Анисья скользнула пальцами по шее Теодора. Они задумчиво огладили трепещущую под кожей жилку. О, хотела бы сейчас сдавить его горло, как тугим ошейником, увидеть секундный страх в темных глазах этого самоуверенного короля! Но вместо этого лишь перехватила воротник рубашки, дернув на себя.

– Тебя я хочу, Теодор. И не уйду, свое не получив. Живая я, из плоти и крови, вот и истосковалась по ласке твоей… – не просила Анисья, требовала.

Ее пальцы резко рванули рубашку Теодора. Никогда она так себя не вела. А сейчас пуговицы дорогие заплясали, оторванные, по дивану. Анисья же едва не до царапин вдавила пальцы в кожу Теодора, оглаживая жадно открывшиеся ключицы, грудь, живот…

Теодор уставился на жену во все глаза. Анисья вела себя так, будто в нее бес вселился! Всегда она была холодна. А сейчас будто черт в девичьем обличье!

– Да что творишь?! – ошарашенно выдохнул Теодор, загнанный в угол.

Он замер недвижим. Что ему делать? Не бить же женщину! А если оттолкнуть ее силой сейчас, то упадет она на пол! Лучше сама пусть от него отвяжется.

– Так вот он я, перед тобой, что с тобой, Анисья? – выдохнул Теодор, встряхнув головой, темно-каштановые вьющиеся волосы рассыпались по его плечам. – Никогда ты так не вела себя!

Его дыхание было сбитым и загнанным, как у зверя, а в плечи Анисьи он снова вцепился пальцами, чтобы остановить ее, удержать от беды!

– А теперь веду! – капризно, вздорно заявила она, поведя бедрами, чтобы вплотную прижаться к Теодору. – Как иначе мне тебя разбудить? Чтобы посмотрел ты на меня наконец… Или что? Не люб тебе никто, кроме той девки из прошлого?

Анисья повернула голову, перехватывая руку Теодора, прижимаясь к его запястью в горячем поцелуе, прикусывая напоследок, как зверушка непослушная. Казалось, наказывала она Теодора своим огнем, своей ревностью.

Раньше холодна была, так и он ни на кого не смотрел. Так, как самоцвет в шкатулке, есть и есть. Теперь же хотела Анисья напоследок его себе заполучить, последний вздох с его губ выпить сама!

Теодор не выдержал и встряхнул Анисью, как тряпичную куклу, чувствуя вину невольную перед ней.

– Да не смотрел я ни на кого! – с отчаянием выкрикнул Теодор, будто не понимая, что оправдываюсь. – И с Даной этой не спал я ни разу не единого! Клянусь! Зря ты ревнуешь!

Теодор умолчал о том, что с появлением Даны-попаданки в его жизни он просто ни с кем не спал. Потому что изменять Дане не хотел. Ни с девками развратными, ни с Анисьей. Монахом заделался. Да только плевать ему! Лишь бы не оттолкнуть, не обидеть Дану.

– А если ты к прошлому ревнуешь, то забудь, Анисья. До тебя с Даной у нас отношения были, потом закончились, и потом я тебя повстречал!

Жалея Анисью, приобнял он ее слегка и по спине погладил. Помнил Теодор, как сам ревностью к Миладу мучился, когда думал, что изменила ему Дана. Жалко ему жену стало. Не виновата она, что Теодор другую полюбил… чужую женщину с другого мира. А она и не знает об этом. К прошлой Дане-то ревнует. Может, и не виновата ни в чем, так, домыслы насчет нападения тех разбойников?

Анисья уложила голову на плечо Теодору, соскальзывая с его колен, на диван рядом.

«Притвориться смирной кошечкой, в первый раз, что ли… да в последний», – подумала она и прикрыла глаза, чуть потершись щекой о ткань рубашки.

– Значит, нет никого у тебя… – сладко промурлыкала Анисья, проводя кончиками пальцев по плечу Теодора, по обнаженной коже в разорванном вырезе рубашки. – А что ко мне не заходишь? Умаялся с делами своими королевскими, муж мой? Так докажи мне сейчас, что никого у тебя нет в сердце и мыслях?

Анисья прижалась губами к основанию его шеи. Обманчиво покорная. Ведь моя ладонь скользнула под его рубашку уже снизу, оцарапывая легонько живот, бесстыдно стремясь к брюкам. Глаза затаенно сверкали. Пусть бы только попробовал Теодор из этой ловушки вывернуться!

Теодор немного расслабился, когда Анисья весь свой запал растеряла, да прильнула к нему нежно. И погладил ее по голове, как зверушку, свысока немного. Отстраниться, отодвинуться попытался, но не тут-то было.

– Да, дел королевских много было. Вот, гонец с соседнего королевства приезжал давеча. Хочешь, новости о нем расскажу? – быстро предложил Теодор, надеясь, что отвлечет, а потом разболтает ее на планы коварные или сбежит хотя бы по-тихому.

Анисья покачала головой.

– Что все о делах… лучше о делах сердечных поговорим?

– У меня в сердце лишь дитя мое! – пафосно заявил Теодор, кривя душой, и подвинул слегка Анисью на диван, чтобы подальше от него сидела. – Драго все мысли мои и сердце то занимает! С ним все время провожу свое. Ребенок же! Не хочу отдавать наставникам, после жизни в деревне дрожит весь, еще наругают. Расстроят малыша! Сам с ним вожусь, учу всему, что знаю! – заговаривал Теодор зубы Анисьи да на дверь поглядывал. – А ты… с Даной да Драго поладила? – он подпустил строгости в голосе. – Не то смотри, прознаю, что козни строишь из ревности, поплатишься ты у меня!

Нарочно запустил руку в косы ее светлые и потянул с силой, откидывая ее голову назад, показывая, что не шутит.

– А ты покажи, как поплачусь! – азартно выдохнула Анисья, глядя на Теодора. – Может, и мне счастья такого хочется, ребенка от тебя! Брата для Драго твоего… А ты меня вниманием своим не балуешь.

У нее едва зубы не свело от такой откровенной лжи. Это раньше Анисья была готова идти долгим путем. А сейчас… твердо решила, что Теодора со свету сживет, а Драго с Даной вышвырнет к чертям собачьим! Скажет, что нагуляла она щенка на стороне, а потом захотела поживиться богатством государевым! Придумает Анисья, как избавиться от них! Но торопиться нужно было.

Анисья перехватила лицо Теодора ладонями, снова притягивая к себе, целуя, слегка прикусывая губу. А потом обвила его за шею руками, опрокидывая прямо на себя, на диване, выгибаясь всем телом под ним.

Не выдержал Теодор, когда руки Анисьи обвили его тело, будто змеи. Когда злобой засверкали ее голубые кукольные глаза. Пустые и бездушные, будто нарисованные. Не ответил он на ее поцелуй. Противно ему стало. И Теодор резко перехватил ее запястья, сдавил до синяков, отбросил от себя, и вправду как змею подколодную.

– Анисья! – прикрикнул Теодор зло, вставая и нависая над женой в полный рост, пока она, еще не успев опомниться, лежала на ковре у его ног. – Ты совсем страх потеряла? Что ты вытворяешь?

Его голос звучал грозно. Теодор встряхнул волосами и поправил разорванную рубашку, сам чувствуя себя, будто силой его взять пытались.

– А что? – дерзко выдохнула Анисья.

– Пришел я к тебе с добром, побыть рядом, нежностью одарить, а ты меня неволить решила? Может, хлыст бы еще взяла да, как жеребца племенного, охаживать начала, чтобы потомство я тебе скорее сделал? Я уже давно с тобою вместе, Анисья! И как-то ребенка не видать. Может, не во мне дело, а в тебе, а? Может, жену мне новую поискать? Вон, аруанская принцесса, кровь с молоком, спит и видит, как место твое занять! Будь тише воды, ниже травы, тогда, может, пожалею я тебя. Во имя… чувств наших крепких, – не выдержал Теодор и усмехнулся, сам своим словам не веря.

Из покоев, не обернувшись, вышел он. Зная, что за его отповедью взрыв последует… Только не жаль ему было Анисью. Не он был ей нужен. Ребенок, наследник, выгода. Гадко от этого было, будто тело Теодора – так, в придачу, а сердце… оно и вовсе не в счет.

– Так может, заходить ко мне в покои нужно чаще, чем раз в полгода?! – прошипела Анисья вслед, хватая с дивана бархатную подушку, бросая вслед Теодору.

На глазах у нее кипели злые слезы. С первого дня, как поженились, она вынашивала в себе план. Родить наследника и избавиться от его папочки! Только со дня знакомства Теодор был холоден к ней. Как и она к нему. И долг они супружеский исполняли именно, как долг и повинность!

Анисья взвилась на ноги, наскоро одеваясь, выскакивая из покоев. Да так быстро, что едва не упала, споткнувшись. Придержавшись за стену, она выкрикнула ему вслед: