— Мне жаль, — проговорила Фида, поражённая этим откровением. — Ты признавался ей?

— Нет, я так и не решился. Иветт слишком переживала из-за внешности. Боюсь, она бы мне не поверила и решила, что я над ней смеюсь. А теперь уже поздно. Теперь у неё есть из кого выбирать.

Они проследили грустным взглядом за тем, как именинница кокетничала с сыном какого-то важного гостя. Фида вспомнила их с Иветт разговор в тот день, когда их с тётушкой прорвало на откровения и ей ещё больше стало жаль парня, который умел любить. А ещё ей снова стало совестно за своё вмешательство. В отчаянии она буркнула:

— Прости.

Эдриан впервые за вечер издал звук, похожий на смешок.

— Ничего. Главное, что она теперь счастлива. Только прошу, не говори ей. Пусть это останется между нами.

Фида кивнула. Вскоре Иветт, подхватив с подноса бегущего мимо лакея пару бокалов для себя и для подруги, вернулась к друзьям. Эдриан немного ожил и теперь вместе со своей возлюбленной рассказывал Фемиде о том, как веселится столичная молодёжь без страха нажить непоправимых последствий для здоровья и бюджета. Он пообещал устроить девушкам экскурсию по крышам, которую обожала Иветт, сводить в парк аттракционов и на пляж, когда совсем потеплеет. Оказалось, что его отец — министр культуры, а потому бонусом парень мог достать контрамарку в театр или на выступление популярной группы. В какой-то момент Эдриан и Иветт стали наперебой рассказывать о своих приключениях, смеяться в голос над нелепыми случайностями, которые иногда происходили, о том, как в один из дней они пробрались в гримёрку к известному артисту, чтобы Иветт взяла автограф, а тот как раз успел уговорить девушку из местного кабаре познакомиться поближе. Тогда они убегали оттуда одному Эдриану известными тайными ходами под визги танцовщицы. Слушая их, Фида хихикала в кулачок, откровенно любовалась этой гармоничной парой и тем, с каким обожаниям смотрел на девушку Эдриан.

Они пили, ели, болтали, гуляли в парке, иногда для приличия вступали в разговоры с гостями. За время праздника на приём к магу-косметологу записалась половина жён министров и глав комитетов. Вторая половина записалась заочно, через заботливых подруг из числа присутствующих дам.

Вскоре на пороге возникла знакомая фигура. Князь Асмодей тоже был приглашён и теперь расхаживал по залу с видом хозяина, что даже Вольф слегка сутулился и стеснялся при разговоре с ним. Фида невольно ловила его взглядом, оправдывая свой интерес тем, что ей меньше всего хотелось попасться на глаза мужчине, а потому за ним надо следить. Ей нравилось её негласное убежище в тени колонны, где девушки коротали вечер вместе с Эдрианом и парой друзей Иветт, которые вскоре тоже присоединились к ним. Фида смеялась и шутила вместе со всеми, но когда становилось особенно шумно, старалась скрыться за спинами товарищей и мельком поглядывала оттуда за тем, кто не давал ей расслабиться ни на минуту.

Князя окружали женщины. Складывалось впечатление, что он притягивал их, как магнит металлы. С каждой из дам, норовивших выложить ему содержимое своего декольте прямо здесь, он разговаривал сухо и никак не реагировал на их заигрывания. Когда уходила одна, появлялась другая, и так без остановки. В какой-то момент Фида не сразу поняла, что больше не следит, а откровенно любуется демоном. Он был окружён группой мужчин и вещал им нечто важное, а они внимательно слушали его, стараясь не пропустить ни единого слова. Его взгляд, поза, привычное движение рукой, когда хотелось пригладить тёмную прядь, норовившую выбиться из идеально зачёсанного на сторону пробора — всё очаровывало. Высокий и стройный, даже слишком стройный. Или всё дело в узких брюках? Фида поняла, что смотрит не туда, куда следовало смотреть приличной девушке, слишком поздно. Когда глаза вернулись к его лицу, она вспыхнула. Князь заметил её. На губах его играла лёгкая улыбка. Перепугавшись, Фида юркнула в толпу друзей, чтобы оказаться с другой стороны, и чтобы кое-кто больше не мог видеть её. Иветт и ребята не поняли, что произошло, но и не стали вдаваться в подробности. Было что обсудить.

Когда начались танцы, Эдриан почти не отпускал от себя Иветт. Будь его воля, он перегрыз бы глотки тем, кто смел претендовать на внимание девушки. Но её счастье было для него превыше всего, а потому он покорно отпускал возлюбленную потанцевать с очередным поклонником, не забывая при этом поглядывать за ними со стороны. Фида не могла на это долго смотреть, а потому пару раз сама приглашала его на танец, и ей даже удавалось отвлечь несчастного влюблённого разговорами. Когда она героически зашагала к парню в третий раз, её неожиданно перехватили на полпути и крутанув в ритме танца, мгновенно сжали в объятиях, не терпящих сопротивления.

— Фемида, — с наслаждением протянул Асмодей, когда они оказались лицом к лицу. — Вот вы и попались.

— Что вы себе позволяете?! — возмутилась девушка, тщетно пытаясь вырваться. Ей не хотелось скандалить и привлекать внимание, а потому сопротивление так и не дало результата.

— Вы себе не представляете, как безумно я ревную, — проговорил Жан, перехватывая её руку и кладя другую на талию. — Чем сынишка министра культуры так заслужил ваше внимание? Он же не в вашем вкусе.

— Вы не имеете ни малейшего понятия о моих вкусах! — почти взвизгнула Фида, стараясь не потонуть в омуте тёмных глаз демона. — Слушайте, давайте выясним всё раз и навсегда.

— Я только за, — покорно ответил мужчина, склонившись над ней, чем вызвал приступ головокружения.

— Я вас очень прошу, Жан, оставьте меня в покое. Я не готова быть очередным развлечением, которое вы сразу забудете. Если для других это нормально, то мне кажется дикостью.

— Боюсь, вас очень трудно будет забыть, Фемида, — проговорил демон неожиданно серьёзно. — Хотя бы, потому что я уже давно здесь, а вы всё ещё одеты.

Девушка вспыхнула румянцем и ужаснулась собственной догадке.

— Вы что же, — она со всем возможным негодованием посмотрела ему в глаза, — влияете на чувства женщин? Это низко!

— Я не специально, дорогая Фемида, — ничуть не смутившись и сильнее надавив ладонью ей на поясницу, произнёс Жан. — Это всё природное обаяние демонов. Сопротивление бесполезно. Но откуда у вас берутся силы сопротивляться — вопрос интересный. Предлагаю обсудить его сегодня вечером за бокалом вина.

— Вы нарываетесь на пощёчину, князь!

— Всё, всё, молчу, — Асмодей усмехнулся, наблюдая за её реакцией. — Но меня можно понять. В вашем присутствии я начинаю плохо соображать.

Рука мужчины ласкала девичью спину, не позволяя себе спускаться на недозволенный уровень. Но и этого было достаточно, чтобы Фида начала плавиться. Всё внутри неё вопило: «Уходи с ним. Ты не забудешь эту ночь!», но рассудок яростно отбивался от зова плоти. Даже когда Жан, теснее прижавшись к девушке, стал нашёптывать ей на ухо всё, что намеревался сделать с ней в мельчайших подробностях, покрасневшая от стыдливого волнения Фида с большим трудом находила в себе силы не поддаться. Сил на то, чтобы оттолкнуть мужчину и гордо уйти, тем более не оставалось. Их танец со стороны не выглядел чем-то непристойным, но то было больше, чем танец. Плавные ритмичные движения, вздохи, едва уловимый стон девушки, шёпот мужчины. Фида закрыла глаза. Разум больше не управлял ею. Теперь только тело руководило процессом. Жан победил, она проиграла. Но как сладко, как томительно было проиграть. Она не видела гневных взглядов отвергнутых им женщин, не слышала укоризненных комментариев, когда последнее стеснение покинуло её. Здесь и сейчас был только он, его руки, взгляд и запах, от которого можно было сойти с ума. Фида жадно вдыхала его, едва касаясь оголённой шеи мужчины, отчего грудь в декольте призывно вздымалась. Последний проблеск сознания на секунду возопил, что так нельзя, что она не такая, но Асмодей уже выводил в воздухе круг, из которого вырисовывалась чёрная тень портала, чтобы увести девушку и подарить ей незабываемые минуты сладостных наслаждений. Фида готова была шагнуть за ним в пустоту, но в самый последний момент резко остановилась, услышав знакомый голос: