– Видно, пыл ты весь свой на государственные дела растратил, да, Теодорушка? Или на девку свою? Хватает на нее огня твоего? Раз на меня не хватает! Может, со дня нашей свадьбы к ней в деревню наведывался? Да только пожалеешь ты еще об этом! – и со злыми слезами Анисья бросилась прочь, чтобы успокоиться и придумать новый план.

***

Теодор промчался по коридору, вверх по лестнице, в свой кабинет. И даже не закрывая дверь, схватил вазу из дорогого фарфора и швырнул о стену.

– Ненавижу свою жизнь! Я хочу быть свободным! – заорал Теодор, не выдерживая напряжения, ладонь наткнулась на осколки, и кровь обагрила рукав белой рубашки. – Хочу любить того, к кому тянется сердце! Ненавижу долг, ненавижу власть королевскую и жизнь свою опостылевшую! Ненавижу, что решил без любви жить, по расчету женился! Что тогда за Дану не боролся, отступил, услышав, что замуж вышла! Из гордости все изгадил! Ребенка потерял на столько лет, жениться мог по любви, не прятать чувства свои под маской благочестия сейчас! Я просто хочу любить и быть любимым, неужели так много прошу от жизни?!

Теодор схватил мраморную статуэтку орла и в зеркало швырнул, да пригнулся, когда осколки по всему кабинету брызнули. Лицо только прикрыл в отчаянии, едва не до слез доведенный. Терпеть не мог, когда его, как птицу в клетке, неволили.

Анисья сегодня будто ошейник на шею набросила да затянула туго. Не быть Теодору счастливым в этом дворце. Вот бы и правда церковь развод дала. Не то покоя его душа не найдет без Даны во веки веков. Хотя и жаль Анисью было, но чувствовал Теодор, что вместо души у нее камень, расчет холодный. Не потеряет она любви своей, сердце у нее не разобьется – нечему биться.

Не услышал Теодор, как Анисья кошкой подкралась к кабинету. Не увидел, как ее взгляд по осколкам вокруг него скользнул. Она пошла между них, ступая осторожно, но все-таки под подошвой хрустнуло. Теодор вскинул взгляд, все-таки реакция у него была воина. А она осторожно отвела край рукава, беря его ладонь в свою.

– Слышала, кричал ты? Что мучает тебя? Скажи мне… – тихо спросила Анисья, задумчиво глядя в глаза. – Скажи!

Это был приказ. Уже жестко. И ее пальцы без жалости стиснули порезанную ладонь Теодора. Она ощутила горячие капли под своими пальцами, но ни капли жалости на ее лице не было. Этот упрямец и под кнутом в плену вражеском молчал бы, что ему такое?

Теодор глухо застонал и стиснул зубы, по-прежнему молча, как на допросе. А Анисья, и правда будто враг ему, с силой руку стискивала. Ему бы вырваться? Но боль отрезвляла.

– Что сказать тебе? – все так же мрачно отрезал Теодор, вскинув голову упрямо. – Знала ты, на что шла, Анисья. С первого дня отец сказал твой, что брак наш договорной. Ты согласилась. Не соблазняла ты меня прежде вот так, как девка развратная. Может… я и согласился бы.

Его губы тронула пошлая усмешка. И он медленно окровавленной рукой провел по губам Анисьи, капризно изогнутым, пачкая их в кровь.

– А теперь что? Не по душе тебе соблазн мой?

– Не в этом дело. Я не вчера родился. Глаза твои злые да лживые. Не хочешь ты меня… как и я тебя. Постыдно тебе, что от тела твоего отказался. Вот и дуреешь ты, как кошка мартовская, все о меня отираешься, – бросил Теодор тяжелым голосом, глядя прямо в глаза Анисье. – Начала ты свои игры бесовские вести, как только у меня наследник появился. Да и слухи всякие ходят… что с князьями ты больше любезничать стала, дружбу водить, что и головорезов привечаешь всяких. На что? Трон мой захотела, Анисья? Не нужно тогда сладких сказок о любви. Если тебе наследник мой законный помехой стал. Или… я сам помеха для тебя? Может, у тебя кинжал припасен за пазухой был сегодня? Но не для игр постельных, а для того, чтобы убить меня? Убирайся, Анисья. Не верю я тебе больше.

***

Дана и Драго вернулись в королевский дворец раньше, чем предполагали. К подруге Даны неожиданно заявился любовник, и возникла неловкая сцена. Обнаженный мужчина решил сделать сюрприз своей милой леди и влез через балкон княжеского дворца обнаженный, с цветочком в зубах. Подруга и Дана вспыхнули от стыда одновременно. А Драго очень заинтересовался новым гостем и начал расспрашивать, почему дядя голый, но с цветочком. После этого Дана активно засобиралась домой и утащила с собой Драго. Оставив влюбленных голубков ворковать в постели.

– Мам, а вы с Теодором тоже так делаете? – вдруг выпалил Драго, когда Дана с ним тряслась в экипаже.

Она покраснела и отрицательно покачала головой:

– Ну, что ты, сыночек? Теодор он не такой, кхм… Непотребное это дело. – Дана закашлялась, не в силах подобрать слово.

Драго с интересом выглянул в окно экипажа.

– А Анисья с Теодором непотребными делами занимаются? – Драго умел поставить в тупик своими вопросами.

Дана аж губу прикусила до крови, представив Анисью и Теодора в постели. Нет, нет, он говорил, что не спит с ней, нет, это неправда! Но память упорно подкидывала ей мысли о том, что сегодня Теодор и Анисья остались дома одни. И эта… гулящая кошка точно захочет соблазнить государя. Своего мужа.

– Может, и занимаются, – суше, чем нужно, ответила Дана. – Они же муж и жена. Они все вправе делать.

– Лучше бы ты была его женой, – надулся Драго и прильнул к Дане, обнимая ее тонкими ручками. – И он к тебе вот так! В покои, с розой…

– Ерунду ты несешь, Драго, – отмахнулась от него Дана.

А у Драго в голове засела мысль, как приедут они домой во дворец, обязательно сходить в покои к Анисье и Теодора там поискать. И расспросить его про сегодняшнее происшествие.

Когда они вошли во дворец, Дане внезапно стало плохо. Закружилась голова, затошнило ее. Поэтому убежала она в свои покои и Драго одного оставила. А мальчик, хоть и переживал о маме, но как раз решил прокрасться к покоям Анисьи да дело свое сделать.

– Теодор? – позвал тихонько Драго, когда шел по коридору на носочках, чтобы не шуметь.

Во дворце было непривычно темно и тихо. Не сновали слуги. Их почему-то отпустили. Драго заглянул в покои короля, но Теодора там не обнаружил.

– Где ты, Теодор? Я… поговорить хочу!

А вот и нужный коридор. И покои Анисьи. Драго почему-то казалось, что там Теодор должен быть. Он обязательно выслушает, он не прогонит, он же хороший!

– Теодор? – Драго неуверенно заглянул в покои к Анисье.

Вообще, он без спроса никогда сюда не заходил. Еще наклевещет, что разбил что-то или украл украшение какое-то дорогое. Но сейчас… Драго будто тянуло что-то в покои. Звало как будто. И сложно, почти невозможно было противиться этому зову. Хотя в покоях никого. А дверь открыта.

Драго отметил, что постель немного разворошена, что ужин нетронутый почти на столике низком стоит… Что же у них тут произошло? Но все мысли из головы вышибло, когда Драго ягоды увидел, на столе стоящие. Они… слегка светились золотом. Но от этого менее манящими не становились. Будто наваждение, ягоды эти вертелись перед взором Драго. И не смог он удержаться. Потянулся за одной да в рот положил. И тут резко стало ему плохо. Голова закружилась, перед глазами потемнело. Схватился Драго в испуге за блюдо хрустальное, где ягоды эти лежали, да на пол свалил. И сам упал… прямо в осколки, будто бездыханный.

***

Теодор как раз шел обратно, к покоям Анисьи. Он забыл там брошь свою, и неловко было оставлять свои вещи у нее. Вдруг Дана что-то неприличное о нем подумает? Теодор горестно усмехнулся своим мыслям. Надо же, какой он честный. Сверяет постоянно свои поступки с Даной… будто и вправду муж ей. Взаправдашний. В груди роилась глухая тоска на Милада и Анисью. За то, что мешали эти двое его счастью с Даной. Но от мыслей грустных отвлек пронзительный детский крик. Кричал Драго… прямо в покоях у Анисьи. Сердце зашлось от испуга у Теодора, когда он рванулся туда, крича в ответ: