— Здорово! — Он пожал руку Каналье, меня проигнорировал. — Ну, идем, покажу. Думал с бабой своей на втором этаже жить, пока стройка, а она стала брюхатая. Этого, условий ей подавай.

Он сплюнул сквозь щель в передних зубах, почти не открывая рот, отпер ворота гаража и сделал приглашающий жест.

Это было то, что надо. Тут имелась глубокая яма со ступенями, причем отлично освещенная, слесарный стол с тисками, крюк в потолке. Каналья смотрел на это великолепие разинув рот.

— Сам думал заняться, да забил. Вот, — хозяин указал на крюк в бетонном потолке, — вот даже че есть. Двигатель поднимать.

Сквозняк донес запах гнили, и я поморщился. У него где-то труп замурован, что ли?

— Тока это. Короче, десять тыщ в месяц. Но мне наперед надо. Двадцать пять за три месяца. Тип со скидкой.

Трупный запах усилился, я скосил глаза на хозяина и понял, в чем дело: силуэт мужика обрел мультяшность, его живот покрылся струпьями, под которыми в гное копошились черви. Комок подкатил к горлу, и тут же видение рассеялось.

— Мы как? — спросил меня Каналья. — Это идеально.

— У деда нет столько, — ответил я и невольно сделал шаг в сторону выхода.

Теперь на этого шныря смотреть было неприятно, как и находиться с ним в одном помещении. Каналья потух. Шнырь тоже.

— Ну э-э-э, двадцатка вперед, — промямлил он. — Ну ваще ж задаром же!

— Ну? — спросил у меня Каналья с надеждой.

Я мотнул головой, и его лицо исказила злость.

— Я подумаю, — ответил Алексей и широким шагом вышел из гаража.

Конечно, это выглядело странно: идеальное предложение, скидку сделали, а я включил заднюю, когда Каналья уже прикоснулся к мечте.

— Объяснись, — процедил он сквозь зубы и остановился. — Отличное место. Стол есть, и не как мой убитый. И место для тельфера. Проводка… Все как надо! Там даже печь есть!

И как ему объяснить мое поведение?

— Хозяин что-то мутит, — честно ответил я.

Каналья запрокинул голову и расхохотался.

— И что? Нам упускать такой шанс, потому что тебе что-то показалось?

— Не показалось. Сто процентов с ним лучше не связываться. Или опрокинет, или чего похуже, — стоял на своем я.

— Да как он опрокинет? Кого? Меня⁈ С чего ты взял вообще⁈

Не хватало, чтобы он психанул, и наше сотрудничество кончилось. Потому я запрокинул голову и в упор посмотрел ему в глаза.

— Я не могу сказать. Не имею права. Просто поверь: с этим человеком связываться нельзя.

— Ты хоть имя его знаешь? Откуда такая информация?

— Хочешь деньги и оборудование просрать — вперед, — огрызнулся я и повторил: — Я знаю. Просто прими как факт. Иначе зачем я стал бы тебя отговаривать от идеального места. Оно и правда хорошее. Ну сам подумай! Это не каприз, поверь.

Каналья выдохнул — как паровоз пар стравил. Зыркнул злобно. Ну еще бы, сопляк, которому что-то померещилось, прибил мечту, которая так красиво воспарила. И соглашаться стремно, и поделать ничего нельзя, потому что этот сопляк — инвестор. Знал бы он, что стал собой нынешним только благодаря моему умению навязывать волю! Так бы и валялся бы под забором, грязный и оборванный.

В какой-то мере я — Пигмалион их судеб. Второй отец. И если Ян понимал, что к чему, то люди со внушением, тот же Каюк и Каналья — нет. Может, внушить ему, чтобы слушался?

Нет. Это грамотный и продвинутый человек, совсем не тот, каким я его встретил, у него свой путь, который нельзя отбирать. Да и не подействует внушение на нынешнего Каналью.

С минуту мы молчали.

— Ну что, идем к Петру Петровичу? — заговорил он. — Правда там и электрику тянуть в яму, и много чего еще делать. Думаю, что к завтрашнему дню он гараж не освободит. Да и сможет ли в его состоянии?

— Зато мы будем уверены, что никто нас не опрокинет. Только замок надо хитрый. Слышал, в городе орудует банда домушников.

Мы перебежали дорогу и постучали в ворота. О, как нам обрадовался хозяин! Как родным! Еще бы, он получит неплохую прибавку к пенсии. А для меня эти пять тысяч аренды — меньше, чем день работы.

— Петр Петрович, — сказал я, — если ваша машинка за пару месяцев не продастся, Алексей ее выкупит. Ну, или у деда спрошу, вдруг он захочет, он как раз собирался.

Каналья выкатил глаза:

— Откуда у меня такие деньги?

— Заработаешь. Зубареву «Опель» хорошо починишь, и все владельцы иномарок твои! — шепнул я. — Представляешь, какие это деньги?

— Не особо, — сказал он, когда мы уже распрощались со стариком и вышли на улицу. — Ну, мои двадцать процентов наценки — с детали, еще ж Шевкет Эдемович свое накидывает. А за ремонт что там… пять-пятнадцать тысяч…

— Обычно цена ремонта примерно равна цене детали, — объяснил я. — Не веришь?

Он мотнул головой.

— Тридцать пять долларов⁈

— Не веришь, давай завтра после торговли поспрашиваем.

Улыбнувшись, Каналья пожал мою руку.

— Договорились.

Вчера на базе был день обновлений: я за три тысячи выкупил у физрука старые списанные маты — где по шву разошедшиеся, где выпотрошенные и растрескавшиеся, вечером мы с парнями их притащили, а девочки занялись рукоделием: принялись зашивать повреждения. Всего матов было четыре: коричневые, дерматиновые, а внутри поролон. За час управились, и зал преобразился. Теперь у нас все по-серьезному.

А еще Борис в коридоре огромными буквами написал: «Воля и разум». Осталось разжиться боксерскими перчатками в нужном количестве, грушами и «лапами». Потому я поставил нашим задачу: если найдут что-то приемлемое бэушное, покупать.

Пятницу мы единогласно выбрали днем без знаний — надо же когда-то отдыхать от учебы и разгружать мозг. Только в пятницу Илья приносил приставку в три дня, и мы по очереди играли до шести вечера. Точнее это друзья играли, мне из-за памяти взрослого о DOOM, WOW, Aion, Lineage или Warface нынешние игры казались тетрисом. Так что сегодня друзья не очень-то и заметили мое отсутствие, а может, и порадовались, что в очередь на игру меньше народа.

С просмотра гаражей на базу я приехал без пятнадцати шесть и заметил, что новенькие, Рая и Инна, уже были на месте, смотрели, как остальные играют. Мазохистки, что ли? Или просто въелось в мозг, что напросившийся в ученики к великому мастеру должен быть готов претерпевать трудности и унижения, и они решили терпеть?

Аж жалко их стало.

Сейчас играла Гаечка. Эмоционально играла, подпрыгивая на диване вместе с Марио в телевизоре и отвешивая ругательные реплики, вызывающие взрывы хохота.

— Ах ты черепелла сраная! На тебе. Заклевать, да? Получи фашист… расплату! Е-е-е! Отведай же каблука усатого!

Первой меня заметила Алиса, крикнула:

— Шухер! Босс пришел!

Все повернули головы, Гаечка тоже отвлеклась и, судя по звуку, Марио потерпел неудачу. Выругавшись, она распласталась на диване, но забыла, что там Димоны, и протянулась у них на коленях. Парни оцепенели, поджав руки, как тираннозавры — лапки. Гаечка сократилась, как гусеница на сковородке, и вскочила с криком:

— Пашка!

Не было только Рама — он помогал на рынке, и Памфилова — неизвестно почему, может, еще подтянется, у него есть десять минут. Только подумал о нем — и вот он, вошел, поздоровался и сразу — к Инне. Илья проводил его злобным взглядом, он стеснялся демонстрировать свои чувства.

— Привет, Денис! — типа обрадовалась Инна, но от внимательных глаз не ускользнет льдистое равнодушие в глубине ее зрачков.

Зря тревожишься, друг.

Кабанов смотрел на Инну, как орел с ветки — на кролика, ждал момент, чтобы спикировать, улучив момент. Точнее, он воображал себя орлом, на деле же добычей был он. Нет, Инна не хищная в прямом смысле слова, она — росянка. Как не употребить то, что само лезет в рот?

— Вы как, живые после тренировки? Сможете заниматься? — спросил я у девчонок скорее из вежливости.

В среду они пришли на негнущихся ногах, примерно такая походка у робота Три-пи-о из «Звездных войн». Сегодня им должно быть еще несладко.