В пятницу вечером невозможно вернуться домой пораньше. Особенно если друзья воспринимают отказ посидеть в каком-нибудь уютном ресторанчике под конец недели за личное оскорбление. А единственный аргумент в виде подработки способен перенести увеселительное мероприятие максимум на вечер следующего дня.

Собираться раз в неделю — цемент, на котором держалась их пятнадцатилетняя дружба. Поэтому София никогда не пренебрегала необходимостью следовать этой традиции, насколько бы сильно ни устала накануне.

Вот и сегодня, несмотря на бешеный ритм типичной пятницы, отчего ноги гудели, а в голове стоял шум совсем иного толка, она сидела, откинувшись на спинку диванчика, и рассеянно слушала путаный рассказ подруги.

— А он, значит, такой говорит ему: «Слушай сюда, козёл. Ты либо покупаешь ей новую кофту, либо зубы сейчас по полу собирать у меня будешь». И потом такой, — Брэнди эмоционально взмахнула рукой и рубанула перед собой воздух, — ка-а-ак вмажет ему по макушке!

— И что, купил? — Кевин опустил руку, в которой продолжал держать куриную ножку, и подался всем телом вперёд, не спуская с неё увлечённого историей взгляда охристо-зелёных глаз.

— Не-а, козёл вырубил его одним ударом. Просто разок стукнул в районе подбородка, а защитничку будто вилку из розетки выдернуло. Рухнул как подкошенный.

— А девушка?

— Побежала за козлом, — разочарованно вздохнула она и припала губами цвета спелой вишни к полулитровой кружке пива — третьей за этот вечер. Со стуком поставила её обратно на деревянную столешницу и повернулась, чтобы спросить: — Софи, а у тебя как дела с курсовой? Поймала научрука?

— Скорее, он меня поймал, — устало усмехнулась София, старательно игнорируя лёгкую тошноту, сдавливающую грудь. Сегодня ей стоило остановиться на одном коктейле или не пить на голодный желудок — ещё не определилась, что больше хотелось винить в скверном самочувствии.

— Что за тему дал? — подал хрипловатый голос до этого долго молчавший Эрнест.

— Разработка фирменного стиля для кинотеатра «Новая звезда», — она достала из рюкзака пухлый блокнот, раскрыла его на середине и положила по центру стола. — Пытаюсь придумать сейчас логотип… но, как видите, пока без особых успехов. Даже форму не получается нащупать. Да и со стилем не могу определиться, мечусь между футуризмом, абстракцией и кубизмом.

— Ну вот этот вроде ничего, — Кевин тыкнул мизинцем в крайнюю закорючку.

— Я ценю твою попытку меня приободрить, но он не менее ужасен, чем остальные.

Он ответил ей виноватой улыбкой и вернулся к недоеденной курице.

Склонившиеся над блокнотом Брэнди и Эрнест изучали её художества тоже скорее из любви и уважения. Они искренне старались разглядеть в черновых набросках будущий шедевр. Но сколько бы усилий ни прилагали, замысел ускользал от них, оттого лица с каждой секундой становились всё более смущёнными.

Хоть они вчетвером и поступили в один университет, крупнейший в их регионе, но разошлись на абсолютно разные специальности.

Хмурый и занудный для незнакомцев Эрнест зачислился на механико-математический факультет. Естественно, его выбор ни для кого не стал неожиданностью. Напротив — во времена старших классов они делали ставки, на какой из точных наук он в конце концов сконцентрируется. Отличные оценки у него были по всем предметам. Но с особым жаром Эрнест рассказывал разве что о результатах своих экспериментов из области физики. А на переменах от скуки щёлкал сложные иррациональные уравнения.

Таким же предсказуемым оказался и выбор Брэнди, решившей связать свою жизнь с журналистикой. Она с детского сада стремилась просунуть маленький, но жутко любопытный нос в каждую щёлку. Вечно рвалась распространять благие вести, а до неправых людей доносить, в чём они ошибались. И главное, обожала быть в центре внимания: не только в относительно маленьком коллективе, но и перед лицом огромной толпы.

А вот с Кевином родителям пришлось помучиться. В отличие от своего сводного брата — мама Кевина и отец Эрнеста сошлись, когда их сыновьям было почти по шесть лет — он не отличался тягой к наукам. И творческая жилка дремала в нём крепким сном. Одно время казалось, что его в принципе ничего не интересовало, кроме развлечений и свиданий. Поэтому ему предоставили выбор между экономикой и юриспруденцией. Без особого энтузиазма Кевин предпочёл второй вариант. Но уже после первого курса всем стало ясно, что по специальности он работать вряд ли будет.

Сложнее всего определиться с будущей профессией далось Софии. В мире столько интересного — в голове не укладывалось, как можно выбрать что-то одно. Ей нравилось читать книги, поэтому она подумывала о филологии. Манили своими тайными знаниями психология и археология, но любовь к рисованию победила, сузив круг выбора до искусствоведения, реставрации и дизайна. А там включилась практическая часть сознания, напоминающая, что найти работу графическому дизайнеру намного легче, чем искусствоведу. Так в итоге София и обосновала свой выбор родителям, готовым поддержать её в любом начинании.

— Ребята, я ненадолго выйду свежим воздухом подышать, — объявила она, вставая из-за стола.

— А как же рёбрышки⁈ — воскликнула Брэнди и бесцеремонно ткнула пальцем в сторону официанта, шагающего к их столу с подносом. — Их уже несут! Ты разве не чувствуешь этот божественный аромат пикантной пряности, щекочущий носик?

— Я отойду буквально на пару минут.

— Составить тебе компанию? — спросил Эрнест, поправив съехавшие с переносицы прямоугольные очки.

— Нет, не надо. Я скоро вернусь.

— Не задерживайся, рёбрышки быстро остывают! — напутствовала ей в спину подруга.

Середина осени выдалась тёплая. На улице было свежо, но ещё не морозно. Она встала в полутёмной нише и обхватила плечи руками. Толстый свитер пока не давал в полной мере ощутить восемь градусов по цельсию, но досадная мысль, что зря не прихватила пальто, начинала подкрадываться к Софии.

Колокольчик на входной двери тонко брякнул, и на улицу вышел парень в градиентной рубашке и прямых брюках на низкой посадке.

Падающий сверху свет от фонаря словно намеренно подчеркнул модно всклоченные волосы, крупный, но узкий нос с симпатичной горбинкой и высокие скулы с чётко очерченной линией челюсти. Было невозможно не узнать самого популярного парня в их университете.

Доминик Сэффман не сходил с языка у большинства однокурсников. Их волновало всё: от того, в чём он пришёл на занятия до слухов о новой интрижке. Но самое удивительное заключалось в том, что он умудрялся удачно балансировать: образ звезды любой вечеринки уживался с примерным выпускником, возглавившим списки успеваемости; несмотря на богатых родителей, купивших ему на совершеннолетие квартиру в центре города, а по случаю получения водительских прав — спортивную машину, Доминик не был развращён большими деньгами. Про его ангельскую доброту и вовсе легенды слагали. Так послушаешь немного и понимаешь: вот он — ходячий пример идеального человека.

Однако София не разделяла всеобщего восторга. Она редко с ним пересекалась. В основном на всяких спортивных мероприятиях и фестивалях от университета. Самое большое, чего она удостоилась за три года — короткого безразличного взгляда, когда он огибал её вытянутую руку с рекламной листовкой. Ангельским характером там и близко не пахло.

Вытащив из заднего кармана зажигалку, Доминик прикурил сигарету и откинул голову назад, подставляя лицо ночному небу. Но не успел и пары затяжек сделать, как дверь повторно открылась, и в его сторону устремилась фигуристая блондинка в короткой куртке, небрежно накинутой на плечи, чтобы сексуальный топ продолжал радовать мужской взгляд.

— Ник, ты тоже вышел покурить? Какое совпадение!

— Ага, не хотел другим людям портить аппетит, — он повернулся к знакомой с тёплой улыбкой, будто только и ждал её появления.