Теперь Алеша хотел поехать на юг не только из-за моря, но и для того, чтобы вживую послушать цикад. Пока же приходилось довольствоваться сверчками. В каком-то смысле весь день для него стал подготовкой к вечернему сверчковому концерту.

Алеша любил лето за его размеренность, когда все успокаивалось после весенней посадочной кампании и вместе с природным пробуждением заканчивалось пробуждение человека. Размеренность без жары невозможно было представить. В этом году она пришла уже в июне, сразу после сильного ливня. В начале месяца еще было довольно свежо, а потом резко пришел зной. Жара дарила чувство бесконечности. Когда она нападала, казалось, что ей не будет ни конца ни края. Замедляя ход времени, она заставляла этот безумный мир замереть, чего детскому деятельному темпераменту, правда, очень не хотелось. Спасало только то, что температура повышалась в обед, когда после еды так сильно хотелось спать. А раз так — пусть себе жарит. Жара заволакивала, убаюкивала. «Зеленой листвой» завладевала леность, приостанавливая все насущные работы и заботы.

— Жаль, что так рано пришла жара, — сетовала Елена Федоровна, перебирая одежду в кладовке. Ставшее ненужным она складывала в отдельный мешок, который затем передавался молочникам в деревню. — Лето снова быстро пролетит.

Сергей Иванович сидел рядом на табуретке и чинил розетку.

— Давайте сегодня истопим баню, — вдруг предложил он.

— Не знаю… Такая жара…

— Вечером будет нормально.

— Хочешь — топи.

Дети на втором этаже играли в дурака. Алеша постоянно проигрывал.

— С тобой совсем неинтересно играть! — отчитывала его Лиза. — Ты почему не запоминаешь карты? Лопух какой! Хватит ворон считать!

Алеша совершенно не обижался на слова сестры, потому что не считал это дело важным. Он был азартен для других вещей, требующих напряжения иных духовных сочленений. Он лишь смеялся в ответ на ее упреки.

— Да с него как с гуся вода, — шутил Гера. — Бесполезно что-то говорить.

— Гера-а-а! — послышался мальчишеский голос где-то рядом с домом.

Герман высунулся в окно. Внизу с велосипедами стояли Костян и Славка.

— Выходите с великами, — звал Костян.

— Вы Аллочку позвали? — спросила появившаяся в окне вместе с братом Лиза. — Пока мы спускаемся, сходите за ней.

Костян посмотрел на Славку:

— Сходишь за ней?

Славка кивнул, прислонил велосипед к забору и пошел к Плакущевым.

В ребячьей компании своего велосипеда не было только у Алеши. Из маленького он вырос, а большой ему еще был неудобен, вот и ездил пока на раме у брата, но уже на следующий год родители клятвенно обещали ему купить свой велосипед.

Дети никогда не ездили купаться на дачный пляж — банально и никакого приключения — совсем близко, не то что другой конец поселка. На въезде в Пичугино тож от бетонки шла дорога влево. Она затейливо петляла из стороны в сторону между деревьев, то поднимаясь вверх, то уходя вниз, пока не выводила к реке. Тут никого не было, разве что иногда чуть дальше встречались одна-две палатки. Ни деревьев, ни кустов — просторно. Можно было спокойно поиграть в мяч, не боясь, что он кому-то попадет в голову, и не беспокоясь о замечаниях, чтобы не брызгались и прочее.

Ребята побросали велосипеды и побежали в воду. От берега довольно долго было мелко, а значит, поднимая высоко коленки, можно шлепать по воде что есть мочи, толкаться и громко смеяться до хрипоты. Догонялки на мелководье всегда оказывались настоящей роскошью. Десятки вариаций на тему, тысяча импровизаций — и восторг обеспечен. Сегодня они по очереди гонялись друг за другом, чтобы, поймав жертву, уйти туда, где поглубже, и, взяв ее за руки и за ноги, как следует раскачать и бросить в воду. И желательно как-нибудь так, чтобы это было как можно нелепей и смешней. Вода уже прогрелась, но все же в начале лета еще бодрила, что только было на руку всей игре — тут невольно скажешь «Ох» (без всякой там бабы и того, что она сеяла в детской присказке). Жертва сопротивлялась, размахивала руками и ногами, извивалась, кричала, но ей ничто не могло помочь, потому что когда пятеро на одного, то речь идет лишь о том, насколько это быстро произойдет.

После беготни было приятно лечь в кружок на горячий песок и поиграть в «мафию» и «крокодила». Всем было плевать на солнце и жару, поэтому уже к середине лета дети превращались в мулатов.

— У меня до сих пор рука болит от тебя, — жаловалась Аллочка на Костяна. — Как клешнями вцепился.

Костян проигнорировал замечание.

— Кто теперь загадывает? — спросил Гера.

— Лешка, — ответил Славка.

Алешу звали Алешей исключительно домашние, Сверстники же обычно обращались к нему просто — «Лешка». Хотя ему очень не нравилось это, но как он ни старался приучить говорить всех «Алеша» — не получалось. Разве только в школе его могли услышать с этой просьбой, да и то лишь Ирина Викторовна.

Алеша поднялся со своего места.

— Что загадать-то? Ну ладно.

Он растопырил руки в сторону и начал ими размахивать, как крыльями.

— Птица! — выкрикнул Костян.

Алеша отрицательно покачал головой.

— Какая-то определенная птица? Надо назвать конкретный вид? — уточнила Аллочка.

Снова нет.

— Самолет, — предложил Гера.

Мимо.

— Давай еще что-нибудь покажи, — просила Лиза.

Алеша посмотрел вверх, на небо. Затем его вдруг осенило. Он указал пальцем на солнце и начал снова интенсивно размахивать руками — крыльями.

— Летишь к солнцу, — сказал Славка.

Алеша дал знаком понять, что почти так.

— Рядом, то есть близко с солнцем, — поправился Славка.

Алеша кивнул.

— Что это может быть такое? — спросила у ребят Аллочка.

— Планета Солнечной системы, — предложил Гера.

Все засмеялись.

Алеша снова указал на солнце, затем несколько раз провел по лбу тыльной стороной ладони, словно вытирая пот от жары. Затем он выпрямил левую руку и вдруг как бы что-то снял с нее вроде волоса или соринки, а потом повторил это снова и снова. И вот уже обе его руки ослабли, обмякли, упали вниз. Он покружился вокруг себя несколько раз, его ноги подкосились, и он рухнул на песок.

— Ну ты даешь! — сказал Костян.

— Артист! — усмехнулась Лиза.

Алеша поднялся под аплодисменты и свист ребят, сделал небольшой поклон головой.

— Я знаю, знаю, — затараторил Гера. — Это сгоревшие в плотных слоях атмосферы ступени ракеты.

Ребята снова засмеялись.

— А что? Один в один, — настаивал Гера.

— А может, это Снегурочка, которая растаяла? — предложила Аллочка.

— Да, крылатая Снегурочка. Очень похоже, что так, — острил Гера, который был сегодня явно в ударе.

Все захохотали еще сильней.

— Может, это какое-то растение, которое боится света, и там были не крылья, а его колышущиеся стебли на ветру? — предположила Лиза.

Если бы на пляже сейчас находились какие-нибудь солидные важничающие дамы, они наверняка сделали бы замечание этой веселой компании — такой гогот стоял на берегу. Но к счастью для детей, они были одни, а значит, можно было отрываться так, как им хотелось, и ни на кого не оглядываться.

— Кажется, я понял, кто это, — почесывая затылок, сказал наконец Славка, когда все просмеялись. — Это этот, как его…

— Точно этот? — перебил Гера.

— Хватит уже, дай сказать человеку, — вступилась Лиза.

Славка продолжал:

— Я не помню, как его звали. Он был из мифов. С крыльями, подлетел слишком близко к солнцу, и крылья растаяли. Вот.

— Да, я тоже помню, — подтвердил слова брата Костян, который на самом деле ничего не помнил, но всегда боялся, что про него скажут, что он тупой, и потому всегда поддакивал, как он считал, правильным ответам.

— Ика-а-а-ар! — в один голос закричали Лиза и Гера.

Алеша расплылся в довольной улыбке.

— Да, Икар, — сказал он. — Правда, я загадал «падающий Икар», но ладно. То, что вы назвали имя, будем считать — уже победа!

Дальше выпала очередь загадывать Славке, но тут Лизе позвонила Елена Федоровна, и пришлось возвращаться домой.