Во-вторых, большую часть проблем проклятые сестры на себя накликали сами.

Как бы сильно одна из них не любила мужчину, но убивать из-за изменника родную сестру — величайшая глупость и истинный грех. Даже я, будучи подростком, помешанным на любовных романах, прекрасно осознаю это. Это главная из причин, почему я не хотела бы становиться проклятой сестрой.

В-третьих, ведьмы Роман по натуре затворницы, но из-за двух неудачных сестер они теперь должны жить и оберегать простой мирный люд, а люд этот, между прочим, не особо ведьм жалует.

Из-за проклятья прародительницы каждый мужчина, с которым у ведьмы Роман начнется строить серьезные отношения, рано скончается. Разумеется, за пять сотен лет из-за этого проклятья люди начали избегать проклятых сестер. Женщины рассказывали своим сыновьям, что женщины Роман прокляты, те сыновья в свою очередь рассказывали эту историю своим друзьям и близким… Короче, все в Исаде знали, что семью Роман лучше бы избегать, если не хочешь умереть жалкой смертью. И теперь проклятых сестер избегают не только молодые мужчины, но и дети, и женщины, и старики. Иначе говоря, нас, как и чумы, боятся люди совершенно разного возраста.

К тому же, быть проклятой сестрой означало не только стать носителем великой силы, это значило, что тебя официально признают той, кто продолжит нести наказание за убиение младшей сестры. А я не хотела быть той, кого признают убийцей.

На самом деле я не желала быть ведьмой по сотне причин: и из-за страха местных жителей, и из-за проклятья, и из-за нежелания терять из-за смерти любовь. Сила и власть, которые даруются ведьме, ничто, если ты этой силой не желаешь распоряжаться. А для себя я уже давно поняла: уж лучше я останусь бессильной, жалкой и нелюбимой собственной матерью, чем стану сильной, но эмоционально скупой. Пусть я и буду бездарностью и белой вороной, но именно это и сделает меня счастливой, живой, а главное — абсолютно свободной.

Даже после объявление новости о том, что мне предстоит выйти в город, лицо Камиллы было до неприличия пустым и беспристрастным. Подобно камню эта женщина, что звала себя моей матерью, не удосужилась и толики волнения проявить. Всю свою жизнь именно она запирала меня в этом чертовом доме, казавшемся мне крепостью, всю жизнь она изводила меня и ограничивала, мучала и позволяла выходить в город от силы пару раз в год. А теперь что? Теперь она заявила в лицо своей затворницы-дочери, что мне предстоит каждый будний день ходить в школу?

Немыслимо!

Как ее может вообще не тревожить подобный расклад? У меня вот от одной только мысли об этом начинают поджилки трястись, давление то поднимается, то опускается, даже пульс достигает немыслимых прежде высот. Мне страшно. По-настоящему страшно. Вдруг местные жители, как и подобает традициям фильмов о ведьмах, на меня с вилами и факелами пойдут за то, что я из рода Роман? А вдруг и вовсе решат придать мое тело утоплению или сожжению?

Нет, конечно же, я мечтала выйти из этого дома, но надеялась, что смогу сразу уехать из Исада. Так разве можно вот так запросто выбрасывать меня в большой мир⁈

Но как бы в тот момент я не страдала от паники, в то же самое время часть моей головы прямо сейчас вспомнила не самые страшные фильмы ужасов, а прокручивала сюжеты романов о великой любви. Если вспомнить ту чудесную сказку о девушке и ее друге детства, который я прочла прошлой ночью, то с мыслью о выходе в свет намного проще смириться.

Нет, если честно, то эта мысль начинает пробуждать во мне интерес и помогает заглушить абсолютно все страхи. Я хочу познать чувство любви, хочу найти с человека, с которым хотела бы болтать от восхода солнца и до его заката, хотела бы полюбить…

Нет, Калиса! Не ведись, это все провокация! — повторял мой разум, опьяненный желанием освободиться от ведьм.

— Может хоть объясните, зачем это все? — спросила я у дорогой матушки. Не зря ведь люди говорят, что бесплатный сыр кладут только в мышеловку.

— Не буду ходить вокруг да около, — сразу ответила та. — В городе участились исчезновения людей. Похищенных не находят до момента, пока трупы не подбрасывают в город.

— Так чего сестры ждут от меня?

— Тебе почти восемнадцать, Калиса.

Ха-ха, так вот оно что. Я хотела попасть в любовный роман, а получила вместо него главную роль в детективном триллере. Но знаете что, и пускай. Моя мать и призраки проклятых сестер вообще-то тоже убийцы! Сколько они покушались на мою жизнь? Да я без проблем выйду в город!

— Так значит, сестры считают, что так мои силы смогут раскрыться, если я выйду в город и поживу в атмосфере опасности?

Всем в роду Роман известно, что если потенциальная проклятая сестра не обретает способности до совершеннолетия, то тут же признается смертной пустышкой. После этого ей запрещено проживать в доме Роман, иначе однажды дом ее просто сожрет. Раз, и все — от тебя не осталось ни косточки. Хоть перспектива стать закуской для собственного дома нравилась мне куда больше необходимости проживать в этом доме затворницей до скончания веков, но еще больше я бы хотела вырваться на свободу и жить нормальной жизнью. А что касается убийств, происходящих в городе… думаю, духи сестер уже поняли, что я их не боюсь, поэтому пытаются пробудить мои силы через страх перед неизвестным злодеем.

— Да, Калиса. Они не желают терять потенциальную сестру, поэтому желают дать тебе возможность проявить свои силы. Меньше, чем через три месяца тебе исполнится восемнадцать. Мы не хотим лишаться тебя.

— Ну что ты, мамуль, ты меня не потеряешь.

Нельзя потерять то, чего никогда не имел, верно ведь?

Я никогда не собиралась причислять себя к числу проклятых сестер. Одна только мысль об этом вызывала во мне страх и тошноту. Так что я приобняла свою любимую матушку, но про себя в тот момент подумала: «Всего три месяца, и да здравствует свобода!»

Я не желала связываться с ведьмами, они ни единого раза не вызывали во мне теплых чувств. Да и как те, кто истязали меня с самого детства, могли считать семьей и желанным исходом? Я все еще помнила те тридцать шесть раз, во время которых могла умереть из-за их желания поскорей пробудить во мне силы. Я все еще помнила те ощущения, которые во мне вызывали жуткий смех и улыбка матери, когда она поняла, что я вижу призраков и других страшных существ.

— Не волнуйся, мамочка, сестры знают, как будет лучше для нас.

Сестры точно знают, как окончательно отбить у меня желание стать еще одной ведьмой. Так что я доверюсь им, чтобы, не дай бог, не передумать за предстоящие три месяца и наконец-то сбежать.

— Так значит, тебе и правда можно будет выходить в город⁈ Для этого всего-то понадобилось три трупа⁈ Если бы знал, сам бы все это подстроил, — кричал в телефон мой дорогой братец Нил.

— Тсс, вдруг нас прослушивают, а ты тут такое говоришь, — подшучивала в ответ я.

— Тогда пускай слушают дальше! Я, Нил Текил, объявляю во всеуслышание, как сильно рад, что моя сестренка наконец-то выходит в мир! Берегитесь людишки, потомственная ведьма уже идет к вам!

Даже в такой момент Нил делал вид, что рад за меня, хотя уверена, в действительности он жутко боится. Он единственный, кто беспокоился за мою жизнь.

Нил всегда был довольно впечатлительным парнем, но он единственный, кто принимал меня такой, какая я есть: он не стыдился моих пристрастий, не боялся, что я живу в доме ведьм. Нил всегда был для меня примером, так что не будь его, я уже давно сошла с ума.

Когда тетушка Агнес, младшая сестра моей матери, забеременела первой, все опасались, что она может родить девочку, которой придется жить в особняке вместе с Камиллой и бабулей Агатой. К счастью, Нил оказался мальчишкой. К несчастью, Камилла, моя любимая мать, смогла кого-то захомутать и забеременеть. Знать не знаю, кто мой отец, но, может быть, раз Камилла его не любила, то он жив и здоров? Пускай себе где-то ходит, мне на него все равно наплевать. Единственный мужчина в моей жизни, которого я уважаю и кем дорожу — Нил. Так что спасибо ему, что пытается строить из себя старшего брата