Велес зажмурился от усилия, зарычал под Ратмиром, пытаясь сбросить его с себя, снова одержать верх. В ушах звучали его слова. Что, значит, не обижал все-таки Дарена. Но Велес не верил до конца!

– Больно надо следить за тобой! Хотя, может, и стоило бы! Пока дитя не угробил! – зашипел Велес на слова про арбалет, перехватывая руку Ратмира, пытаясь выкрутить в захвате кисть, но тщетно. – Да Дарен смотреть не может, как курице голову рубят! А ты… ты его такое заставил! Чтобы перед князьками своими бахвалиться, что сынок стреляет метко?! А что сердце у него кровью обливается, то тебе и побоку!

Тяжело вести беседы, когда осыпаете друг друга тумаками! В этом Велес убедился. Он выдохся, пропуская удар, скула у него быстро припухла, как и бровь.

На Дарена уже никто не смотрел, а он вжался в ствол дерева, не зная, что и делать, как разнимать, чтобы оба не отругали. Только тихо-тихо всхлипывал, стараясь не привлекать внимания.

– Что-о?! – сказать, что Ратмир удивился, это было ничего не сказать.

Он даже потерял равновесие и упал на спину, развернутый этим… медведем Велесом, который быстро сориентировался!

– Что слышал, гад!

– Он не любит убивать животных?! Но… все ж мальчики в его возрасте охоту любят! – Велес заломал его руку, но пока активно не бил, так что Ратмир успел перевести умоляющий взгляд на Дарена и застонать. – Но я же не зна-ал… Почему ты мне не сказал, Дарен?!

В нем снова взыграла силушка молодецкая, и Ратмир подло дернул коленом. Как девка, но все, чтобы вырваться и заставить Велеса глухо застонать. Честной драки тот все равно не заслуживал.

«А чтоб у тебя, с-собаки, детей больше не было, понятно? Так тебе и надо!» – мстительно подумал Ратмир.

Теперь уже он скрутил Велеса и буквально оседлал его бедра в захвате.

– Вот и взял бы себе любого, раз все любят! И таскал бы их на свои охоты! – задергался Велес, зло пыхтя.

Он попытался исподтишка зарядить Ратмиру кулаком под ребра. Мстительно мечтая сломать ему парочку, чтобы долго эту встречу помнил! Но удар Ратмира опередил. Велес застонал, откидываясь головой на траву. Всю поляну уже подмел своими волосами, в них запуталась и травинки, и даже листики какие-то. Но куда больше Велеса беспокоила разбитая губа, противно дергающая, и ноющее тело. О, драться Ратмир умел!

Дарен заметался взглядом по сторонам. Недолго думая, он бросился прочь, как вспугнутый заяц. Мужчины могли бы решить, что он побежал наутек, куда глаза глядят. Но Дарен вернулся через минуту, и их обоих окатило холодной водой. Не то, чтобы много, так, чуть волосы намочить, но он сам испуганно ойкнул, попятившись с пустой флягой в руках.

Дарен долго терпел. Сначала дрожал от страха, мечтая сбежать подальше. Ведь драки его пугали и сами по себе, даже среди мальчишек. Никогда не дрался он не потому, что трусом был, просто насмотрелся за всю свою жизнь, как отец кулаками махал. И что ничего из этого хорошего не получилось! Но здесь, чем дольше Велес и Ратмир дрались, тем сильнее Дарена брала какая-то досада. И гнев на обоих! А еще… страх, а вдруг сделают чего друг другу? Сломают что-то… лечить их потом, кто будет? Велес без Дарена дома совсем сгинет! Это его в дворец княжий тащить лечить надобно будет… А если Ратмира побьют, то запрется он у себя и совсем пускать никого не будет! Не бывать такому!

– Что вы творите, оба? А еще отцами зоветесь! – грозно хмурясь, Дарен притопал поближе к Ратмиру и Велесу, ошарашенно севшими на траву да зачем-то обнявшимися. – Вы же взрослые уже, а мозгов ни одному не отпустили, что ли? Если навредите друг другу, что тогда будет? Бог не простит вам такого греха, он всех любить призывает! «Возлюби ближнего своего», – вот, что он молвит, а вы? Нарушаете заповеди эти? О душе не думаете, так о теле подумайте! Выберусь я разве из лесу один, если оба отца тут полягут в бою смертном?

Ну, Дарен конечно преувеличил. Ни у кого из них ножа-то не было, а клинок Ратмир оставил не на поясе, а у лошади к седлу приторочил. Потому кулаками и махали, ироды. Но Дарен погрозил обоим пальцем, даже не задумываясь, что ни одного по имени не назвал, как привык: ни Ратмира, ни Велеса. А отцами величал.

Велес смущенно кашлянул. Дарен так их огорошил, что они, будто усовестившиеся грешники, и правда сели на траве, помогая друг другу и придерживая за побитые плечи, как братья родные.

«Тьфу! Вырастил проповедника на свою голову, эк он лапшу на уши горазд вешать!» – зло подумал Велес.

– Да не убил бы я его. А у него и руки не из того места, чтобы кого-то придушить, – Велес поднялся на ноги, это самое место, в земле извалявшееся, у себя отряхивая. – Ты скажи мне, обижает тебя князь? Да врать мне не вздумай! Сам знаешь, ненавижу это, получишь!

Велес перехватил строго Дарена за подбородок, задирая его личико неудобно, заглядывая цепко в глаза. Сам же нахмурился, свел брови под мокрыми прядями волос. Уж не до любви к ближнему было! Даже забыл, что Дарен теперь с отцом родным живет, и эти угрозы – так, пшик, звук пустой.

Зверем Ратмир зарычал, когда услышал собственнические, подозрительные нотки в голосе Велеса. И буквально набросился уже на него, силой отрывая от мальчика.

– Сейчас ты у меня получишь! Не твой он, чтобы допрашивать его! – Ратмир хотел было замахнуться, но вспомнил, что Дарен вроде как насилие не любит.

Усилием воли сдержался. И встал между Дареном и Велесом, крепким телом заслоняя ребенка от взрослого.

– А ты сам посмотри и узнаешь! – прозвучал за спиной Ратмира расхрабрившийся, звонкий голос Дарена, он встал на цыпочки и вылез из-за его спины своей мордочкой, лукаво сверкая глазами. – В гости ко мне… к князю приди и увидишь все сам, лучше любых рассказов тебе будет! Папа и меня, и Злату любит, нежит ее, может, братика мне сделают!

Ратмир едва не застонал: «Что же ты творишь, малыш?»

Щеки вспыхнули огнем. Это ж надо, такое брякнуть по доброте душевной, по детской… Захотелось головой в землю провалиться. Еще и Велес понимающе хмыкнул, едва не рассмеявшись, но ради Дарена удержал себя в узде. А то, ей-богу, в третий раз получил бы по лицу своему красивому, да насмешливому!

– Значит, Златка уже на шею тебе повесилась… Лучшего о ней мнения был. Но баба на то и баба, повелась на злато да камушки, видать, вот ноги и ра… – Велес покосился на Дарена и быстро-быстро поправился. – Вот и полюбился ты ей. Куда мне до тебя с козой да пятью курами!

Велес нарочито развел руками, мол, ничего не попишешь. Только взгляд был колючий, пронзительный. А под рубахой простой мышцы так и играли, как хотелось снова наброситься. Ненадолго холодная водица пыл остудила. Стоило подумать о том, что Ратмир все отобрал: и ребенка, и жену, как оказалось.

Ратмир не успел ничего ответить, как Дарен ринулся на его защиту. Что за ребенок-то такой неугомонный?

– Ничего она не повесилась! – надулся он и упер руки в бока, неосознанно копируя позу Велеса. – Ратмир ее невзлюбил поначалу и выгнать пытался! Но я попросил, и она осталась! А так, говорила мама, что ей тот Ратмир, как собаке пятая нога, вот! И что только ради меня она в княжьем дворце живет.

– Дарен, ну, неинтересно все это Велесу, зачем ты ему это рассказываешь? – почти взмолился Ратмир, утягивая малыша за руку подальше. – Давай прощаться и домой собираться.

Его пятая точка чувствовала, что передышка у них с Велесом недолгая. И еще сцепиться могут. Не хотелось пугать Дарена снова. И Ратмир попытался отделаться малой кровью: чуть ли не силой утянуть мальчика к коню.

– Стойте! – вдруг выкрикнул Велес. – Нельзя туда!

Ведь ему показалось, что вдалеке раздалось хорошо, до холодных мурашек знакомое рычание. Он подошел ближе, часто дыша от страха, понимая, что обронил нож где-то в кустах. А больше оружия при нем нет. Не клинок же у Ратмира просить, арбалет при нем оставив. Не товарищи боевые, чтобы оружие делить.

В кустах зашелестело, и конь взвился на дыбы. Велес схватил Дарена за плечи, отдергивая в сторону, чтобы его не зацепило копытом. Вот только на привязанных лошадей твари не обратили никакого внимания. Уже знакомые, сгорбленные, рогатые чудища с лезвиями когтей и острыми клыками выступили из-за кустов. И если бы Ратмир с Дареном двинулись туда, оказались бы прямиком в их пасти!