Когда они зашли в лифт, София окончательно протрезвела. Всё больше мыслишек стало проскакивать из разряда: а не дать ли заднюю, пока не поздно. Поэтому подъём наверх протекал в неловкой тишине, которую первым прервал Доминик, спросив:

— Не собираешься предупредить родителей?

— Точно, — спохватилась она и достала телефон, дабы написать, что остаётся ночевать у Брэнди.

— Подругу тогда тоже поставь в известность, чтобы накладочка не произошла, — прокомментировал он, беззастенчиво заглядывая в её переписку.

— Они неглупые — видели мои сборы и в каком виде я уходила.

— А, значит, это формальности.

— Просто не хочу, чтобы они волновались.

И снова наступила тишина.

Пересчитывая зазубрины на ключе в кармане, София, подобно телёнку на привязи, последовала за ним в квартиру. От былой бравады, где она на всё была готова, не осталось и следа. Появилось дурацкое чувство, когда не знаешь, с чего начать, как подступиться к решению новой задачи, и с каждой секундой, проведённой за обдумыванием вариантов, всё больше погружаешься в панику.

Последний раз София находилась в таких серьёзных отношениях, что они дошли до постели — год назад. С Алексом они встречались ещё со школы, вернее, он довольно долго за ней ухаживал. Именно как пара они просуществовали всего восемь месяцев.

Их первый раз сложно назвать удачным, как, впрочем, и у большинства тех, с кем ей доводилось обсуждать сей опыт. Но он был, безусловно, наполненным страстью. Алекс стал сдирать с них одежду с порога дома. Прижимал Софию то к одной стене, то к другой, в процессе этих беспорядочных телодвижений несколько раз её хорошенько стукнув: о ребро тумбы поясницей, о дверной косяк коленкой, об острый угол стола бедром. На следующий день она на себе нашла не только множество засосов на шее и груди, но и приличных размеров гематомы и ссадины по всему телу. Будто не ночь с парнем провела, а поучаствовала в свирепой драке, где ей основательно наваляли.

— Шлёпки морозного серо‑зелёного цвета я не нашёл, как не старался, — Доминик опустил перед ней на пол пару очаровательных тапок в пастельном оттенке пригретого солнцем персика. — Всякий раз, когда я спрашивал про него у продавщиц, они делали испуганные глаза и убегали от меня. Ты это специально?

— Это дизайнерская деформация, — усмехнулась она, ныряя в пушистую мягкость. — У меня сложное цветовосприятие.

— Зато мне теперь известен рецепт, как отвадить от себя любого консультанта всего одной фразой, — проходя вглубь квартиры, шутливо подметил он. — Хочешь выпить чего-нибудь?

— А что есть?

— Чай, кофе, сигареты.

— А я думала, что речь шла про горячительные напитки, — София опустилась на диван и поняла, что благодаря его тону, тревожное ощущение, охватившее её в лифте, постепенно отступало — удавка, сдавливающая шею, ослабевала.

— Я до того непривлекательный, что необходим алкоголь? — наигранно оскорбился Доминик и достал из верхнего шкафчика пару бокалов. — У меня есть пиво и вино, но последнее покупал не я, поэтому за вкус не ручаюсь. Но оно вроде дорогое, поэтому должно быть вкусным.

Присев рядом на диване, он поставил бокалы на журнальный столик и открыл бутылку штопором, после чего неторопливо наполнил каждый из них на четверть. Промокнул салфеткой горлышко и обратно заткнул его пробкой.

— Снова вино, — она взяла протянутый бокал и понюхала рубиново-красный напиток. — Ты такой спокойный… и не скажешь, что до меня ты сюда не приглашал девушек.

— Присутствие самоконтроля не говорит о том, что я тебя не хочу, — отпив вина, он откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. — Наоборот, я себя сейчас сдерживаю из последних сил.

Откровенность его слов отозвалась в ней вязким, тяжёлым томлением. А к щекам снова прилила кровь, наверняка придавая им заметный румянец. София щедро глотнула вина и тут же скривилась:

— Ну и кисляк.

— Да, большие деньги не всегда являются залогом приятно проведённого времени.

— Сколько оно стоило?

— Не знаю. Но не меньше трёх тысяч.

— Обалдеть, — ошеломлённо пробормотала она и поставила бокал обратно на стол. — Я, конечно, не эксперт, и самое дорогое вино, что я до этого пробовала, стоило сто двадцать евро за бутылку, но, по-моему, вас, богачей, бессовестно дурят.

— В этом никто и не сомневается, — весело фыркнул Доминик, чуть приоткрыл глаза и посмотрел на неё из-под ресниц. — Некоторых из нас это заставляет учиться ценить то малое, что можно получить практически за бесценок — оно нередко более ценное.

Они смотрели друг на друга, глаза в глаза, всё глубже погружаясь в пучину желания. И в какой-то момент свет в голове просто-напросто взял и погас, как если бы вышибло пробки в электрическом щитке — они потянулись к чужим губам одновременно.

София вскарабкалась ему на колени и выгнулась в спине, теснее прижимаясь животом и грудью к твёрдому телу под тонкой тканью свитера. Она плавилась под властными касаниями горячих ладоней, помогая им поскорее освободить себя от лишней одежды. И когда на ней остались лишь штаны и кружевной бралетт, он подхватил её под попу и поднялся с дивана, вынуждая обвить его талию ногами.

То, как осторожно Доминик опустил Софию на кровать и продолжил раздевать, ярко контрастировало с тем, как он гладил, сжимал её теперь обнажённые бёдра, почти на грани грубости. Но не потому, что пытался сделать ей больно, нет, скорее наоборот: в нём было столько нежности, что она била через край.

Однако даже в таком состоянии Доминик продолжал себя контролировать, как бы ни захлёстывали эмоции. Он на славу постарался подготовить Софию — она приняла его на пике своей кульминации. А уже через мгновение узнала, что молния способна бить дважды в одно место.

* * *

Ласковые поцелуи, покрывающие голые плечи, лопатки и мягкий изгиб шеи, — лучший на свете будильник. София сонно приоткрыла глаза, убеждаясь, что комнату заливал густой солнечный свет, намекающей, что утро давно не ранее, и встретилась взглядом с сидящим на корточках Домиником.

— Привет, — шепнул он и поцеловал в губы. — Кофе?

Она улыбнулась, и Доминик понял её без слов. Поднялся, сделал пару размашистых шагов, остановился, вернулся и наклонился, чтобы зацеловать каждый миллиметр её лица. И, наконец, ушёл на кухню шуметь кофемашиной.

Перекатившись с живота и сев на постели, София сладко потянулась. Поймала на себе пристальный взгляд и запоздало дёрнулась, прикрываясь руками. Конечно, её богатства не отличались впечатлительными объёмами, но всё же спокойно щеголять перед мужчиной в чём мать родила она не умела.

Обнаружив в тумбе любезно оставленную футболку, она нырнула в неё и утонула — эта вещица даже на Доминике наверняка сидела свободно: длинная и мешковатая, как платье, и доставала ей до середины бедра, скрывая все стратегически важные места.

— Как спалось? — спросил он, стоило ей присесть на высокий барный стул, и включил воду, чтобы сполоснуть помидоры.

При звуке льющийся воды у неё тут же промелькнули мысли-образы с сегодняшней ночи, когда они переместились из постели в душ. И от воспоминаний, что он творил с ней после того, как опустился на колени под упругими струями горячей воды, София смущённо прикусила губу и отвернулась, внезапно заинтересовавшись видом из окна.

— Хорошо, а тебе?

— Я бы хотел так каждый день засыпать и просыпаться, — тихо признался Доминик возле её уха.

Вздрогнув, она резко обернулась и едва не столкнулась с ним носами. Он стоял, облокотившись на высокую столешницу, и немигающим взглядом смотрел ей в глаза. Такой красивый и манящий. Захоти Доминик пойти на новый круг — София с радостью согласилась бы.

Однако в дверь кто-то позвонил, а потом ещё и требовательно забарабанил кулаком.

Оглянувшись на тёмный коридор, он напряжённо бросил ей:

— Иди в спальню и закрой шторы. Сиди там тихо, пока я тебя не позову. Хорошо?