Первый залп тоже был картечью, как и приказал генерал. Ниппонцы набились в овражек такой толпой, бить пришлось почти в упор, так что в промоине творилось что-то страшное. Но враги перли дальше — задние шли по телам передних. Так что — снова картечь.

— Пали! — и рой железок впился в тела самураев уже на расстоянии десятка шагов.

Те продолжали рваться вперед, с боков из-за низенькой каменной стены врагов кололи копьями, пытаясь не подпустить к пушкам. Да к тем и не подойдешь — для огнестрельщиков построили очень удобную защищенную позицию.

Третий залп был ядрами, так как ниппонцы скучились настолько, что картечь далеко не пройдет. А вот ядра прошивают даже одоспешенных самураев насквозь и летят себе дальше!

Люди Оучи дрогнули. Даже тем, кто напирал сзади становилось ясно, что впереди творится что-то ужасное.

— А вот теперь — ОГОНЬ! — рявкнул Ли Чжонму.

Чу Угиль, Ли Сунмон тоже заорали во всю глотку «ОГОНЬ!», команду подхватывали командиры рангом пониже. Воины стали быстро вынимать из поясных смок тяжелые кривые шары, что-то поджигали — и швыряли их вниз, в скопища врагов. И там снова начали раздаваться взрывы! Гораздо тише, чем от пу-шек, но Гванук отлично знал, что они не менее опасны.

Потому что это гра-на-ты. Новое слово и новое пугающее оружие, о котором знал Ли Чжонму. Думая, как использовать излишки пороха, генерал предложил начинить ими железные сосуды, поджигать и закидывать врага. Кузнецы всей Хакаты быстро сваривали шаровидные горшки из кусочков самого дрянного железа. Порох смешивали с толстыми стальными шипами и начиняли этой смесью гра-на-ты. В отверстие втыкали промасленный фитиль и замазывали воском. Подожженная гра-на-та взрывалась, куски ее корпуса и шипы на бешеной скорости разлетались во все стороны, раня и калеча людей.

Сотню самых плечистых Головорезов отобрали для этого. Потренировали метать шары на точность, поучился поджигать фитили и отсчитывать время до взрыва. Каждый получил по три гра-на-ты — больше просто не успели сделать. И половина таких метателей сейчас стояла прямо здесь, у промоины (остальные небольшими группами рассредоточились вдоль всех укреплений замка). Головорезам объяснили, что метать шары надо в самые массовые скопления врагов. Грохот слился один сплошной бесконечный взрыв. С трудом, но Гванук различил, подобные взрывы на востоке и западе замка — команду «ОГОНЬ» начали выполнять все.

Генерал Ли поставил простую задачу: нужно взорвать все три сотни гра-нат за один раз. Чтобы враг не мог опомниться от ужаса. И так оно и случилось.

— Видишь? — тыкал рукой в поле битвы Ли Чжонму. — Вот поэтому я запрещал использовать гранаты раньше. Оучи явно незнакомы ни с пушками, ни, тем более, с ручными шарами. Нельзя, чтобы они привыкали к нему постепенно. Сразу! Всё! И в самый важный момент!

Возле промоины бежали все, кто мог бежать. Люди клана Оучи пребывали в полнейшем ужасе. Им казалось, что смертоносные взрывы могут длиться бесконечно. А у Головорезов осталась хорошо если пара десятков шаров.

— Угиль! — скомандовал генерал. — Веди своих вниз. Всех, кто еще сопротивляется или совершенно покалечен — убивайте. Раненых тащите сюда.

Три неполные роты из полка Звезды двинулись вниз. Они спустились до самого низ, в неглубокий ров и дальше — всюду лежали сотни тел врагов. Многие еще двигались, отползали или шли, приволакивая ноги. Головорезы расправлялись с ними быстро и буднично. А потом…

Потом не сразу ясно стало, что происходит. Гванук видел, что тигромедведь вдруг начал носиться из стороны в сторону, перестраивать своих людей. Затем его роты двинулись на запад, почти бегом. Тут же стала ясна их цель. Перепуганные воины Оучи бежали уже отовсюду. И Чу Угиль увидел неорганизованные массы воинов, что бежали к лагерю нападавших от западных стен — даже там гра-на-ты напугали всех до безумия. Вот этих врагов и решил перехватить Звезда со своими Головорезами. Сил у него было поменьше, но организованный отряд всегда сильнее бегущей толпы.

В принципе, в его плане был резон, а старый генерал поощрял инициативу у своих подчиненных. Но сейчас ему эта идея не понравилась.

— Назад, — негромко прорычал он. — Не было приказа.

Гванук сначала не понял, что так злит Ли Чжонму, а потом увидел. Неизвестный генерал войска Оучи тоже следил за битвой. И возможностей у него по-прежнему оставалось немало. Он явно увидел угрозу отступающим западным отрядам и принял меры: по самому низу долины, вдоль русла речки, к месту схватки во весь опор неслись конные сотни самураев. Неслись на выручку своей пехоте. Сверху, с вала их было неплохо видно. А вот Угиль — внизу да в горячке боя мог их и не заметить.

— Назад! — уже кричал генерал Ли. — В замок!

Увы, Головорезы находились уже слишком далеко, и крики генерала расслышать могли, но вот понять…

— Надо идти на помощь! — взволнованный адъютант О, забыв о приличиях, вцепился в руку главнокомандующего.

— Глупец! — генерал со злостью вырвал руку. — Нельзя выходить из замка! Их все еще намного больше. Если генерал заставит своих людей забыть об ужасе, если выведет всех в бой — нам конец! И почти победа станет полным поражением.

А Головорезы уже заметили конницу. Заметили слишком поздно. Роты остановились, перестроились и стали поджидать врага, понимая, что показывать коннице спину — это самоубийство.

— Да бегите же! — заломил руки генерал. — Нельзя стоять! Это же стрелки!

В хлипкой груди Гванука сердце колотилось птицей! Либо ребра хрустнут, либо «птица» разобьется о «прутья». Не выдержав, он перепрыгнул через завал и кинулся вниз по промоине! По грязи и крови, по искалеченным телам.

— Куда⁈ — взвыл уже Ли Чжонму.

— Приказ передам! Отступать! — не поворачиваясь, выкрикнул адъютант О.

Вниз бежалось легко, а вот дальше становилось всё тяжелее. «Птица» совершенно сошла с ума, дыхание сбилось. Но Гванук заставлял себя бежать дальше и дальше… Потому что впереди творилось нечто ужасное. Конные самураи закружили, на скаку обстреливая чосонцев. Головорезы почти не имели щитов, их неплохо защищали доспехи, но ниппонские стрелы с трех десятков шагов прошивали даже монгольский пластинчатый. Запоздало начали они отходить, понимая, что за всадниками им не угнаться и ближний бой не навязать. Самураи уже просто неспешным шагом шли за отрядом Угиля и били на выбор. Бегущая пехота Оучи заметила избиение ненавистных врагов и тоже решила к нему присоединиться.

А Гванук все еще бежал. Он понимал, что в приказе уже нет смысла… Но он должен был сделать для них хоть что-то! В конце концов, встать и погибнуть рядом с ними…

Перед глазами стояла мутная пелена. Вестник толком не видел, как обнаглевшие самураи подходили всё ближе и ближе, рядом оказались сотни копейщиков-асигару… Но вот уши у Гванука работали хорошо. И новые взрывы он прекрасно услышал. Отчаянный жест: последние гра-на-ты, болтавшиеся в сумках Головорезов, полетели во врага и моментально вернули ниппонцам почти забытый ужас! Ловушка, наверняка подумали самураи — и кинулись врассыпную. Асигару — следом! А утыканные стрелами Головорезы, поддерживая друг друга, смогли уже доковылять до замка…

Подобрав по пути еле живого адъютанта О, который так и не добрался до них с приказом.

— Невезучая она у тебя какая-то, — хмуро бросил Ли Чжонму белому, как снег, Угилю, из правого бедра которого торчала ниппонская стрела. — Может, вообще отрежем? И не таким прытким станешь, что тоже хорошо. Эх!.. Потом поговорим! Назначай заместителя, а вы волоките его к прочим раненым.

Потери у Головорезов были страшные. Почти сотня осталась лежать в поле: либо мертвые, либо умирающие. Раненых — половина. Собственно, вся армия, защищающая Дадзайфу, пострадала сильно. Из строя выбыло около тысячи человек. Четверть из них — навсегда. Но и среди раненых было немало тех, кто не доживет до рассвета. Здоровых воинов уже не хватало даже для защиты замка. Ли Чжонму ходил мрачный и испепелял взглядом тех, кто радостно восклицал, что Оучи потеряли намного больше.