Но в итоге он признал, что брать такую крепость весьма непросто.

Постройки внутри ямадзиро тоже были из дерева, но добротные. Правда, для почти двух тысяч чосонцев тесновато. На совете было принято решение построить временные навесы на нижней площадке — курумо — и вывести туда один полк.

Добравшись до спокойной жизни, Ли Чжонму тут же начал переустраивать свою армию. Полк Головорезов он сократил до четырех полных рот, а излишки забрал в свой личный отряд «конников», доведя его до 120 человек. Чхве Сук стал полноценным ротавачаной, но на совет его приглашали, как полковника. Почти всю имеющуюся тяжелую пехоту и лучников генерал ввел в полк Стены, даже часть моряков туда передал. Теперь у Ли Сунмона было пять рот: три — щитоносцев и две — лучников.

Дубовый полк Хван Сана состоял из неполных трех рот, по сотне человек в каждой. Ли Чжонму, кстати, совершил очень странное: через пару дней жизни в замке он предложил пленным ниппонцам поступить к нему на службу. И пара десятков согласились! Их тоже отдали в Дубовый полк, лишь двоих, самых смышленых и знающих грамоту главнокомандующий забрал к себе в штаб — к писарям и переводчикам. Полк Дуба временно вооружили трофейными копьями-яри и длинными луками (тем, кто имел хоть какой-то навык) — но генерал Ли постоянно требовал от Хвана проводить учения с дубинами (дубины для этого нашли быстро).

Последний полк — Пса — впитал в себя все остатки. У огнестрельщика Чахуна имелись две исправных пушки, которые установили по бокам от ворот, нацеленными на земляной мостик. Укрыли большими корзинами с землей, так что позиция получилась крайне удобная. Правда, ядер, а главное — пороха — оставалось всего-ничего. Полковник Чахун с утра до вечера натаскивал новых канониров, ибо у него даже на два расчета людей не хватало. Также в его полк была приписана почти полная рота матросов во главе с Белым Куем. И все крестьяне-мастера, которых оставалось меньше полусотни: плотники, плетельщики, кузнецы. По высшему закону несправедливости — ни одного литейщика а берегу найти не удалось.

Благодаря замку чосонцы смогли выдохнуть и заняться собой. Полки переформировывались, бойцы вооружались, воины подгоняли захваченные доспехи, даже что-то делали из подручных материалов. Правда, очень быстро обострилась проблема с пропитанием. Чосонцы отошли от моря — и это лишало их богатейшего источника еды. Зато оказалось, что в горах просто прорва кабанов! Первые охоты оказались столь успешными, что мяса хватило практически на всю армию.

«И почему тут такой непуганный зверь?» — изумлялся Ли Чжонму.

«Они же здесь Будду почитают, наравне со своими ками, — пояснил шустрый переводчик. — А Будда им не велит живое убивать и есть. Ну, рыбу там или фазана — еще можно, а вот оленя или кабана — уже не смей!».

«Бедняги» — только и вздохнул старый генерал.

Все, конечно, понимали, что на две тысячи человек никаких кабанов не хватит. Перебьют их лучники из полка Стены за несколько дней. Правда, и перебить не дали. Вскоре, в низинах появились всадники с длинными луками. Может, те же, а может и другие — непонятно. Самураи обложили тропы, выводящие с гор, и стали караулить чосонцев. Первые сорок человек попались и полегли полностью: воинов отправили вниз, рубить лес. Самураи налетели внезапно и перебили практически всех — только шестеро добрались до ямадзиро. Ли Сунмон через пару дней отыгрался: спустил с гор «приманку», которая завела конный отряд в лощину, где половина полегла под стрелами его лучников.

Как раз после этого случая вся «конница», наконец, обрела лошадей, и у армии Ли Чжонму появилась почти целая рота всадников. Именно они и начали устраивать набеги на деревни с целью добычи пропитания. Каждый раз, посылая их, старый генерал вздыхал.

Вот и сейчас он, несмотря на успех и добытое для армии пропитание, сидел совсем невеселый.

— Сиятельный, что тебя гложет? — спросил Гванук, усаживаясь на циновку по другую сторону от карты Тиндэя.

— С каждым таким успешным набегом, О, мы портим отношения с каким-нибудь кланом. И самое обидное, в этой путанице внутренних склок я совершенно не могу понять: кого нам лучше грабить, а кого — не трогать.

Он снова вынул клубень имо из корзинки. Длинные клубни были разрезаны на несколько частей, так что Ли Чжонму без труда удалось поставить имо стоймя.

— Вот смотри: это Еситоши Сибукава. Он — глава местного бакуфу, Совета Девяти Провинций. А еще он родич сёгуна Асикага и, разумеется, сторонник Северного двора. Вот его бы я грабил без малейшего сомнения. Но у него нет здесь владений! И сам Сибукава сидит в столице, откуда и командует Тиндэем. Я слышал, что ему всего 19 лет. Здесь правят одни мальчишки…

И генерал Ли взял второй клубень имо и установил его на северо-западе острова.

— А это Мицусада Сёни. Даже с самой высокой горы, куда ни глянь — всюду его владения. Сёни древний и уважаемый клан. Они — были сюго трех провинций — Хидзен, Тикдзен и Будзен. Именно Сёни вынесли главные тяготы монгольского сражения. Им служат и наши старые «друзья» с Цусимы — Со, и Мицуура, и бедняга Акизуки, которому мы уже основательно намяли бока. И многие другие даймё. Так вот… сейчас мы портим с Мисусадой отношения.

Главнокомандующий вздохнул.

— А эти Сёни за какой двор? — робко спросил Гванук.

— Гото утверждал, что раньше они были за Южный. Но, когда на Тиндэй с войском сёгуна пришел кровавый Имагава Рёсун, Сёни присоединились к нему. К нему, и к Северному двору. Правда, через несколько лет Рёсун убил главу Сёни. За что?.. Неясно. И как себя лучше вести с Сёни — тоже неясно. Мы хотим вступить в союз с Мицуура. Может быть, они мечтают вырваться из-под власти Сёни? Тогда всё отлично. Вроде бы. Тогда у нас еще может появиться союзник.

И Ли Чжонму поставил новый клубень справа от имо-«Сёни».

— Вот этот союзник. Морими Оучи. Оучи на Тиндэе чужаки. Отняли много земель у других князей. У Сёни — целую провинцию Будзен. А двадцать лет назад Ёсихиро Оучи даже восстал против сёгуна Асикага!

— Значит, нам и нужен такой союзник, сиятельный!

— Я тоже так подумал, дружище… Только вот Ёсихиро-то в итоге был разбит, а Морими — ему не сын, а племянник. И, возможно, он совсем другой. Но самое главное — есть другие клубни, — Ли Чжонму поставил на северо-западе новый кусок имо. — Это — Чикацугу Отомо. Он — сюго Бунго, Тикуго и, частично, Хюго. Оучи постоянно отнимают у них земли и подданных. А вот, — новый клубень встал почти в самом центре острова. — Канетомо Кикучи, чей род раньше правил провинцией Хиго. И тоже полвека враждует с Оучи. Понимаешь, сколько врагов у нас появится, если мы объединимся в Оучи против Сёни? Но это мелочи. Нам ли бояться врагов! Только вот клан Кикучи — всегда был здесь главным сторонником Южного двора! То есть, объединившись с Оучи, мысразу поссоримся с самым важным возможным союзником.

— Может, тогда лучше напасть на земли Оучи?

— Верно мыслишь, О! К тому же, их владениях не так далеко. Только от того, что мы ударим по Оучи, остальные сюго к нам не присоединятся. Мы ведь для всех чужаки. А Мацуура могут быть недовольны тем, что мы к Сёни в союзники метим. А на Мацуура у меня сегодня самая большая надежда. А них и на Гото Ариту…

— А если… — Гванук впился глазами в карту (он уже привык к манере господина изображать план местности). — Если бросить всё — и уйти к этому клубню? Ну, то есть, к тому князю, что за Южный двор. К Кикучи! Предложим союз, ударим вместе по их врагам.

Генерал Ли в волнении ухватил себя за бороду и принялся дергать ее.

— Смело, О! Смело, демон меня задери! — Он пальцами отмерил расстояние до клубня, что-то посчитал в голове и вздохнул. — Далеко. Даже быстрым маршем идти дней десять или пятнадцать. А мы еще и путь не знаем. Придется идти через земли Сёни, потом Отомо. Переполошим их всех. А на севере провинции Хиго находится клан Асо. Теперь этот клан управляет провинцией, Кикучи лишили титула сюго. Уж Асо точно попытаются нас остановить.

— Пробьемся! — не очень уверенно заявил Гванук; очень уж хотелось отстоять свой план.