— А за что прощать? — спросил я, мне следовало убедиться, что Лялина осознала свою вину.

— Не заступилась. Позволила ее прессовать. Не выгнала его.

— А сами как думаете, в чем ваша вина? Вот только будьте честны с собой.

— Что отдала ему контроль.

Я щелкнул пальцами.

— Да, вы понимаете! Значит, простит, пусть и не сразу. Сейчас главное, чтобы Лика вернулась и не пошла бродяжничать. Если она не захочет с вами жить, перевести ее в техникум, где есть общежитие. Так она доучится и хотя бы получит паспорт. Иначе — пойдет скитаться.

Лялина поднялась, полная решимости.

— Поможешь ее найти? Это глупо, такое у тебя просить, но ведь как-то ты нашел тех девочек. Ну а вдруг?

Лялина пожала мою протянутую руку, я уселся рядом и подытожил:

— Итак, на что вы готовы пойти ради дочери? Какие можете предложить условия?

Вот теперь Лялина задумалась надолго и ответила честно:

— Я не готова отказаться от Романа, нас ОЧЕНЬ многое связывает, ты не представляешь, насколько многое! Но если он не пойдет на уступки, мне придется с ним расстаться. Передашь ей?

Опять уловки. Что ж, я начеку.

— Нет, ведь не знаю, где она. Но если найду, как убедить ее с вами встретиться? Какие вы дадите гарантии ее безопасности?

— Он больше шагу не ступит в ее комнату, слова ей не скажет, пальцем не тронет. Будет делать вид, что ее нет. Я сделаю все возможное для этого, и начну уже сегодня.

— Вы очень сильная, и все правильно решили, — улыбнулся я. — Уверен, что и сделаете все правильно, обстоятельно, без нервов. Лучше, если ваш с отцом разговор состоится при свидетелях, тогда он не психанет и не станет распускать руки, а выслушает вас. Если понадобится помощь, я на вашей стороне.

— Спасибо, — кивнула головой она. — Вот уж не ожидала, что тебя волнует… Лика.

«Почти сестра, чего уж там», — подумалось мне.

Осталось убедить Лику встретиться с матерью. Почему-то я был уверен, что все у Лялиной получится, и Лика вернется домой.

Поначалу мне думалось, что Анна просто стояла и смотрела, как избивают ее дочь — так выходило со слов Лики, на деле оказалось, что она пыталась помешать, а значит, не даст в обиду дочь. К тому же должно подействовать внушение. Но и без него видно: Лялина настроена решительно.

И тут до меня дошло, что отец может хлопнуть дверью и вернуться к нам, он ведь по-прежнему у нас прописан, и с матерью они не в разводе. Надеюсь, этого не случится.

После разговора я покатил на базу, прибыл без пяти семь, поучил Рама боксировать, потом побежал к Илье — звонить деду, спрашивать, что с запчастями. Дед трубку не взял. Зато взяла бабушка и рассказала, что дед все купил, завтра передаст с проводниками.

— Ты видел, что они творят? — не сдержалась бабушка под конец разговора.

Я сразу не понял, о чем она.

— Кто?

— Ельцин… — Бабушка приложила его по матушке. — Единолично распустил Верховный совет! Вот скажи, разве это честно? Разве по закону⁈ Не он этих людей назначал, не ему их разгонять!

— Нет, — отрезал я. — Не по закону.

— Вот и Конституционный суд так решил!

События тех дней вспоминались туго. В той реальности в это время мне казалось, что было наоборот: это сторонники оппозиции что-то там штурмовали, а ельцинцы защищались, и их давили танками. А вон оно как на самом дела.

И еще я помнил, что кровавая каша заварится в начале октября, значит, пока будут перетягивать одеяло туда-сюда и ничего опасного не произойдет.

— Дед, как я понял, там? — спросил я. — На митинге?

— Да. Если бы могла, и я помогала бы! Если народ восстанет, что они сделают, упыри эти? Чем нас будет больше, тем меньше у них шансов! Правда за нами! Действия Ельцина нелегитимны — суд так постановил, но на закон им плевать!

— Полностью с тобой согласен, ба. У самой-то как дела? Как спина?

— Да какие там дела!

Бабушку тоже закрутил водоворот событий, но она хоть здесь и под пули не полезет.

— Понимаю, — проговорил я, пока она снова не стала меня агитировать. — Побежал новости смотреть.

До начала вестей оставалось двадцать пять минут. Я потер виски, сосредоточился, собрал разбежавшиеся мысли. Пока друзья играли в приставку, Илья ждал меня, гремел посудой на кухне. Я вошел туда же, брякнулся на табурет и сказал:

— Бабушка с дедом делают революцию, все пошло по одному месту.

— В смысле? — уточнил Илья.

— Да в Москве слышал что?

— А-а-а, что-то слышал, да. Ельцин против Хасбулатова. И еще там какой-то Руцкой. Твои за кого?

— За Советский Союз, против Ельцина, а он устроил государственный переворот, типа хватит мешать проводить реформы, и распустил Совет, окружил Белый дом силовиками…

Илья свел брови у переносицы:

— Так Белый дом в Америке. Или у нас тоже есть?

Я понял, что Илья, а значит, вся его семья, далек от политики, как от Москвы Камчатка.

— Забей. В общем, волнуюсь, что деда там подстрелят. Или он откроет огонь, у него ведь есть пистолет. Но и это не все. Мой отец ударил Лику Лялину, и она сбежала из дома.

Илья присвистнул и шлепнул себя по губам. Дверь распахнулась, заглянула тетя Лора.

— А, это вы…

Я поздоровался, Илья сказал:

— Мы разговариваем.

— Поняла, — улыбнулась она, — ухожу.

Леонид Эдуардович, видимо, был в школе на ковре у директора и еще не вернулся. Мы пару секунд помолчали, и я продолжил:

— Обещай никому не говорить, даже родителям. Потом — можно, сейчас — ни в коем случае.

— Само собой, ты меня знаешь.

Илья изобразил, что застегивает рот на молнию.

— Я встретил Лику сегодня в центре и спрятал в надежном месте. Теперь пытаюсь помирить ее с матерью, чтобы глупостей не наделала и хоть паспорт получила, а не бомжевала. Вот поэтому я сегодня и мотаюсь. Так задолбался, сил нет. То одно, то другое.

— Понимаю, — кивнул Илья. — Я могу чем-то помочь?

Я мотнул головой.

— Старикам свои мозги не вставишь. С Ликой… Вроде сделал все, что от меня зависит. А еще… дед ведь передает товар, чтобы наши торговали. Если с ним что-то случится, лафа закончится. Придется переходить в вечернюю школу и мотаться в Москву самому.

Илья переменился лицом.

— Какая вечерка? А… как же мы? Все же на тебе держится.

— Да не расстраивайся, ничего еще не решено, — успокоил его я.

Мы немного помолчали, и Илья спросил шепотом:

— А что будет? Война? Ты ведь все помнишь.

— Ни черта не помню в деталях, так, очень смутно. Но войны точно не будет. Только в Москве немного постреляют, больше ста человек погибнет, вот и боюсь за деда.

— А что с Наткой, чего не приходит? — сменил тему Илья.

— Жених у нее взрослый. Неинтересно ей с нами. У нее началась взрослая жизнь, многие друзья отваливаются, когда так.

Илья кивнул.

— А теперь надо домой. — Я встал с табуретки. — Посмотреть, что в новостях. Потом — к Лике. Только бы она меня послушала и согласилась хотя бы поговорить с матерью! Ладно, погнал я — видишь, что творится.

Дома у телека уже сидела Наташка с горящими глазами. Господи, неужели и ее переклинило? На хлопок двери вышла мама, довольная, как слон — видимо, мои покупки ее порадовали, и озадачила меня:

— Завтра мы идем на молдову, это сорт такой. А там, говорят, мускат иногда попадается и «кардинал». Договорилась взять столовым виноградам за те три дня. То есть сорок килограммов.

Захотелось застонать. Дед-то может слиться, а расплатиться с мамой надо, и бригадиру дать отбой. Бабушка с ним уже договорилась… Когда все это делать? Сегодня позвоню бабушке, после разговора с Ликой…

— Завтра с тобой расплачусь, — сказал я и додумал: «расплАчусь»

Побежали кони по экрану, я навострил уши, Наташка тоже, маме было неинтересно, из кухни она прокричала:

— Павлик, ты хоть поужинай, а то скоро тебя ветром носить будет. Спасибо за продукты. Рыбу-то хоть поешь, очень вкусная.

— Ма, позже, отмахнулся я. — Спасибо.

Пошел краткий пересказ тот, что сегодня передавали утром, но я не слышал: после обращения президента, вчера ночью, состоялась пресс-конференция в Белом доме и заседание Конституционного суда, судьи присутствовали в полном составе, при них наблюдалась охрана с автоматами. Вчера же, 21 сентября, было принято решение, что указ президента противоречит конституции Российской Федерации, статье 121.6, и теперь, чтобы лишить Ельцина президентства, не нужно созывать съезд, это может сделать сессия Верховного совета.