Договорив, я наконец успокоилась и сделала шаг в противоположную от Лэсли сторону. Впервые я высказала одной из возможной причин своей смерти все, что о ней думаю. Как ни странно, это ощущалось приятно.

— Так вот как ты видишь это, — только и сказал он в ответ.

Признаюсь, я сорвалась. Лэсли всего лишь хотел сыграть перед самим собой и мной героя, который готов не только спасать, но и поддерживать моральный дух в соратнике, но я оказалась к такому не подготовлена. Да, как и он, я отыгрываю свою роль — ежедневно разыгрываю перед самой собой спектакль и притворялась сильной смертной дурочкой, которая любит сбегать в сериалы и читать на ночь сказочки. Вот только с чего он решил, что может просить меня остановиться? Я не хотела останавливаться. Что от меня останется, если я перестану играть эту роль? Что от меня останется, когда я прекращу саму себя убеждать в том, что я героиня?

— Куда дальше? — спросила я и отвернулась.

— Пойдем по направлению к общежитию, но теперь по городу, а не по лесу, — Лэсли указал рукой на выход из леса. — Там будет кладбище, на нем есть несколько ловушек. Нужно проверить и их.

— Тогда веди, а не стой как статуя.

Теперь наш путь проходил в неловком молчании и давящей тишине, к тому же по окраине города, а в округе как назло сейчас не было ни души. Из-за того, что даже обстановка не располагала к беседам, тишина между нами стала настолько гнетущей, что я пару раз прокляла свой взрывную демоническую натуру. К счастью, кладбище оказалось недалеко, так что самобичевание не поглотило меня с головой и не сожрало без остатка.

Спустившись с главной дороги на каменистую тропку, ведущую к кладбище, Лэсли протянул мне свою руку.

— Здесь установлено много ведьминых кругов, если будешь держать меня за руку, то не попадешь в них.

— Тц, так все было так просто? — буркнула я и взяла руку парня в свою. — Если бы знала, что, чтобы выбраться из ловушки, нужна часть тела охотника, то при первой же встрече вцепилась в тебя.

Он усмехнулся.

— Думаешь, смогла бы схватить меня и вместе со мной оттуда выйти?

— Зачем это? Я бы вцепилась в твою голову и вырвала пару-тройку волос. Волосы же тоже, чисто теоретически, часть твоего тела.

— А вот это действительно звучит как угроза.

Мы прошли за ворота и перед моим взором открылось поле, с выглядывающими из земли могильными плитами. Как и полагается классике хоррор-фильмов над землей уже нависла пелена из тумана и мглы.

Лэсли сжал мою руку покрепче.

— Не отходи от меня, — предупредил он.

Мы медленно проходили вдоль кладбища по протоптанным тропкам и осматривали обстановку. Вокруг все еще не было ни души: буквально ни одной живой, ни одной мертвой. Только мы с Лэсли, державшись за ручки, выглядели как парочка, любящая необычные (или скорее уж экстремальные) виды свиданий.

— Здесь всегда было такое огромное кладбище? — спросила я, когда мы шли в тишине уже больше двадцати минут.

— Это единственное кладбище Исада, только здесь можно хоронить людей. Понятное дело, за сотни лет накопилось достаточно трупов.

Эта информация немного удивила меня, прах проклятых сестер всегда возвращался в дом ведьм. Общий склеп, зовущийся усыпальницей, включал трупы больше двух десятков женщин, все они продолжали быть частью нашего дома даже после того, как лишались тела.

Бабушка много рассказывала о проклятых сестрах. Даже то, что чтобы призрак сестры всегда мог вернуться в особняк, сестра проводит обряд своего погребения еще при жизни. Каждая проклятая сестра сама создавала свою могилу и укладывала в нее часть себя — кровь, волосы, а кто-то и вовсе часть тела. Это нужно для того, чтобы даже если она умрет вдалеке от дома Роман, все равно могла вернуться и стать призраком, что обитает в особняке.

Семейные связи между ведьмами потому-то такие странные. Слова «потеря» и «смерть» в случае ведьм слишком отличны от понятия «потери» и «смерти» смертных людей. При желании любая ведьма может встретиться с прошлой сестрой — своей матерью или бабушкой, но особое воспитание заставляет ведьм с юных пор не воспринимать эту связь как отношения между матерью и дочерью. Для ведьм Роман мать всегда больше «сестра», чем родитель.

— Охотников тоже хоронят здесь? — спросила я. Мне было интересно узнать, существуют ли у них странные ритуалы наподобие тех, что существовали в роду Роман.

— Тело моего отца похоронено здесь, — буднично ответил Лэсли.

— То есть твоя мать действительно поместила его душу в марионетку, а его тело при этом похоронено здесь?

Некоторые ведьмы не изымали из недавно умершего тела душу. Достаточно ведь было починить тело и снова сделать его пригодным для жизни. Две сестры, которые и наслали на наш род беду, Мира и Кира, тоже могли это сделать, но почему-то не выбрали легкий путь. Если бы ведьма прародительница не наложила проклятье на Киру, то она могла бы воскресить своего любимого, вернув его душу в уже не совсем живое тело. К сожалению, прародительница сестер наложила на род своей дочери запрет на оживление любимого…

Ха, если подумать, эти чертовы ведьмы только и умеют, что отнимать у других жизнь.

— Иногда здесь попадаются неупокоенные души, поэтому будь аккуратна. Я использую это место для практики, но без меня тебе сюда заходить не следует, — Лэсли не стал отвечать на мой вопрос, он сменил тему. Я же в ответ постаралась несильно зацикливаться на этом. Все-таки дела семейные должны оставаться в кругу семьи, а я Лэсли не подружка, не девушка, а ручной зверек.

— То есть хочешь сказать, что часто здесь бываешь? — как ни в чем не бывало продолжила я. — О, и вот еще вопрос: а ведьмы легко попадаются в твои ловушки?

Не так давно Агата мне говорила, что ходила на кладбище, чтобы проверить захоронения девушек, умерших из-за серийного убийцы. Здесь она и создала из могильной грязи голема, который искал человек, от которых ощущал знакомую энергетику, иначе говоря, энергетику, исходящую от жертв маньяка.

— Как и говорил, в обычное время я обхожу территории раз в день. Что касается ведьм, ты и сама должна понимать: хоть я и сам отчасти состою из демонической крови, но ловушки не цепляют меня. На мое тело наложено заклинание, сильные ведьмы тоже могут на себя подобное наложить.

Интерпретируя слова Лэсли я поняла вот что:

Во-первых, стало ясно, что голем Агаты увязался за Лэсли не без причины. Скорее всего, наш грязевой бесформенный друг почувствовал связь с охотником, потому что Лэсли один из немногих живых, что частенько топтал могильную землю своими ногами.

Во-вторых, из-за того, что магии во мне нет, бабуля и моя мать даже не удосужились наложить на меня заклинания защиты! А ведь они могли это сделать в любое время!

— Вот же чертовы ведьмы, — прошептала я сквозь зубы, а потом внезапно замерла, словно вкопанная. Из-за моей резкой остановки, Лэсли даже чуть не упал.

— Ты чего, Келли?

— А что, если убийца тоже уже мертв? — внезапно предположила я. — То существо, которое приходило ко мне уже дважды… Оно выглядит как мой главный ночной кошмар, поэтому я решила, что это просто проклятье или предупреждение от преступника, но что, если это существо и есть призрак? Может, оно ищет себе сосуд?

В городе могла поселиться сильная духовная сущность, которая проникала в чужие тела и пыталась в них как в новеньком доме обжиться.

— Может быть, какая-то девушка из-за смерти внезапно стала озлобленным духом и теперь ищет для себя новый сосуд? — предположила я.

Лэсли, как ни странно, в этот раз серьезно задумался над моими словами. Он прокрутил в голове информацию, которую мы кропотливо собирали в последнее время, и наконец-то изрек:

— Если подумать, в этой теории может быть смысл. Сильные духи могут творить всякое-разные: и в тела пробираться и быть избирательными, — он оглядел кладбище и нахмурился. — Но кое-что все равно не вяжется. В чем этот дух скрывается? К чему он привязан?

Лэсли задал хороший вопрос. Даже у самого сильного призрака всегда имеется связь в какой-то вещью. Это может быть его гниющий труп или любимая ручка, да даже мобильник. Но разве мы не заметили бы связи? Пропали уже восемь девушек, но род занятий и места, которые они посещали — все отличалось. Если бы это был один предмет, то как он был способен перемещаться?