Тамара громко хмыкнула, приподнявшись на локте.

— Я пожалею, но всё же спрошу: неужто ты знаешь, о чём говоришь?

— Ну, не то, чтобы я участвовала в оргиях, — мечтательно проговорила фея, — но как-то раз их было трое, а я одна со связанными руками. Девочки, это было великолепно. Правда потом неделю сидеть не могла.

Клодин расхохоталась, наблюдая за тем, как вытянулось от изумления лицо Фиды. Тамара, как ни странно, лишь закатила глаза.

— Ох, Фида, тебе предстоит ещё много узнать о жизни в столице, — сочувственно проговорила хозяйка книжной лавки. — Но придётся сделать выбор: либо ты поддаёшься соблазнам, которыми кишит наш город, либо остаёшься верна себе посреди всего этого безобразия.

— Почему ты здесь? — спросила её Фида, искренне недоумевая. — Когда я впервые увидела тебя, то удивилась, как ты умудряешься сохранять здесь целомудрие? Ты как нежный цветочек посреди пустыни.

— Вот спасибо, — беззлобно промямлила Клодин, которую массажист теперь лупил по спине ребром ладони. Крылья на время массажа пришлось дематериализовать.

— Я бы и рада, но не могу уехать, — призналась Тамара. — Мой магазин — это не обычный книжный. В подвале хранится древняя книга заклинаний, которой завещано оставаться на своём месте, что бы ни случилось. Из поколения в поколение мой род хранит её и ожидает мага, который явится, чтобы воспользоваться ею.

— И когда он явится?

— Понятия не имею. Но моя бабушка ждала, мама ждала, и я жду. А чтобы не скучать, мы открыли на месте обиталища фолианта магазин.

— Чтобы что? — рассмеялась Клодин. — Лучше бы вы мужской стриптиз-клуб там открыли, вот тогда точно бы не соскучились.

Привыкшая к её подколам Тамара, никак не отреагировала на слова подруги. Когда сеанс массажа был окончен, девушки нехотя поднялись с кушеток и некоторое время просто не находили в себе сил сдвинуться с места. Их настолько профессионально расслабили, что теперь требовалось каким-то образом доставить себя до дома.

— А эта книга, — продолжила Фида, позёвывая и ныряя в рукава белой кофточки, — её не пытались выкрасть или выкупить у тебя? Там наверняка хранятся какие-то тайные знания, за которые можно не пожалеть денег или рискнуть свободой.

— Это бессмысленно. Книга сама решает, кому открыться, и даже если бы у кого-то был к ней доступ, забрать её из нашего хранилища невозможно.

— Я о чём-то подобном в приключенческом романе читала, — поведала Клодин, протискивая ноги в узкую юбку.

— Да неужели? Ты, оказывается, читаешь что-то, кроме журналов! — усмехнулась Тамара.

— Представь себе. Там парень с девушкой искали книгу с тайным знанием, которое давало власть над всеми или что-то в этом роде. Кстати, неплохая книга, я в ней нашла заначку давно забытую. С этих денег на маникюр сходила. Надо на неё автору отзыв хвалебный написать.

Тамара лишь цыкнула в ответ, поражаясь нелепой логике.

— В пророчестве сказано, что маг должен быть чист сердцем и помыслами, нести бремя борца за справедливость, потерять себя и затем найти.

Клодин недовольно фыркнула.

— Вот кто придумывает эти пророчества? Нет бы написать: такой-то маг, оттуда-то придёт завтра в семнадцать ноль-ноль. Ждите.

Подруги рассмеялись. Они уже успели одеться и теперь направлялись каждая к своему дому, не, спеша, прогуливаясь по тротуару. Разговор о древних книгах незаметно для всех перетёк на более злободневные темы.

— А я завтра иду на бал, — призналась Фида. — Со времён академии на балах не бывала. Немного волнуюсь.

— И куда, если не секрет? — оживилась хозяйка салонов платья.

Фида рассказала эпичную историю спасения Иветт, которая пригласила её на день рождения, а ещё, что из платьев у неё осталось одно, самое любимое, которое уже успело погулять с ней на всех возможных мероприятиях. Стоит ли говорить, что через несколько минут подруги уже были в магазине у Клодин, пресекая все попытки Фиды воспротивиться переменам в гардеробе. Даже Тамара оживилась. Несмотря на старомодные очки и сверхскромный твидовый костюм, доставшийся, видимо, вместе с древней книгой от бабушки, она с жадностью рассматривала наряды на вешалках. Девочки, такие девочки.

— Клодин, ну зачем? Я же не собираюсь там никого очаровывать, — стонала Фида. — Даже наоборот. Мне меньше всего хочется привлекать внимание к своей персоне.

— Глупости, — протянула по слогам Клодин. — Сейчас примеришь парочку платьев, и выберем тебе под стать. Вот это должно подойти, — она приложила к плечу подруги вешалку с красивым серебристым великолепием без бретелек, усыпанным по корсету замысловатым узором из стразов. Две пары глаз восторженно залюбовались видом.

— Клодин, я не могу! — Фида оттолкнула вешалку и одарила подругу тоскливым взглядом. — Салон только недавно начал работу. Мне такие платья просто не по карману. Знаю, что ты сейчас начнёшь предлагать мне варианты, которые не будут иметь для тебя никакой выгоды, поэтому сразу говорю: нет, нет и нет! Спасибо тебе, но я не могу взять у тебя это платье.

Клодин недоумённо фыркнула.

— Умеете вы с Томой всё усложнять. Раз ты такая принципиальная, то давай договоримся на бартер. Я даю тебе платье, а ты мне баночку снадобья от синяков под глазами. Я, знаешь ли, мало сплю, работы много.

Фида лишь покачала головой с обречённым видом. Отделаться от нового шикарного, умопомрачительного платья не вышло. Вскоре она показалась из примерочной, неловко ступая по напольной плитке ногами в одних чулках. Завидев её, подруги ахнули. Платье сидело как влитое. Корсет очень умело, но при этом не вульгарно приподнимал и без того высокую грудь и выгодно подчёркивал тонкую талию девушки. Юбка, переливаясь при свете искусственной лампы, уходила в пол настолько, что не нужно было ничего подгонять. Наряд будто бы специально сшили для неё. Для окончательного эффекта сшибания с ног кавалеров не хватало только высокой причёски и туфелек. Хотя при таком декольте, вряд ли кавалеры стали бы заглядываться на причёску и обувь.

— Огонь, — выдала свой вердикт Клодин. — Ты берёшь это платье.

— Слушай, я не знаю, — замялась было Фида, но поймав своё отражение в зеркале, потеряла дар речи наравне с Тамарой. Ведьма никогда ещё так не выглядела и даже не догадывалась, что успела настолько измениться за прошедший год. Она перевела недоумённый взгляд на Клодин. Та многозначительно кивнула, а когда Фида сняла платье, то поспешно запаковала его в фирменный пакет и передала девушке, пока она не передумала.

— Ты точно произведёшь завтра фурор, хочешь ты этого или нет, — проговорила Тамара.

— Тома, давай и тебе что-нибудь подберём, а то я уже видеть не могу твой костюм, — вновь кольнула её Клодин.

— Знаешь, что, — начала хозяйка книжного. — А почему бы и нет? — неожиданно для всех закончила она свою мысль. — Вдруг когда-нибудь пригодится. Только мне, пожалуйста, с высоким горлом и длинными рукавами.

— Я знала, что будет сложно, — простонала Клодин, успев пожалеть о своём предложении.

Привычная перепалка этих двух противоположностей стала последним, что Фида услышала, когда вышла из магазина и направилась к себе. Подруги ещё с минуту провожали её через окно задумчивыми взглядами, затем Тамара спросила:

— Клод, признайся, ты поколдовала над платьем, чтобы оно село как влитое?

— Ах, Тома, — вздохнула девушка. — Уповаю на твоё понимание и солидарность. Мы в ответе за тех, кого нарядили.

На другой день пришлось повоевать с плойкой, чтобы привести волосы в праздничный вид. Неизменно собранные в хвост, они очень удивились, оказавшись уложенными в причёску волосок к волоску, тогда как несколько прядей игриво спадали на плечи с боков. Окинув себя напоследок в зеркале, Фида, наконец, отогнала шальное желание соврать Иветт, что заболела и не ходить никуда. Выглядела она с ног сшибательно и очень хотела праздника. После всех испытаний она его заслужила.

Попрощавшись со всеми и пообещав Рокси набрать вкусняшек с фуршетного стола, Фида последний раз махнула домашним на прощение и с непривычки неуклюже забралась в авиатакси. Высокомерный пилот в один момент всё же изволил подать ей руку, пока несчастная окончательно не запуталась в платье и не рухнула на землю. Она зря опасалась, что продуваемая со всех сторон раковина оставит её без укладки. Перед вылетом водитель предусмотрительно надавил на кнопку приборной панели, после чего из корпуса машины незамедлительно выросла прозрачная стена, накрыв обоих куполом.