Вчера я получил деньги. Окасукэ отсчитал нам с Нагасиро девятьсот медных дзэни за дело в «Обанава», а уже на следующий день я был готов призвать всех достойных, на мой взгляд, вступить в пожарные квартала Одэнматё.

Братья Хиракодзи поначалу были очень ошеломлены моим предложением.

Они сидели напротив, не понимая, смеяться или пугаться, им никогда не предлагали ничего подобного, и сами они не искали себе такой службы.

— Бороться с огнем? Гасить пожары? — повторил старший, Хаято. — Ходить по улицам в любое время дня и ночи? Носить меч?

— Носить меч? — удивился я.

— Ну а как же? — быстро выпалил Хаято. — Пожарным позволено носить оружие в городе — на них же нападают все время то погорельцы, то грабители…

— Я уточню это обстоятельство, — пробормотал я, скрестив руки на груди. Признаться, не подумал ни о чем подобном, соглашаясь на эту службу, как-то это дерзко с моей стороны будет мечи подчиненным раздавать…

За моею спиной весьма громко хмыкнул Нагасиро. На правах самого первого и потому самого старшего члена моей дружины он занял место за моим левым плечом — как положено при наборе новобранцев. Хотя старшинству его было ровным счетом полдня. Мы не обсуждали то, что произошло между нами ранее, просто он занял это место слева от меня — молча, решительно, безусловно.

Когда-то и я так вот сидел за плечом господина старшего садовника…

Мы собрались у меня в каморке при храме с разрешения настоятеля и обсуждали предложение почтенных жителей квартала.

В общем, никто не был против. Скорее наоборот — все горели воодушевляющим рвением.

Я отсчитал каждому из братьев по сотне дзэни с общей связки:

— О-о! — восхитился малыш Тогай, дико выгнув брови к потолку.

— Это за последнюю работу, — объяснил я, ободряюще им улыбаясь. — Нам положена награда за каждый погашенный пожар. Ежедневного содержания нам не дают, так как команда Икимару как раз так и работала, лежа на пузе, а когда их лишили довольствия — начали грабить пожарища и погорельцев.

— То есть нам еще и Икимару с этого места нужно выгнать? — Тогай сделал большие глаза. — У-у-у!

— Труды наши за награду будут, — объяснил я. — Не служба. И не рабочая поденщина, как в порту грузы разгружать или крыши выводить. То награда за усердие от хозяев сохраненного имущества. В благодарность. Такую благодарность, что кому угодно принять пристало. Так людей, что на помощь пришли, благодарят. Только нас благодарить будут. А Икимару — нет. Думаю, однажды нам придется с ним потому столкнуться…

— Хм. — Тогай сел, скрестив ноги, подпер выпяченные губы заросшими волосом пальцами и глубоко задумался. — Сложно нам будет…

— Я намерен этим заниматься, — ответил я ему. — Я уверен, что мы справимся куда лучше Икимару. Особенно если не будем отлеживать бока в храме.

Братья кочевряжиться не стали.

— Конечно! — в один голос воскликнули оба и глубоким поклоном с полным доверием передали мне всю власть над своим временем и занятостью на время договора. Если такой почтенный человек, как господин Исава, берет на себя руководство, то они, конечно, просят и их взять на эту службу. Они, конечно, не воины, но люди крепкие и в деле себя уже показали.

Сердце мое дрогнуло от такой искренности и от тревожного чувства — справлюсь ли я? Достоин ли я такого доверия? Ведь недостоин…

Но придется стать.

Переглянулся с Нагасиро: нет ли невзначай каких возражений? — и тот, естественно, не был против. Берем-берем. Всех берем! И я поклонился братьям в ответ, принимая на себя всю ответственность.

Другой вопрос, за что я сам-то принял ответственность? Как ее вообще несут, эту пожарную службу?

— Что ж, нам нужно подумать о том, как мы будем исполнять наши обязательства, — произнес я.

— Инструмент нужен, — заявили братья. — Всенепременно. Багры там, ломы — ломать стены, рушить горящий дом, пока огонь дальше не перекинулся.

— Вы же строители? У вас же есть какие-то инструменты?

— Да какие там у нас инструменты. У меня вон пила, а у Тогая рубанок. Не тот это инструмент. Но мы знаем человека, у которого все, что нужно, есть, работали с ним на стройке. Да, собственно, его инструмент мы и брали, когда «Обанава» гасили. Вы же помните? Может, он отдаст за сходную цену…

— Что ж, — поднялся я с пола. — Значит, не будем терять время. Идем к нему.

И мы пошли к этому человеку. Им оказался Саторо Оки — бывший храмовый строитель. Здоровенный детина — такому бы в поединках сумо выступать. И вроде как он даже когда-то этим и занимался. Жил он в тупике за Рыбным рынком, в убогом месте, где обретались рыночные нищие и неприкасаемые. Жуткое место. Но нам был нужен его инструмент.

— Нет, — коротко отрезал Оки, сидя на пороге своей убогой комнаты. — Самому надо.

— Зачем он тебе? — удивился Тогай. — Тебя же, как всех, выставили со стройки. Что ты им делать будешь?

— А без него? — здраво спросил Оки. — Мне его дед завещал. А то, что докупить пришлось, — много денег стоило. Не. Не отдам.

Но славный бронзовый лом и здоровенная деревянная кувалда из комля красного дуба, а также совершенно бесполезный набор резцов и стамесок не давали нам отступить так просто.

Братья усердно давили на здоровяка, а я и Нагасиро стояли в отдалении, наблюдая схватку упорства с непоколебимостью.

— Нам такой парень пригодился бы, — вдруг заметил Нагасиро, морщась, потирая больной висок. — Это когда злой и голодный Икимару придет наконец бить нас по головам рукоятками мечей.

— Гм? — задумался я. Потом понял, как он прав. Икимару рано или поздно пожалует, и лишняя пара сильных рук будет весьма к месту. Я подозвал Тогая и попросил передать Оки наше предложение:

— Мы возьмем его на работу вместе с инструментом.

Тогай малость удивился сначала, но передал все в точности.

Саторо Оки передал в ответ, что подумает.

— Что тут думать! — воскликнули братья Хиракодзи в один голос. — Соглашаться надо!

Но проще было сдвинуть этого человека-скалу, чем в чем-то его убедить.

— Простите нашу настойчивость, — шагнул я вперед и поклонился за всех. — Мы придем в более удобное для вас время.

Оки только молча кивнул в ответ. И мы ушли.

— Упертый болван здоровенный, — ругался малыш Тогай, пока мы возвращались вдоль канала к воротам нашего квартала. — К нему со всем радушием, а он… Эх!

Пока мы шли обратно, уже по своему кварталу, я сначала бездумно, а затем уже и с присмотром, начал видеть, обращать внимание, замечать в памяти места возможного пожара, шел озираясь, крутил головой, останавливаясь в сложных местах, и чем дальше, тем более начинал понимать, что мест, откуда могло полыхнуть пламя, было не перечесть: бани, закусочные, жаровни, угольный склад, склад рапсового масла — то еще проклятие… Ну хоть река Сумида рядом.

Но внезапно я перестал ощущать себя уверенно, потому что понял: я на самом деле не знаю места, которое взялся оборонять…

— Я думаю, нужно обойти квартал кругом, — произнес я. — Обойти и составить план. Зарисовать все опасные места, отмерить расстояние от храма и время, которое уйдет на наше прибытие, если вдруг где что-то загорится.

— Надо так надо, — согласились братья Хиракодзи. Они, потратив горсть медяков и впервые поев рису за долгое время, были довольные и на все согласные.

Купили в книжной лавке большой лист бумаги, тушечницу, кубик туши, кисть погрубее для уличных записей и пошли зарисовывать поле своей деятельности. Проходили так полдня, измазали все пальцы в туши, но план вчерне начертили, пути шагами измерили.

А Нагасиро нас очень быстро покинул, заявив, что ему лень сбивать ноги в этих хождениях по переулкам — он лучше пойдет в храме полежит. Вдруг туда прибежит кто, или еще чего…

И мы пошли дальше уже без него.

Так я с братьями к полудню добрался до другой особой радости крепкого рабочего мужика — на окраине нашего района, куда я ни разу не забирался, но совсем рядом, за рвом, неожиданно оказался высокий забор веселого квартала Тростниковое Поле — Ёсивара. Высоченный прочный забор, наглухо прятавший своих девочек и веселье внутри от всего прочего мира. Братья тут же начали скабрезно острить и вообще вести себя всячески похабно, не стесняясь натурных, образных сравнений, словно крестьяне… Каковыми они, собственно, и были… Не обращать внимания на их дурачества было трудно. Не думал, что веселый квартал так близко к нам. А кто же его от пожаров бережет? Ведь бережет же? А еще дальше, за Ёсивара, — малые княжеские усадьбы и дома района Канда, что там точно уже не наше дело, там свои пожарные должны быть…