— Не стоит опоздание спускать с рук! — обратился Ромул к Господину Арону. — Барышень их возраста надо держать в ежовых рукавицах. Вот я…

— Ромул, — мягко одёрнула его жена. — Наша дочь способная, послушная ученица, дай ей каплю свободы.

— Да, дорогая, ты права, — согласился Ромул. — Арон, поведай-ка об успехах моей старшенькой.

— Друг, не хочу тебя обидеть, но сказать нечего, — начал ректор.

Мать Доры демонстративно от удивления вскинула брови, а отец нахмурил лоб. Господин Арон продолжил:

— Её имя не упоминалось ни в одном из еженедельных отчётов преподавателей, — а после паузы добил, — ни в плохом ключе, ни в хорошем.

Преподаватели каждую неделю пишут отчёт — что за ерунда?! Ещё Макс так пристально смотрит — надо выпить воды и не подавиться.

— Всё дело в направлении, — меня отвлёк голос Виеры. — Какие успехи могут быть на Воздухе?

— Она сама выбрала эту стихию, — ответил ректор так, будто Дора не сидела с ним за одним столом.

— Это всё ваш глупый договор, Ромул! — прощебетала мать Доры, повышая тон. — Если бы ты не хотел проучить Кору, то старшая пошла бы на Воду!

— Папа, это правда? — разбавил спор острый вопрос Доры.

Повисла неловкая пауза.

— Да как ты мог?! — голос Доры дрогнул. — Из-за тебя Кора не учится там, где мечтала, а я…

— Молчать! — прогремел хозяин дома. — Не доросла ещё мои решения обсуждать.

— Если бы у нас была возможность выбирать, где учиться, то всё было бы по-другому, — парировала Дора.

— У тебя она была! — взревел Ромул.

— Но не у Коры! — запищала подруга.

— Господа! — одним словом закончил конфликт Арон. — Дело не в направлении, а в приложенных усилиях. Например, усердие мисс Миры на этой неделе отметили сразу четыре преподавателя.

Все безмолвно сидящие за столом мужчины оживились и одобряюще закивали, а ректор продолжил:

— Более того, в среду ей назначена повторная проверка, пройдя которую Мира сможет изучать дополнительную стихию. Ромул, твои дочери тоже могут прийти.

— Ай, дипломат! — расплылся в улыбке Ромул. — Ну, дипломат! Ей-богу! Если ты переведёшь дочек, буду только рад. И, правда, сколько можно их на позорном направлении держать?

Присутствующие одобрительно захихикали.

— Не переведу, — холодно подчеркнул ректор. — Но выдам двойной диплом.

— Называй как хочешь, — отец Доры окончательно смягчился и поднял бокал за предстоящий экзамен близняшек.

После третьей стопки мэр обратился к Доре:

— Учись, Дорка, у подруги своей! Сама поступила, без покровительства, ещё и дополнительную стихию выбила, а ты… — он махнул на неё рукой.

— Что я? Я просила твоей протекции? — не смогла промолчать Дора.

— А ты думаешь, что без меня ты этот экзамен сдашь? — взревел отец.

— Не сомневайся, — прошипела подруга, но её никто не слушал.

— А не сдаст, замуж выдам, — хохотнул мэр. — Девке шестнадцать уже, а невестой ещё не представлена.

— Ромул, — с нажимом обратилась к мужу Вие́ра, но тот её не заметил.

— Ру́ди! — обернулся мэр к одному из пожилых чиновников. — Как тебе моя Дорка?

Сидящий по левую руку от хозяина стола полулысый, сальный, краснолицый мужчина похотливо облизнулся и сказал:

— Хороша! Дирако́н за неё отдам!

— А поместье в Ли́ре? — нахмурился Ромул.

— И поместье в Лире, — ответил ненавистный жених.

Мужчины схватили друг друга за головы, прижались лбами и громко расхохотались.

Дора резко встала, вышла из-за стола и молча покинула гостиную.

— Спасибо за гостеприимство и вкусный ужин, — сказала я, оставляя нетронутый салат.

Кажется, мужчины меня не услышали, а Виера одобрительно кивнула, позволяя удалиться.

— Дора, подожди! — окрикнула я подругу, догоняя её в коридоре.

— Мира, пожалуйста, погуляй в саду! Я хочу побыть одна, — еле сдержанно ответила она.

Без лишних вопросов я вышла на задний двор и устроилась на лавочке, скрываемой высокими кустами роз. Осенняя ночная прохлада приятно щекотала голые ноги и остужала мысли.

Скоро я начала замерзать, но возвращение в роскошный дом мэра Тормута показалось мне хуже перспективы заболеть.

— Рад, что ты носишь мой подарок, — в саду внезапно появился Макс и сел рядом.

Значит, кулон прислал он: почему-то это знание не сделало меня счастливой. Я гордо вздёрнула подбородок и схватилась за цепь, чтобы одним резким движением правой руки сорвать её с шеи. Макс накрыл мою ладонь своей.

— Не делай этого, — хрипло прошептал он, наклоняясь ко мне. — Пожалуйста.

Я дёрнула рукой, но Макс до боли сильно сжал мои пальцы.

— Отпусти! — разозлилась я.

— Нет.

Тогда я попыталась сорвать цепочку другой рукой, но Макс перехватил моё запястье раньше, чем я успела это сделать.

— Я буду дарить тебе кулоны каждый божий день, если ты ещё раз попробуешь его сорвать! — сквозь зубы прошипел Макс.

— Значит, я обязательно это повторю, — яростно смотря в наглые синие глаза, съязвила я.

И мир остановился. Макс меня поцеловал…

На следующее утро мы с Дорой возвращались в Академию молча. Пока кучер хлестал нерасторопных лошадей, а повозка подпрыгивала на камнях, я смотрела в окно и думала о вчерашнем вечере.

Я вспоминала, как целый час мёрзла на заднем дворе дома мэра, как пришёл Макс, как я пыталась сорвать с шеи кулон, но ярче всего в памяти всплывал поцелуй синеглазого блондина, пощёчина, второй поцелуй и желание ударить Макса вновь. Я не могла забыть, как парень победоносно улыбался, а я раздавлено молчала. По телу бежали тревожные мурашки от мысли, как он коснулся моей шеи, а его ладонь скользнула на затылок и одним движением расстегнула цепочку. Уже не вырвать из памяти картину моего позора, где Макс со словами «не заслужила» положил кулон в карман своих брюк и быстро ушёл, оставив меня в саду одну.

У меня на душе ещё ни разу не было так погано, как вчерашним вечером в саду. Скованно сидя на холодной лавочке, скрываемой великолепными кустами роз, я, не думая ни о чём, смотрела на мощёную дорожку между увядающими клумбами. Я не стала ни отчаянно плакать, ни истерически смеяться — внутри образовалась пустота, заполнить которую я не могла, да и не хотела.

— Приехали! — крикнул возница.

Дора подорвалась с места и, не дожидаясь меня, скрылась за главными воротами Академии СиЛ. Прикусив губы от досады, я побрела следом.

Наверно, мне стоило поговорить с подругой, но поддержка из меня пока не очень. И без того я и чувствовала себя треснувшей чашкой — не время лить в неё горячий чай. Хоть, пока мы ехали, неловкость не просто витала в воздухе, а буквально сжимала меня в своих объятьях, что-то изменить я была не в состоянии.

Вернувшись к себе, я достала из кармана юбки синий кристалл, покрутила в руках и сказала:

— Дорого ты обошёлся мне, малыш.

На автомате открыв ящик, где на белых простынях лежал Око, спинка которого почернела, я положила рядом с пауком артефакт и задвинула полку. Без малейшего энтузиазма я вышла из комнаты и поплелась в сторону учебных корпусов просто потому, что скоро экзамен и так надо.

Оставшиеся занятия понедельника прошли мимо меня: я безразлично сидела у окна, бездумно записывала лекции и устало отвечала преподавателям, вдруг проявившим интерес к адептам в васильковой форме — это я так вдохновила профессоров? Неважно, мне всё равно.

Учебный день вторника я повела по той же схеме. Лишь во время ужина в столовой ко мне подсели без умолку болтающие Кора и Тася.

— Мирка, хоро́ш тебе из-за дежурной проверки так переживать! — начала Кора, намекая на моё унылое лицо.

Растянув губы в фальшивой улыбке, я благодарно посмотрела на девушку и продолжила жевать жареную куриную ножку, не чувствуя вкуса.

— Мне тут маман написала, — не унималась Кора. — Говорит, Дорка на старпёрском собрании местной знати такое вычудила, что папочка пригрозил выдать её или нас, я не очень поняла, замуж, если мы провалимся на промежуточном экзамене.