Руис-доно ясными ночами озирал звездное небо и что-то шептал своему богу. Тот оказался благосклонен, и на второй день они встретили корабль непривычной оснастки, при виде которого Руис-доно что-то воодушевленно воскликнул и, громко крича, привлек внимание его команды.

Затем Руис обнимался со спустившимися на палубу такими же бородатыми и носатыми людьми, может, только не такими крупными, восторженно целовал медный крест, обычно висевший у него на шее, посылал небу воздушные поцелуи.

Спустившиеся на корабль люди сменили вымотавшихся до предела Масахиро и Мацуда. Масахиро сам не помнил, как упал в кормовой каюте на кучу тряпья и уснул беспробудным сном без сновидений и отдыха. Так он и проспал все, в том числе и то, что по прибытии в порт джонку немедленно продали со всем, что на ней было, включая Масахиро.

— Они сказали все, за исключением христианских душ, — тонко усмехаясь, сообщил Масахиро купец, мусульманин с юга, из султаната Магинданао, он знал язык. — А ты язычник, я вас знаю, много имел с вами дел.

Сидели все в той же каюте на корме корабля. Только на руках у Масахиро теперь были цепи. Не то чтобы они могли его остановить, попытайся он убить собеседника, и, видимо, потому за спиной купца два дюжих охранника с дубинками, прищурившись, следили за Масахиро. Масахиро прислушался к себе и не обнаружил ни смятения, ни удивления. Он не был удивлен. Мир переменчив, это так. Его монастырский учитель был бы им доволен.

Оказаться во власти купца для Масахиро было новым неизведанным опытом, и он опасался показаться смешным.

— Зовут тебя как? — спросил торговец. — Как-как? Хе! Многовато чести иметь такое длинное имя. Я буду звать тебя Муса. Муса ибн Исса!

И захохотал, чем-то крайне довольный.

— Как вы распорядитесь мной? — спросил Масахиро, решив, что просить работорговца дать знать его соотечественниками на острове будет несколько самонадеянно с его стороны. Да и слишком навязчиво обременять своим выкупом незнакомых людей.

— Ты воин, как я вижу, крепок телом и духом, — задумчиво произнес южанин. — Всегда смогу пристроить тебя гребцом или на рудники, хотя это и не прибыльно. И эта ваша общеизвестная страсть к самоубийству сильно сбивает цену… Охранником в гарем, я полагаю, вполне вероятно, но прежде придется тебя оскопить, а ты уже староват для такой операции и, скорее всего, не выживешь, — выброшенные деньги. Но есть еще возможность…

Масахиро, подавленный подобным вероятным будущим, осторожно сглотнул и спросил:

— Какая возможность?

— Ты произносишь шахаду и становишься правоверным. Будешь моим охранником. Года за три выплатишь свой долг, а там видно будет, может, женим тебя, а там и в хадж сходим, человек, я вижу, ты надежный, тебе можно довериться.

— Благодарю вас, почтенный, за столь лестное предложение, — с низким поклоном отказался Масахиро.

— И что это значит? — недовольно нахмурился купец. — Это ты так согласился или это ты так отказался?

Масахиро сообразил, что интонации благородной речи могут быть неуловимы для косноязычного южного варвара, и, поразмыслив, решил выиграть немного времени:

— Могу ли я просить у господина времени на знакомство с основами его веры и на размышления о своем возможном месте в ней?

— Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его, — несколько раздраженно ответил купец. — Вот и все, что тебе надо. Повторишь три раза, и все, кроме долга мне будешь уже платить только сбор на джихад. А после послушаешь Коран или найдешь себе имама, и задавай свои вопросы ему, если тебе так уж действительно хочется узнать все.

Снаружи в каюту, где шла беседа, заглянул еще человек и, наклонившись над плечом купца, что-то прошептал, а следом за ним, отшвырнув с пути бамбуковую занавеску, ворвался Руис-доно, а следом за ним и Мацуда. Вот уж кого Масахиро уже не ожидал встретить в своей жизни.

Некоторое время Руис-доно и купец очень невежливо орали друг на друга, Мацуда и охранники купца обменивались неласковыми взглядами, затем Руис, шумно выдохнув, швырнул на циновку перед купцом тяжелую круглую золотую монету и, бросив на Мацуда косой недовольный взгляд, вышел прочь. Мацуда наклонился к Масахиро, освобождая от цепей.

— Пошли отсюда, — сказал Мацуда.

— Подумай о том, что я тебе сказал, — бросил в спину Масахиро купец, пробуя край золотой монеты коричневым от бетеля зубом. — На том свете нам положено по тридцать девственниц. Каждому.

Масахиро остановился и вежливо поклонился купцу, прежде чем выйти:

— Благодарю вас за столь щедрое предложение.

И вышел вон.

Спустившись по сходням на причал, Масахиро огляделся и наконец полной грудью вдохнул горячий воздух юга, пропитанный ароматами кошенили, складированной в мешках прямо на берегу.

— Идем, господин нас ждет, — сказал Мацуда.

Масахиро вздохнул еще раз и отказался:

— В городе есть люди из Этидзэна. Я пойду к ним. Думаю, мне найдется там место.

— Да что ты говоришь! — возмущенно воскликнул Мацуда. — Как только я узнал, что этот пиратский перекупщик обращает в ислам своих рабов, Руис-доно сразу же вернулся за тобой, только чтобы ты не погубил свою душу! Ты ему должен, он тебя выкупил! А до того спас тебе жизнь.

— Он меня и продал, — трезво заметил Масахиро. — И я спасал его жизнь. И вообще, он мне не господин. Средства за мой выкуп, раз на то пошло, я ему верну. Удачи тебе с твоим господином, Мацуда, и спасибо за все. Ищи меня у людей из Этидзэна, прощай.

Затянуть с возвращением долга Масахиро не довелось. Руис-доно, видимо, никогда не забывал своих должников и всегда был готов спросить с них сразу и сполна.

Масахиро как раз обучал молодых охранников приютившего его торгового дома бою с нагинатами в лучшем северном стиле, когда во дворе магазина, где он наставлял основам десяток купеческих лоботрясов, появился Мацуда.

— Давно не виделись! — воскликнул он.

— Больше месяца, — согласился Масахиро. — Чем обязан столь приятной встрече?

— Руис-доно созывает всех стоящих воинов со всей округи. И вспомнил о тебе. Я обещал пригласить тебя.

— Что ж, я очень польщен… — начал было Масахиро, но Мацуда его прервал:

— Идти нужно прямо сейчас, с оружием. Своих людей тоже с собой возьми, Руису-доно это понравится.

Масахиро только тихо вздохнул. Это были не его люди, не его оружие и даже не его одежда, все дано милостью торговых людей с Желтой площади…

— Ты ему должен, — со значением добавил Мацуда, на что Масахиро вздохнул еще раз.

— Сэнсэй, — обратился к Масахиро один из лоботрясов. — Отец меня не отпустит. Я не могу пойти. Надо помогать в лавке.

— А я пойду, — отозвался другой. — Когда такое еще будет?

— Пойдут те, кто сейчас свободен от работы, — заключил Масахиро. — Урок продолжим завтра.

Он надел на изогнутое лезвие нагинаты, которую уже привык считать своей, лаковые ножны для защиты от влаги и для безопасности окружающих, поднял ее на плечо и вышел со двора вслед за Мацуда. С половина учеников отправились за ним следом, остальные разошлись, чтобы обратиться к ожидавшим их обязанностям.

Манила, захваченный испанцами тридцать лет тому назад город на берегу изогнутой полумесяцем песчаной бухты, был грязен, одноэтажен, наполнен запахом специй и шумен. Над городом возвышался холм, увенчанный деревянным частоколом на высоком валу, над угловой башней, уже каменной, вздымался испанский флаг с косым красным крестом.

Именно туда они и шли.

— Я смотрю, они не сомневаются в себе, — произнес Масахиро, когда их впустили в крепость, даже не обезоружив.

— Испанцы построили эту крепость, когда захватили султанат, — ответил Мацуда. — Они говорят, не так давно ее пытались захватить две тысячи пиратов под началом знаменитого пирата Ли Фэна. Там собрались народы со всей Азии, даже наши были, наемники, как тут говорят, с острова Сипангу.