— Шо за пикет? — Фадеева поскребла в затылке, и я вспомнил о живности в ее голове, невольно посторонился.

К ней подошла Желткова и принялась объяснять.

Мы отправились на базу, ключ у Ильи был с собой, но тех, кто не состоит в клубе, мы в подвал не пустили — им точно там понравится, они будут канючить, чтобы проводить время с нами, и обидятся, получив отказ.

Желткова так точно начнет канючить, но я точно уверен, что все проголосуют против нее хотя бы из-за того, что у нее не переводятся вши, и она всех заразит.

Парни вынесли транспаранты, девчонки — рулон обоев и фломастеры для Бориса, он собирался рисовать прямо на месте, если вдруг не хватит плакатов. Илья захватил банку с водой — точно ведь кому-то захочется пить. После уроков приедет Наташка с жвачками, а вот про еду я не подумал. Все ж будут голодными после школы. Но ничего, не сутки ж там торчать, к вечеру разойдемся.

Вооружившись транспарантами, пока свернутыми, мы столпились на остановке. У Памфилова началась фаза активности. Он расхаживал по пустой остановке и выкрикивал лозунги.

Вспомнились материалы об организации демонстрация, которые изучал я-взрослый. Если на митинге все слажено и все скандируют в такт, значит, работают так называемые сотники, члены партии-организатора, которые начинают кричать одновременно, а простые сочувствующие присоединяются к ним, и все ревут правильно, не перебивая друг друга. Иначе начинается разброд и шатание. Мне тоже следует назначить главного, тут и одного хватит, и это будет Денчик, он не комплексует и орет хорошо, громко.

— Денис, ты за старшего. Пока меня не будет…

— Как это тебя не будет? — возмутился Карась. — Сам нас подбил, а теперь…

— Успокойся, подбитый ты наш…

Заячковская заливисто захохотала с подбитого. Я положил Карасю руку на плечо и уверил его:

— Мне нужно будет уходить на переговоры, общаться с журналистами.

— А-а-а…

— Короче, Ден, запомнишь кричалки и будешь повторять. Ты круто зажигаешь толпу.

Памфилов выпятил грудь и трижды постучал в нее, как в барабан.

— Так точно, босс!

— Гляньте! Автобус! — Карась выпучил глаза, разинул рот и правда стал похожим на рыбу. — «Ман»!

Старый немецкий автобус поставили на маршрут пару недель назад, нам он казался неимоверно крутым, и каждый хотел на нем прокатиться. Сине-белый, с красивыми комфортными сиденьями, тихий и непыльный, он смотрелся породистым скакуном в табуне рабочих лошадок.

Ненадолго ребята даже о митинге забыли: увидел черную «Волгу» — загадай желание, прокатился на «Мане» — к удаче. Что ж, поверим детским приметам.

Когда мы проехали две остановки и все места были заняты — в основном стариками — Памфилов вытащил транспарант с перечеркнутым «Джусь», протопал в центр автобуса, встал и прокричал:

— Мы, ученики школы номер семнадцать, требуем справедливости! Верните директора Маркушина! Долой беспредел! Долой Джусь! Мы хотим учиться!

Старушки, среди них две, помогавшие отбить базу у армян, вытянули шеи. Памфилов продолжал:

— Джусь бьет учеников и вымогает взятки! Нет беспределу в школах!

К нему подошла контролерша, я подбежал к ней и заплатил за всех.

— Что происходит? — спросила она, кивнув на Памфилова.

Встав рядом с ним, я развернул плакат, где бьют мальчика.

— Ни за что выгнали хорошего директора, назначили отвратительного. Она мешает нам учиться.

— Правильно, — одобрила пожилая измученная женщина с одинарного сиденья. — Себя надо отстаивать!

Вышли мы на знакомой остановке возле рынка, который расположился возле высотного здания, где находились администрации разных ведомств, а вокруг бурлила толпа. Почему-то у меня в памяти отложилось, что администрация намного дальше от рынка. Черт! Здание имело несколько входов, и я надеялся, что нужный нам не со стороны рынка, где мы попросту потеряемся в толпе.

Пританцовывая, Памфилов воскликнул:

— Во движняк! Вливайся!

— Плохо, — разделил мои мысли Илья.

В воображении все было красиво и беспрепятственно: вот мы, такие красивые и вдохновленные, приходим на пустынную площадь возле администрации, все вокруг нас скачут, интервью берут — вау, дети протестуют! Вот это событие!

А в реальности если что-то может пойти не так, то это что-то гарантированно пойдет не так. Причем засада будет там, где не ждешь. Чертова реальность напоминает взбесившегося коня или потерявшую управление машину, которая несется, куда ей вздумается, а твоя задача — не просто выжить, но и вернуться на маршрут.

Вот что теперь делать, чтобы нас заметили?

В бурлящей толпе мелькали красные флаги. Еще и коммунисты свой пикет проводят в поддержку Белого дома. Хотелось выругаться, но я стерпел. Что ж, будем импровизировать.

Кроме нас с Ильей, никто не сообразил, как мы попали, теперь нужно постараться, чтобы привлечь к себе внимание. Если просто встанем в стороне, под окнами гороно, мы просто утонем в человеческом море.

— Че делаем? Куда идем? — спросил рвущийся в бой Денчик.

А вот я и не знаю! Надо срочно решать. Думай, голова!

— Тут всякие другие администрации, — принялся я размышлять вслух. — Нужно найти гороно, и желательно, чтобы коммунисты не путались под ногами.

— Чего так? — поинтересовалась Желткова.

Ну как можно быть такой… несообразительной?

— Потому что, если встанем рядом с ними, подумают, что мы — тоже коммунисты, а нам надо выделяться!

По окрестностям разнесся усиленный громкоговорителем надтреснутый женский голос:

— Не позволим империалистам захватить власть! Все на митинг! На борьбу с врагами народа!

Илья криво усмехнулся и невесело повторил:

— На борьбу, ага. С врагами народа.

— Они воруют будущее наших детей! — надрывалась коммунистка. — И разбазаривают наши ресурсы! Запад — не друг нам! Их цель — сократить население России и сделать нас рабами!

Следовало все получше обдумать, и я предложил:

— Давайте так, побудьте-ка пока тут… Нет, идемте на плиты, подождете там. А я пока поищу подходящее место, чтобы толпой не толкаться, и разведаю, что, где и как.

«Может, и план за это время созреет», — промелькнуло в голове.

Отведя ребят туда, где мы встречались с сиротами, я кое-что сообразил, вернулся и проинструктировал Борю, который, чувствуя свою незаменимость, сорвался с уроков вместе с нами:

— Нам нужны еще плакаты. Рисуй большой с надписью: «Спасите школу №17», «Нет вымогательству в школе №17» и «Ученики школы №17». Если успеешь — «У нас беда».

— Может, «Помогите детям?» — предложила Лихолетова.

— Нет, как будто денег просим, — зарубил ее предложение я.

Боря расположился на плитах, разложив рулон обоев на куске картона.

— Ты картон и возьми, — посоветовала Гаечка. — Его можно прям так держать.

— Давай мы тоже напишем что-нибудь, — пришла на помощь Подберезная. — Ты набросай карандашом красиво, мы раскрасим…

Я рванул к администрации, где на пороге топтались менты, лениво поглядывая на демонстрантов, которые облюбовали площадь перед вторым входом.

Гороно находилось здесь. С одной стороны, хорошо: с коммунистами не пересечемся. С другой — торговцы будут мешать. Но тут площадка перед входом такая, что вместит всех нас. Единственное, что меня настораживало — менты. Как они себя поведут? Вдруг разгонять нас вздумают?

Или не будут? Коммунистов, вон, не трогают. Вообще весело будет, если придут сторонники Ельцина и устроят бойню стенка на стенку.

Сделалось стремно. На этот случай нужно провернуть все максимально быстро. Мне — зайти в здание, отыскать кабинет номер семь, переговорить с Ольгой Ройзман, что там заседает. Наши в это время развернут пикет. Сколько продержимся до момента разгона?

Вопрос.

И еще вопрос, который всплыл только сейчас, с подсказки памяти меня-взрослого: получится ли беспрепятственно войти в здание администрации? Вдруг там пропускной пункт и злобный мужик на страже? В будущем везде были турникеты и охранники с металлоискателями. А сейчас как? Я нынешний по инстанциям не ходил и не знал.