Ратмир недовольно заворчал, но остался на месте. Я продолжила ворковать и тянуть руку к Дарену, не решаясь коснуться его волос. Потому что лежащая рядом собака осклабилась и показала всем своим видом, что сейчас откусит мне руку, если я сделаю лишнее движение.

– Да что с ними такое?! – не выдержал Ратмир. – Подурели, что ли?! Были же послушные охотничьи псы… а стали, как зверье дикое, как волки!

– Зачаровал их наш Дарен? – рассмеялась тихо я хрустальным смехом. – Колдун маленький растет? Магия просыпается? Магия любви и добра ко всему живому.

Ратмир прищурился и промолчал, не испытав особенного восторга от моего предположения. А Дарен и вправду спал, не разбудить!

– Помоги мне разбудить сына, – обратилась я к собаке, которая скалилась на меня.

Может, идиотизмом было общаться с животным, как с человеком? Но это возымело действие. Собака вдруг принялась облизывать лицо Дарену. Я едва подавила инстинктивное желание потянуться за влажной обеззараживающей салфеткой. Но увы, такая роскошь была доступна мне на Земле, а не в этом мире!

– Мама! – Дарен проснулся и разулыбался, потянул руки ко мне.

А я – к нему. Он не обращал внимания на собак, лишь потрепал их по холкам и осторожно, чтобы не наступить на лапы, вылез из их теплого кокона. Чтобы побежать ко мне.

– А ты злой. И плохой. Понятно? – обвиняющий перст сына указал на Ратмира, когда Дарен спрятался на моей груди. – Ты ее прогнать собирался!

– Да я ж не знал! – снова взвыл Ратмир, пытаясь оправдаться перед сыном. – Что она тебе так дорога! Я думал, тебе и со мной понравилось!

– Понравилось. Но в любом месте веселее вместе, – глубокомысленно заявил Дарен, и я подавилась и закашлялась.

Черт, это же я всего пару раз при сыне сказала фразу из рекламы на Земле! А он, паршивец, запомнил? Еще спалит меня перед Ратмиром… и так отдуваться приходится. Вот, поцеловалась нежданно-негаданно. А я-то думала, что не нравлюсь ему. Хотя… я вспомнила свой шедевральный танец живота и покраснела. Реакция у Ратмира была… м-м-м… вдохновляющая. И очень заметная.

– Ну, так что? Мама останется жить с нами на веки вечные? – решил добить Ратмира Дарен.

Тот аж подавился и закашлялся в унисон со мной. Неплохо так мой сын учился подавлять триггеры общения со взрослым малознакомым дядей! Эк-то его прорвало. Тут и до нахальства, наглости и шантажа недалеко. Хотя лично мне казалось, что Дарен уже на этом этапе может вить веревки из отца. Потому что смотрел на него Ратмир так… пронзительно тепло, что у меня у самой слезы на глаза наворачивались.

– Посмотрим, – дипломатично ускользнул от уточнения времени моего пребывания в княжеском дворце Ратмир. – На эту ночь останется Злата во дворце. А потом видно будет. Ну, что, дома поговорим?

Дарен недовольно засопел. Но спорить не стал. Да что ж с ним такое случилось, куда делся тихий перепуганный мальчик после той истерики в покоях Ратмира? Его как корова языком слизала. Может, Дарена украли инопланетяне? Подменили? Но нет… сердцем я чувствовала: после того плохого и сложного для ребенка разговора с Ратмиром, не увидев последствий для себя в плане наказания, Дарен будто раскрылся перед отцом. И стал немного больше доверять.

Дарен снова уронил голову мне на плечо и будто собрался уснуть. Я с тревогой потрогала его голову. Не горячая ли? Не жар ли у сына? Может, простуду где-то подхватил?

– Злата… дай мне его понести? – негромко, серьезно попросил Ратмир, склонившись над уснувшим сыном и боясь коснуться его. – Тебе… тяжело его держать. Он большой мальчик уже. Дай мне?

Я аж вздрогнула от ноток заботы, прозвучавших в голосе Ратмира. Правда, Дарен был очень большим, как для моих рук, но… я поняла бы, если бы Ратмир захотел понести его на руках, чтобы быть ближе к сыну. А так… выходит, что я ему и правда небезразлична? И не только тело мое, гибкое и сладкое, танцующее, он желает? А может, что-то большее проклюнулось между нами?

Я спрятала надежду подальше от себя. И запретила себе думать об этом. Вдруг не нужна я Ратмиру, и больно станет, если поверю в хорошее. Не до любви мне сейчас. Ненадолго Ратмир у себя дома меня оставил. Нужно… насладиться этим днем, если прогнать меня вздумает. И закрепиться у него тут, как мама Дарена. Чтобы не попросил завтра вечером покинуть княжеский дворец. Я этого не переживу. Не смогу остаться без Дарена, сыночка своего ненаглядного.

***

Велес замахивался топором, стараясь ни о чем не думать. Кроме как о том, как разлетаются надвое поленца. Да только за низким плетнем дочки соседские белье с веревки снимали да трещали между собой, сороки.

– Так и нашли у речки, еще даже тело не забрали! А мы только вчера там стирали, как только беда миновала! – старшая приложила ладонь к сердцу в ужасе.

– Говорят, ни на волка, ни на медведя не похоже… Зверь какой-то неведомый задрал ее, бедную! – младшая покачала головой, прикрывая глаза, и встряхнула рубашку.

– А нечего одной по лесу шататься! Коли за грибами или постирать, так с подружками надо! Тогда ничего не страшно!

У Велеса едва топор из рук не выпал. Таким тяжелым вмиг показался… Хотя тело у Велеса было выносливое, крепкое, к труду приученное. Может, и не медведь-мужик, но и плечи широкие, и руки сильные. А сейчас рукоятка чуть из пальцев не выскользнула. Велес с размаху вогнал топор в пенек, на котором рубил дрова, и двумя ладонями отвел с лица волосы.

Лоб как печка, будто заболевает, но не в этом дело. А в том, что аж в ушах зашумела от страха. Вдруг… вдруг Златка? Деревенские девки ночью по одной в лес не ходят! Приличные дома сидели, под родительским надзором. А неприличные помиловаться и на сеновале могли, у речки комаров кормить для этого необязательно! Злата же ушла на ночь глядя… Что, если в лесу заблудилась? Да зверь ее там и… Сердце гулко, как молотом, отбивало в груди бешеный ритм.

В одной рубашке, простых штанах да сапогах по колено Велес выскочил за двор. Не чувствовал ни холода осеннего, ни пронизывающего ветра. Да и привычный был с детства себя не жалеть. Когда в доме семеро по лавкам, не до того, чтобы сопли кому-то подтирать да следить, кто на улицу без шапки выбежал. Если и успевал отец позаботиться, то разве что ремнем тяжелым, чтобы по кривой дорожке не пошли!

До сих пор Велес помнил, как влетело, когда однажды к соседям пробрался с голоду да у свиней картошки, еще горячей, стащил себе и младшим. Лютовал отец так, что неделю не сядешь. Кричал, что сбережет, чтобы по наклонной не скатились, в темнице ворьем не сгнили, не пропали.

Велес остановился на секунду на лесной опушке, прижался лбом к шероховатому дереву. Где теперь Дарен? Кто о нем позаботится? Может, похуже самого Велеса ему! Сунут объедков с кухни и все… Ратмир Дарена не растил, а девку обрюхатить – много ума не нужно! Чужой ему этот мальчик, чужой! Понимал Велес, что чушь все это, что мальчишка теперь во дворце княжеском, пряники медом поливает. А в груди щемило все равно.

Тем временем деревья расступились, и Велес увидел бегущую внизу речку. Спотыкаясь, едва не кубарем, сбежал он вниз по склону оврага. Там как раз люди толпились, заворачивали в старую ткань тело, чтобы до деревни донести.

– Пустите! Пустите меня! Может, это жена моя! – зарычал Велес, распихивая людей.

– Да что мы, Златку не узнали бы? – удивился тот, кого он особо сильно толкнул в бок локтем.

– А эту, горемычную, узнать, что ли, можно? Как зверь подрал… – второй покачал головой.

Они опустили ткань на землю, еще не решившись разворачивать. Но Велес и так увидел пятна крови. В голове зашумело, перед глазами поплыло дочерна почти, когда русая, чуть золотистая прядь мелькнула.

– Златка… – хрипло выдохнул Велес, оседая на колени.

Пальцы тряслись, как у пьяни подзаборной, когда Велес к краю серой тряпки потянулся. Серой, да в пятнах красно-бурых, уже подсыхающих. Когда отбросил в сторону, сразу тошнота к горлу подкатила. Ведь неведомый зверь когтями не только тело порвал, даже по лицу девушки прошелся. Странными когтями, по три штуки, и у кого такие лапы? Но неважно! Ведь все-таки…