Я вижу, как Рэт смотрит на тебя. Это навсегда.

И вот так, внезапно, мое счастье превращается в огромный комок вины. Это не навсегда. Это временно, фарс, просто идея, не для счастья на всю жизнь. И, не зная, ничего о здоровье бабушки, я понятия не имею, как долго мне придется жить в этой лжи.

Она была бы счастлива, если бы узнала правду? Если бы она знала, что я буду несчастна после этого?

Будучи проницательным человеком, Рэт подходит и обнимает мою бабушку.

— Я счастливчик. Впервые увидев ее, я понял, что она не такая, как все. Оставалось только выяснить, почему.

Если вспомнить, то это утверждение довольно правдиво. Наша первая встреча была не очень, мягко говоря. Он был груб, я пыталась выгнать его с конференции, на что не имела права, но потом, когда села выпить кофе с ним и Лайнусом, он скорее наблюдал за мной, чем осуждал. Он наблюдал, и я помню, как чувствовала его оценивающий взгляд.

Что-то в этом общении покорило его, и я задавалась вопросом, что именно.

— Ох, я пойду переоденусь, и после мы сможем отпраздновать. Это самая лучшая новость на свете.

Бабушка насвистывает «Мы направляемся в церковь», направляясь обратно в спальню.

Подавленная, я плюхаюсь в кресло, и Рэт быстро подходит ко мне. В порыве чувств я говорю:

— Она так счастлива, а это все ложь.

— Но разве ты не этого хотела? Чтобы она была счастлива? — спрашивает он, присаживаясь на кофейный столик напротив меня.

— Да, но меня мучает совесть.

— Да. — Он проводит рукой по волосам. — Чувство вины не из приятных, но подумай об улыбке на ее лице.

— Ты тоже чувствуешь себя виноватым?

— Конечно. Я не люблю обманывать людей. Я честный человек. Честный бизнесмен. Один из самых честных в этом городе, и мне это… неприятно. Но я знаю, насколько вы близки с бабушкой, как много — это значит для вас двоих, и думаю, нам нужно сосредоточиться на этом.

— Ты прав. — Я пожала плечами. — Ладно, мы справимся. Ничего особенного, верно? Просто нужно спланировать свадьбу и пожениться.

— Мы пригласим не менее пятисот человек.

— Что? — Спрашиваю я, и у меня отвисает челюсть. — Откуда, черт возьми, ты знаешь пятьсот человек? Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Не думаю, что смогу сделать это перед толпой. Я имею в виду, пятьсот человек, ты собираешься арендовать стадион? Как, по-твоему, в церкви может уместиться столько людей? Им придется свисать со стропил в детских колясках взрослого размера, а что будет, если они упадут? Нам придется вызвать скорую помощь, что приведет к еще большему количеству погибших. Ты же несерьезно. Пятьсот человек — это слишком много.

Рэт откидывается назад, опираясь на руки, и его грудные мышцы сотрясаются от смеха.

— Видишь? Я могу быть веселым.

— Что-что?

— Ты просила меня расслабиться, вот я и расслабился. Пятьсот человек — это, конечно, слишком много. У нас будет уединенная церемония, максимум двадцать человек. Но разве это не было забавно?

Я прищуриваюсь, указываю на него.

— Думаешь, это смешно? Ох, подожди, суженый. Твое время придет.

Он игриво шевелит бровями.

— Не могу дождаться.

— Да, они немного шокированы, но они рады за тебя.

Звонок родителям — это было весело. Бабушка настояла на том, чтобы мы общались с ними по FaceTime, чтобы они увидели, какой Рэт «красавчик», и он сможет покорить их своим интеллектом. Ну, он, конечно, покорил, но они все равно были обеспокоены. После окончания разговора они написали мне, и спросили, уверена ли я в этом — ну, знаете, ведь я знаю своего босса совсем недолго.

Я заверила их, что моя любовь к нему сильна, несмотря на малый срок знакомства.

И, черт возьми, я не думала, что стану дочерью, которая так много врет своей семье. Не могу сказать, что мне нравится этот аспект нашего делового соглашения.

— Могу поспорить, завтра они пришлют поздравительное печенье. — Бабушка зевает и вытягивает руки над головой. — Я устала. Столько впечатлений и вкусной еды. Мне пора спать.

Рэт тоже встает из-за обеденного стола и говорит:

— Я оставлю вас, чтобы вы могли отдохнуть.

— О, нет, нет, нет. — Бабушка качает головой. — Не желаю слышать ничего подобного. Может, я и старая, но не старомодная. Я знаю, что вы двое хотите провести ночь вместе. Оставайся, оставайся.

О, боже.

— Бабушка, — быстро говорю я, захлебываясь слюной от быстрого вдоха, который сделала, когда она предложила эту идею. — У Рэта здесь нет вещей.

— О, я знаю. Именно поэтому тебе следует быстрее собрать сумку. Собери несколько вещей, потому что будь я проклята, если помешаю вам двоим насладиться помолвкой. — Она приподнимает брови, а затем театральным шепотом добавляет: — Захвати нижнее белье. Мужчинам это нравится.

Видите, что-то вон там на полу? Это я плавлюсь от унижения.

— Бабушка.

Она отмахивается от меня.

— Ой, не пытайся одурачить старушку, я знаю, что происходит в его кабинете. — Она подмигивает и похлопывает Рэта по руке. — Я бы тоже не смогла остаться в стороне от этих мускулов. А теперь поторопись и собери вещи на неделю. Я не планирую встречаться с тобой до окончания выходных.

До окончания выходных, то есть семь дней у Рэта. Она что, спятила?

— Бабушка, мы стараемся, э-э… соблюдать… целомудрие до свадьбы.

Предвкушение и все такое.

— Глупости, — насмехается она. — Я не позволю своей внучке выйти замуж, не протестировав матрас. — Став серьезной и очень строгой, она указывает на меня пальцем и говорит: — Собирай чемодан прямо сейчас, ты едешь к нему домой.

Бедняга Рэт просто стоит, переводя взгляд с меня на нее, и, скорее всего, наслаждается моментом. Когда я поднимаю на него взгляд, прося о помощи, он пожимает плечами и говорит:

— Я попрошу водителя подождать

Господи, как же он помогает!

— Ты собираешься злиться весь вечер?

Мы поднимаемся на лифте в его квартиру. Я прислонилась к металлической стенке, скрестив руки на груди, и глядя куда угодно, только не на него.