— Да, сиятельный! — голос капитана демонстрировал недовольство новыми обязанностями, но в глазах закипал азарт.

— Теперь ты, мастер, — генерал повернулся к огнестрельщику Чахуну. — Завтра даден тебе целый день, узнать всех крестьян и отобрать двое десятков. Самых смышленых. Тебе отучать их стрельбе из огненного орудия.

— Но господин! — Чахун был поражен, ему явно не хотелось делиться своим мастерством с кем попало. — Учеба эта невероятно сложна! Да и зачем так много?

— Пригодятся, — жестко ответил генерал Ли. — А что по сложности — у настоящего мастера таких проблем не хватает. Нет их. Дам тебе совет: расколи свое знание на доли. Как отмерять порох. Или как скоблить ствол. Пусть каждый владеет одной долей — но владеет ладно.

Ветеран застыл на месте, обдумывая неожиданную идею.

— Исполню, сиятельный! — наконец, неуверенно улыбнулся он.

— Не всё! — махнул рукой главнокомандующий. — Вскоре, под твое дело на земле обустроят мастерскую. Туда отодвиньте Чотонг и все… другие. Веление: вскрыть все бомбы, отсей чистый порох и скрой в надежности. Когда сотворишь — я открою обещанное.

— Что? — подался вперед Чахун.

— Способность стать ему взрывнее.

Ветеран вспомнил, и глаза его заполыхали двумя черными угольками.

— Поведай, сиятельный?

— Прямо теперь? — но генералу явно льстил интерес к его тайным знаниям. — Хорошо. Сначала порох нужно намочить…

— О нет-нет, господин! — замахал руками Чахун. — Порох мочить нельзя, он станет бесполезным!..

— Тихо! Уши-уши! Надо намочить и сделать густые лепешки. Те лепешки просушить. Потом наломать мелко-мелко… можно даже… как же… в жернова. Должны изготовиться мелкие комочки, — генерал прижал два пальцы друг к другу. — Крохотучные. Как…

Ли Чжонму заозирался в поисках подходящего сравнения и вдруг с радостью ткнул пальцем в горку красной икры на блюде.

— Вот!

— Как икринки?

— Истинно. Икринки пороха. Их следует в… барабан и крутить-крутить — ради гладкости. Работа опасная. В работе никакого железа. Поскольку искра — и взрывание! Такая работа должна для других работников, Чахун! Не твоих учеников. Нет. Для таких…

— Которых не жалко?

— Истинно… — после паузы кивнул генерал Ли.

— И такой порох станет лучше взрываться?

— Воспроизведешь — я сделаю тебе показ, — снова улыбнулся Ли Чжонму, а затем повернулся к шести сановникам, которые сидели удивительно тихо.

— А теперь пора совершить переход к главному. И я займусь уже вами.

— А я как же⁈

Низкий утробный возглас, полный детской обиды, заставил Гванука вздрогнуть. Спасибо предкам, он ничего не держал в руках в этот момент.

Тигромедведь Звезда тоже ждал важных поручений от главнокомандующего, и не смог сдержать разочарования.

— Спокойственность, Угиль. Эти слова сейчас коснутся и твоего, — генерал Ли величественно встал во весь рост. — С завтра наша армия меняется. Мне не нужно девятнадцать тысяч того, что попалось. Лучше их пять, но воинов. Истинных! С оружием! С умением!

Ли Чжонму обвел всех оценивающим взглядом.

— Запоминайте. Завтра, когда только утро, вы отправляйте всех крестьян в общий особенный лагерь. Их обруководит Хван Сан…

— Что⁈ — вразнобой загалдели командующие. — Он же сидит в заключении! Он же руководит корпусом Средней армии! Он же сможет не согласиться!..

— Сидя до утра — и не на такое согласится, — жестко ответил старый генерал. — А корпуса Хван Сана больше нет.

Вот тут в зале повисла совершенно мертвая тишина.

— Вот ты! — палец главнокомандующего уткнулся в Звезду. — В основе своих людей ты создаешь новый отряд. Ударственный. Неумех, невоинов подвергни полному разоружению — и гнать около крестьян. Также поступишь с прочими сотнями корпуса Хвана. Равно всё: простолюдин или вельможа. Когда не умеет военному делу — в крестьянский лагерь идти!

Звезда Угиль кивал на каждое слово и похрустывал кулаками. А все прочие командиры косились на него одновременно с брезгливостью и страхом.

— Собраться в сильный отряд! — рубанул рукой воздух генерал Ли. — Воспринять лучшие доспехи. Наши или вынутое из пиратов. Вот Ким Нгуен — он даст тебе всё. Угиль должен воссоздать лучший отряд! Я проверю каждого!

— Исполню, сиятельный! — легкий ураган пронесся по залу, светильники чуть не попрятались со страху.

— Завтра утром Правая армия идет в поход. Ким Ыльхва — твой корпус идет на восточную дорогу, Ли Сунмон — ты на южную. Ким Нгуену требовалось приуготовить снаряжение на три дня. Необходимость такова: искать селения, принуждать к подчинению…

— Нужно передать послание короля местному князю Со! — влез, наконец, в беседу Ю Сып.

Генерал Ли помолчал с плохо скрытым недовольством на лице.

— Верно. Нужно. Задача: получить знатного пленника. И отпустить его при письме к Со Садамори. Но я присовокупляю не сказанное: селения брать с бережением. Но потребность есть в добыче: продукты, оружие и доспехи, вещи из бронзы. Брать всё — везти сюда.

— А пока Правая армия будет в походе, здесь пройдет обсмотрение Левой и Средней. Командиры! Вы будете собирать ваши отряды, будете показывать умения и мастерство ваших воинов. Я сам… избавлю армию от непристойных.

— Недостойных… — прошептал одними губами Гванук. Но, конечно, генерал не мог его услышать.

— Прошу дозволения говорить, сиятельный, — низко поклонился кругляш Нгуен.

Ли Чжонму с некоторой настороженностью кивнул.

— Я могу ошибиться, господин мой, но моему скудному уму кажется, что уже завтра едва ли не половина войска исчезнет, и появятся тысячи обычных мирных жителей. Мы их должны будем содержать, как и прежде? А зачем, если они больше не воины Чосона?

— Ким Нгуен молодец. Я объясню, зачем. Крестьянскому… «войску» предстоят работы. Небоевые люди выстроят большой лагерь для всех Трех армий — не стоит жить всегда здесь, в Одзаки. Они будут заниматься производствами для пользы. Но предважнейшее: они будут учить дело воина. Хван Сану предстоит доказать, что он — суть воинский начальник. Лучшие, если доказано, что стали воинами — вернутся в строй.

— Это так мудро, сиятельный, — снова поклонился Нгуен. — Дозволено ли будет мне предположить, что воины и работники станут снабжаться по-разному. Дабы у крестьянского войска имелось желание встать в воинские ряды.

Ли Чжонму поразмыслил и кивнул.

— Мудрственно. Домысли такую мысль, Нгуен. И еще домысли: работники тоже завладеют разными пайками, для много и мало работавших. Крестьян следует загрупповать. Старший в группе отмечает достоинство работы каждого. И получает норму на каждого.

— Мне потребуется много людей, господин мой. Всё это нужно носить, наделять, перераспределять, снова носить…

— В людях нужды нет, Нгуен. Сосчитай и выбери нужных. Да! — опомнился он. — Пометка высокой важности! Велю изыскивать, подбирать и хранить бронзу. Любую. А еще я нуждаюсь в бумаге. Большой.

— Насколько большой? — удивился кругляш.

— Вот, — генерал развел руки максимально широко. — И больше.

Нгуен обещал подумать, а генерал Ли продолжал сыпать указаниями: что и кому надо сделать. Вельможи уже жалели, что не записывали с самого начала. Веселенький вышел пир победы — так и читалось на их лицах.

…Ранним утром, едва встав, главнокомандующий велел позвать к себе опального Хван Сана. Тот, после ночи, проведенной в тюрьме, являл собой жалкое зрелище. О Гванук с ужасом поймал себя на мысли, что испытывает к этому вельможе презрение. Слуга — и презрение⁈

Генерал Ли поведал трясущемуся Хвану, что вечером многие умоляли его проявить милость. Он помолился (правда, неясно кому) и решил снизойти.

— У тебя теперь есть шанс, Хван Сан. Принимай крестьян. Разбей их на группы, назначай старших, выдавай задачи. У тебя будут забирать нужных — не спорь и отдавай. Время пройдет, лагерь образуется — начнешь их воински учить. Но по-особому. Я поведаю, как.

Благословив юного вельможу на новый подвиг, старый генерал вышел проводить Правую армию в поход. После нашел командира Пак Чхо, на которого вчера были повешены все пленники, и занялся допросами. Почти сразу освободил всех детей, женщин и стариков. Предложил некоторым пойти в услужение, обещал кормить. А вот почти всех мужчин досматривал тщательно. И делил их на три группы. Знатных пленников — таковых оказалось всего шестеро — велел запереть в темном глухом подвале. Мастеровых, особенно, тех, кто занимался кузнечным делом, плотничеством, строил корабли — велел поместить в своем доме, в светлых комнатах. Два десятка влезли с трудом. Прочих же — крестьян, рыбаков, простых воинов — отправил в глухой загон без крыши даже.