Я присел напротив и, сцепив пальцы в замок, положил руки на стол.
— Ну, что же, я тут. И готов тебя выслушать. Ты так рвался рассказать мне что-то важное…
— О, нет, — он опять улыбнулся, на этот раз с явной издёвкой, — сейчас обстоятельства поменялись. Теперь первый шаг за вами.
— То есть?
— Вы же не сомневаетесь в том, что меня подставили? Причём именно тогда, когда шёл на встречу с вами.
— Нет, не сомневаюсь.
— Значит, сочтёте своим долгом вытащить меня отсюда, не так ли? Я думаю, вам это под силу.
«Хитёр», — мелькнуло в голове. Хотя правильнее сказать — умён.
Вероятно, Альбатрос всё-таки невысокого мнения о моих моральных принципах. Вообще-то, я собирался вызволить его из заключения даже в том случае, если ничего не расскажет. Но раз уж начал, я тоже решил поторговаться:
— Думаю, могу это устроить. Но хотел бы знать, что получу взамен?
— Ответы на мучающие вопросы. За ними вы и прилетели сюда.
— Всё это хорошо, но хотелось бы конкретики. Что за вопросы?
— Я расскажу лишь часть. Прошу понять правильно: вы всё равно не поверите в то, что собираюсь поведать. Я бы, наверно, и сам не поверил. Поэтому сейчас расскажу лишь самые правдоподобные вещи, остальное — когда мы выйдем отсюда и доберёмся до того места, где я смогу предъявить доказательства.
— Альбатрос, ты говоришь загадками. Мне нужны факты. Начинай.
Я расположился удобнее и принялся слушать. Думалось, что опять начнёт водить за нос, но в итоге рассказ оказался вполне конкретен и содержателен.
Альбатрос и Маринер — тот самый, который в данный момент отбывает срок за убийство Джонсона — знакомы давно. Более того, когда-то работали вместе — в научно-исследовательской лаборатории, сфера интересов — физика.
Два года назад, когда, как он выразился, по Конкордии «прошлись эти штуки», физики находились в своей лаборатории в Ротоне — одном из городов, где наблюдались миражи.
Необычный феномен, разумеется, привлёк внимание любознательных учёных, и они решили его исследовать. Собственно, одни из немногих, кто подошёл к вопросу с научной точки зрения.
— Людям свойственно придавать сверхъестественное значение тому, что они не способны объяснить в рамках своей узколобой логики, — пояснил Альбатрос. — Поэтому у истоков любого не известного до сих пор явления вначале появляется проповедник с крестом, а уже потом — учёный с линейкой… Впрочем, иногда учёный так и не появляется…
Физики следовали в направлении движения гигантских голограмм и несколько дней шли по лесу. Отслеживать помогало некое электромагнитное поле, которым сопровождалось «шествие». По словам Альбатроса, оба сразу поняли, что это не просто голограммы, а нечто большее — весомое и значимое. Детали изысканий обещал открыть позже.
Наконец, они нашли «временную стоянку» со странным оборудованием, при помощи которого, по оценкам Альбатроса, и было устроено «преставление».
— Уверяю вас, — взахлёб рассказывал он, — явление не имеет никакого отношения к религии! Фанатики никоим образом не замешаны в организации этих… эээ… фантомов. Более того — нам такие вещи вообще не снились!
«Временная стоянка» находилась в нескольких километрах от Ротона. Пробыв там какое-то время, Маринер оставил Альбатроса проводить дальнейшие исследования, а сам перебрался на «основную базу» — место в тайге, о котором упоминал де Ловерг. Именно Маринер первым обратил внимание на то, что все семь «шествий» направлениями движения сходятся в одной точке.
— Почему же о «временной стоянке» нет никаких упоминаний в официальных источниках? — спросил я.
— Потому, что кроме нас о ней никто не знает. Такие «стоянки» есть возле каждого города, где проходили «шествия», и впоследствии я посетил некоторые из них. Однако никто кроме нас даже не удосужился попробовать их найти. Вначале мы даже обрадовались, что нам не мешают. А потом пожалели: если бы сразу заявили о находках во всеуслышание, может быть, общественное мнение не позволило бы представить произошедшее в выгодном им свете. Позже, когда началась шумиха, мы с Маринером пытались рассказать, но было уже поздно — всё выглядело делом рук религиозных фанатиков… — Произнося последние слова, Альбатрос недовольно скривил лицо. — Когда понял, что за подобные речи пойду за решётку вслед за Маринером, я замолчал до лучших времён. Надеюсь, с вашим прилётом эти самые лучшие времена наступят.
На «основной базе» Маринер встретился с самими организаторами «шествий». Кого имеет в виду, Альбатрос обещал рассказать чуть позже. К тому моменту религиозная лихорадка распространилась по Конкордии повсеместно. На «основную базу» прибыли несколько десятков фанатиков и…
— Вместо того чтобы исследовать явление, эти идиоты принялись ему поклоняться, — брезгливо говорил Альбатрос. — Так ведь проще, да? Наплевать на природу и представить всё божественным проявлением… Я, правда, этого не видел, а лишь читал — в отчётах, которые ежедневно присылал Маринер…
Ситуация вышла из-под контроля. Требовалось вмешательство инспекторов, и на «основную базу» прибыл Джонсон. Удивительно, но он не стал отмахиваться от феномена, а проявил научный подход: не мешал Маринеру, а скорее даже помогал разобраться в сути явления.
— У него было то, чего не хватает всем им: воображение, чтобы представить всю полноту и экстраординарность происходящего, и разум, чтобы понять, что происходит на самом деле… Со всей ответственностью заявляю: Маринер не мог подстроить гибель Охотника — они прекрасно ладили. Более того, Охотник многое сделал для Маринера. А когда пришли военные и всех эвакуировали, Охотника, как я понял, приняли за сектанта и даже посадили вместе со всеми. Естественно, почти тут же разобрались, но было уже поздно: «базу» разбомбили…
По мнению Альбатроса, Джонсон погиб либо по ошибке кого-то из военных, либо по прямому указанию сверху. Возможно, Джонсон просто мешал, и его убрали, а вину свалили на Маринера, убив двух зайцев сразу. Во-первых, спихнули вину и ответственность на других. Во-вторых, Маринера таким образом заставили молчать, причём на долгие годы. Ведь его нельзя было привлечь за религиозную пропаганду — ввиду отсутствия таковой, формально, он занимался научными изысканиями. А вот знает слишком много…
— Видите ли, кроме Охотника в сути проблемы никто из высших чинов разбираться не стал, — продолжает Альбатрос. — Для них это был религиозный бунт, а чем он вызван — не особо важно. Поэтому и решением стало запустить в них ракетами. Услышав песнопения фанатиков, испугались и просто сровняли всё с землёй…
Маринера осудили на пожизненное заключение. Для Альбатроса тоже начались нелёгкие времена: потерял работу, подвергался нападкам со стороны властей Конкордии. Попытки связаться с внешним миром заканчивались неудачей: сообщения и письма блокировались.
Последней надеждой был новый инспектор, прибытие которого Альбатрос с нетерпением ждал два года. Однако вчера, когда спешил на встречу со мной, его остановили на улице и…
— Как же тебя вычислили? — поинтересовался я.
— Не знаю. Видимо, подозревали, что намереваюсь с вами встретиться, следили. Когда поняли, что иду в «Звездолёт», схватили. Но я не особо переживал. Знал, что вы меня найдёте. Жена сказала, что у вас умный и добрый взгляд…
— Так это была твоя жена?
— Да. Правда, она у меня красавица? — сияя от удовольствия, спросил Альбатрос.
— Да, красавица. И умница.
С минуту мы молчали. Потом я спросил:
— Так что же ты собираешься мне показать?
— Если поможете выйти отсюда, я отвезу вас на «временную стоянку», и там предъявлю доказательства, что всё произошедшее не было организовано деятелями от религии, а их волнения — лишь следствие более важного и любопытного явления. Думаю, тогда вы поверите.
— А как же Маринер? Мне показалось, твоей целью было его освобождение?
— Я думаю, что оказавшись на месте, вы сами поймёте, что он невиновен.
— Хорошо, — с неожиданной лёгкостью решился я. — Сегодня же вытащу тебя отсюда. Но имей в виду — тебя выпустят под мою ответственность. Так что — без фокусов. А завтра утром вылетаем в Ротон.
