— Слуги, сын. К осаждавшим присоединились зеваки из близлежащих селений, которым не терпелось пробраться в башню и поживиться богатством, которое, по их мнению, наверняка там хранилось. Послы вельможи просили впустить хотя бы одного человека, чтобы убедиться, что девушки нет в башне, и тогда они уйдут, никого не тронув. Слуга чародея откуда-то сверху прокричал, что у них нет никакой пленницы, что в башню они никого не впустят и вообще лучше бы им разойтись для своего же блага.
Так началась осада. Дубовая дверь, обитая железом, никак не поддавалась тарану. Окна находились высоко, и забраться через них тоже не представлялось возможным. Сидящие в башне настолько были уверены в своей безопасности, что даже не стали закрывать ставни. К вечеру задул холодный северный ветер, а так как дело было в октябре, Гера вам забыл сказать, то на горе сделалось очень холодно.
— Я могу продолжить дальше сам. Хорошо?
— Продолжай.
— Начался дождь. Не обошлось без суеверных предположений, что это дело рук колдуна и он всех погубит. Селяне разбрелись по своим деревням, часть отряда вельможи отправилась в город, чтобы раздобыть лестницы, веревки и орудия для штурма, другая часть осталась возле башни следить за осажденными. Вокруг нее они разожгли костры, которые было видно далеко с противоположного берега реки. Утес стал похож на самый настоящий маяк. Ночью ветер усилился. Огонь перекинулся на сухую траву. Гора загорелась. Произошедшее посеяло панику.
— Тебя невозможно слушать! У тебя сначала дождь идет, а потом вдруг сухая трава загорелась. Как такое может быть? Мам, давай ты лучше будешь рассказывать? — просила Лиза.
— Не перебивай. Просто сначала было одно, а потом мы кое-что поменяли. Очень скоро мы послушаем твою замечательную историю. — защищался Гера.
— Ой, напугал!
— Пусть Гера завершает, — вмешалась Марина.
— Короче говоря, гора запылала вся в считаные минуты, — продолжал Гера. — Челядь не смогла ее потушить. Ближе к утру пошел дождь, огонь погас. Утром все вокруг заволок густой туман, почти ничего не увидеть. Башня зловеще выступала из него, и еще долго никто не решался к ней приблизиться. Уж больно жутко она выглядела. Когда удалось сломать дверь, выяснилось, что башня пуста. Там не оказалось ни одной живой души, и, вместе с ее обитателями, очевидно, исчезли многие вещи. Они испарились. Но как? Уползли по туннелю, улетели, воспользовались пожаром и прошли сквозь огонь? Этого никто так и не узнал, а башню было решено разрушить до основания.
Гера закончил свой рассказ.
— Добренькую вы придумали, однако, историю! — прокомментировала Лиза. — С благодарностью к нашей горе, ничего не скажешь.
— А мне понравилось. — сказал Алеша.
— Да тебе все нравится.
— По-моему, ты чересчур строга. Немного мрачновато, да, но зато здесь есть таинственность какая-то. И почему ты думаешь, будто наш утес весь такой милый, как розовый пупс? — заметил Вадим.
Последняя реплика, вроде брошенная совершенно случайно, была неожиданной, потому что про утес говорили всегда исключительно хорошо. Им было принято восхищаться, он открывал перспективы, и не только в отношении долины, но и того, что именно может приводить восхищающегося в состояние восторга. Он раскрывал не столько красоту природы, сколько возможности самого человека. Подумать о нем в ином ключе означало покуситься на общеизвестную истину, что требовало не только определенной свободы мысли, но и дерзости. Однако сейчас никто не стал развивать эту тему.
— Продолжим? — обратилась Елена Федоровна к Вадиму и Лизе.
Отец кивнул дочери, а перед этим все же решил добавить несколько слов:
— Если предыдущая история была про прошлое, то наша история будет про будущее. Лиза, начинай.
— На вершине нашего утеса двухэтажный дом. На той его стороне, что обращена к Волге, такие большие окна в пол. Дом выкрашен в темно-синий цвет. Это особенно бросается в глаза на фоне теплого оранжевого света настольных ламп из его окон. Здесь верхний свет почти никогда не включается, только лампы.
На первом этаже просторная гостиная с удобным диваном и камином, с полочками на стенах, на которых фотографии и милые безделушки. К гостиной примыкает просторная светлая кухня. На втором этаже спальня с роскошной круглой кроватью и ванная комната. Ванна на старинный манер — овальная, на ножках, с блестящими кранами из бронзы. Принимая ванну, можно видеть потрясающую панораму волжского пейзажа с высокого правого берега.
Хозяйка дома — молодая красивая девушка с безупречной фигурой и шикарными волосами. У дома стоит ее спортивный автомобиль. Он возит свою хозяйку в город за покупками, к парикмахеру, косметологу, фитнес-тренеру, на встречи с подругами в кафе. Девушка любит дорогую одежду и дорогой парфюм, сумочки, колечки, серьги… Она свободна и независима, умна, у нее хороший вкус. И она очень обеспеченна. Девушка смогла не только построить дом, но и купить десять соток земли вокруг, огородив территорию и повесив табличку «Частная собственность. Проход запрещен». Теперь уже никто не может заехать на макушку утеса, чтобы полюбоваться видами. Любуется она одна и ее гости.
— Вот это бейба! — прокомментировал старший внук Глебовых.
— Гера, — одернула внука Елена Федоровна.
Лиза продолжала:
— Часто ее спрашивали: ты не боишься здесь одна? «Если бы боялась, то не жила здесь», — отвечала девушка. Чем же она занимается? — спросите вы. Тут мы с папой долго спорили.
— Не выдавайте своей кухни. Это не всегда нужно делать, — наставлял Сергей Иванович.
— Поняла? — сказал Вадим, посмотрев на дочь с ироничной укоризной.
Было ясно, что Лизе хотелось, чтобы все знали, что ее версия оказалась лучшей, что это она главный автор и идейный вдохновитель.
— Это выглядит действительно странно: молодая современная особа ведет уединенный образ жизни на вершине волжского утеса. У нее есть все, все возможности выбрать любую лучшую жизнь, но она здесь. Вот… Мы решили на этом остановиться, в смысле закончить историю. Пусть будет так.
— То есть как? — удивленно спросила Марина, услышав в рассказе дочери явную провокацию. — Лиза, Вадим, я вас не поняла?
— Ну вы даете! — засмеялся Гера. Вслед за ним засмеялся Алеша, внимательно следивший за повествованием и за лицами своих родных, полными недоумения.
В ответ тишина. Вадим, улыбаясь, пожал плечами, дескать, делать нечего.
— Я только добавлю, — сказал он, — что это была история про один гордый утес и одну независимую девушку. А может, это история любви между ними? Только он и она. А? Как вам? Кстати, — обращаясь к жене и сыну, — ваш рассказ тоже остался незавершенным, мы так и не узнали, что случилось с героями.
— Но у нас хотя бы был какой-то сюжет, — защищалась Марина.
— А пожалуй, в истории, в которой ничего не происходит, тоже что-то есть, — заметил Сергей Иванович.
Елена Федоровна подумала, что ее зять поступил очень мудро, дав свободу выражения девочке. Лиза входила в «колючий» возраст, ей нужно было дистанцироваться от семьи, чтобы поменять «мы» на «я». С другой стороны, Елена Федоровна осталась довольна и реакцией дочери. Внучка хотела всех немного задеть и, верно, осталась бы недовольной, если бы это не произошло. Возможно даже, оскорбилась бы, посчитав, что к ее словам отнеслись невнимательно. «Все хорошо! Отец разрешил ей сказать, что она захотела, мать недовольно удивилась, мальчики рассмеялись, дед похвалил, а я промолчала», — заключила про себя Елена Федоровна.
— Теперь мы, бабуля, — сказал Алеша Елене Федоровне.
— Да, дорогой, начинай.
Алеша выпрямил спину, сложив руки на коленях, как прилежный школяр. Он широко улыбался. Когда ему приходилось перед кем-то выступать, то есть в тех случаях, когда становился объектом всеобщего внимания, он всегда старался сделать это хорошо, даже перед своими домашними. Здесь не было никаких исключений. Ему нравилось нравиться другим.
— Наш рассказ про молодой дуб, который растет на склоне горы. Когда мы с бабушкой начали придумывать историю, обратили внимание, что чуть ниже вершины утеса, в его ложбинке растет дуб, а вокруг никаких других дубов-то и нет. Сколько до ближайшей дубовой рощи километров? Очень много. Как попал этот дуб на наш утес и что это за дерево? Почему оно особенное? Об этом наша история.
