Окружение генерала тоже многое смущало.
— Их явно более полутысячи… — недоумевал Ли Чжисил, находившийся не в войсках, а при главнокомандующем. — Скорее, даже ближе к тысяче. И это настоящее войско, а не пиратский сброд. Откуда они у Садамори? И в таком количестве!
— Это мы узнаем на допросах, — холодно улыбнулся старый генерал.
Поразительная уверенность, хотя, в данный момент нить боя складывалась не в его пользу. Но тут…
Новые стаи жалящих стрел заполнили небеса — и на этот раз они летели в самураев! Гванук не сразу рассмотрел: на утесе, среди скал, в тени деревьев разместились сотни стрелков Правой армии. С идеальной позиции, сверху, они принялись на скорость расстреливать вражескую конницу.
— Ли Сунмон, — с невероятной теплотой в голосе произнес главнокомандующий. — Он всё запомнил… Запомнил и как блестяще выполнил! Смотри, О… Все смотрите: он не просто вывел лучников на удобную позицию, но даже его щитоносцы заранее так встали, чтобы подставить вражьи спины под будущие стрелы…
Ли Чжонму оглянулся, чтобы увидеть, как части корпуса Ыльхвы уже завершали переход через брод.
— Срочный гонец к Ким Ыльхве! Коня моего берите! Пусть командир поворачивает левее и спешно идет вдоль берега реки. Мы их зажмем и уничтожим!
Пока генерал Ли это говорил, судьба конных самураев была уже практически решена. Многие всадники и даже кони валялись на земле. Копейщики Ли Сунмона попробовали насесть на оставшихся, чтобы уничтожить весь отряд, но пара десятков все-таки вырвалась на простор. Они уже не думали о стрельбе, а мчались под прикрытие асигару. А у тех боевой задор тоже приуменьшился. Против них стояли не только щитоносцы: с утеса спускались остатки корпуса Пак Сила, около полутысячи лучников, а сзади постоянно подтягивались отстающие отряды корпуса Ли Сунмона.
Асигару остановились, сбивая плотные ряды, и нерешительно ждали приказа. Напротив них набухала густая масса чосонцев — те тоже уже получили сполна и не очень хотели идти в новую атаку. Наконец, вперед выдвинулись стрелки. Тугие луки из рогов водяного буйвола заскрипели — и во врагов полетела новая смертоносная туча.
Надо сказать, что асигару были одоспешены не особо лучше, чем пехота Трех армий. То есть, почти никак. У всех были конические шляпы, вроде саткатов, но неясно, из чего те были сделаны и насколько могли защитить от стрел. А вот щитов у ниппонцев не было вообще. И чосонские стрелы пожали богатый урожай.
Видимо, повинуясь командирам, асигару устремились в атаку, но стрелки били и били в упор, так что противник не смог выдержать столь большие потери и обратился в бегство. А в это время сбоку, от реки по ним ударили воины Ыльхвы. Не весь корпус — всего несколько сотен. Но свежих, здоровых и не особо запыхавшихся. Противник уже в панике кинулся в горы, те самые, из которых выполз.
— Гонца к Ким Ыльхве: продолжить преследование. Беречься засады. Сохранить свой корпус важнее, чем разбить врага. Гонца к Ли Сунмону: из боя выходить. Помочь раненым, подсчитать потери, собрать трофеи. Особенно нужны пленники!
Подумал и добавил:
— Гонца к Пак Силу: немедля явиться ко мне.
История невезучего командира корпуса Левой армии оказалась простой и понятной. Чосонцы обследовали долину, как вдруг завидели убегающий маленький отряд. Разумеется, устремились в погоню, разумеется, растянулись и утратили строй, связь и уже почти в горах — местности именуемой Накадакэ — попали в засаду. Первые ряды полегли сразу, а потом началось бегство, в ходе которого полегло еще больше. Пак Сил точного числа не знал, но примерно его потери составили не менее трехсот воинов. И раненых у него не было: тех либо добили, либо пленили враги.
Пак Сил полностью осознавал степень провала, но особой вины за собой не чувствовал.
— Кто бы не погнался за убегающим врагом? — развел он руками. — Но в горах я оказался против равного по числу отряда. И напали они внезапно…
— Когда мы уже отучимся от мысли, что побеждать можно только большой толпой против малых отрядов? — зло спросил всех вокруг Ли Чжонму. — Погнаться за убегающим врагом можно было осторожно. Засаду можно было предугадать и определить разведкой. Нет, Пак Сил, ты виновен. Да, тебе не хватало сил для победы в том бою. Но ты мог не проиграть. Триста смертей на твоих руках.
Пак Сил пожал плечами. Как будто, ему сообщили о неурожайном годе на его землях. И это равнодушие окончательно вывело генерала из себя.
— Отстранен! — сквозь зубы выдавил он. — Как только вернемся в Одзаки, сдашь полномочия, и Ю Сып назначит нового командира корпуса. А пока ступай с глаз моих прочь и спасай то, что у тебя еще осталось…
Потери в сражении у Нукадакэ были страшные. У Пак Сила — 340 человек из тысячи. У Ли Сунмона чуть меньше 300, но из них лишь 90 убитыми. Вернувшийся из не очень удачного преследования Ыльхва, отделался легче всех: всего 22 убитых и полсотни раненых. В горах он пару раз сцепился с убегающими и, хоть, перебить врага ему не удалось, но он отбил 30 пленных из корпуса Пак Сила.
Победителям досталась неплохая добыча: три десятка целых, здоровых лошадей, полсотни комплектов отличных доспехов (были там и ламелляры, и сплошные латы). У некоторых асигару имелась защита корпуса из связанных бамбуковых трубок — и Ли Чжонму повелел по возвращении в Одзаки проверить их надежность. Копий же, мечей и луков захватили так много, что старый генерал сказал: «цифры Нгуену сообщите».
Особой статьей добычи стали пленники — почти шесть десятков. Среди них — двенадцать тех самых всадников-самураев. Кажется, Ли Чжисил первым обратил внимание на то, что эмблемы у этих конных стрелков совсем не такие, как у клана Со. Конечно, гордые самураи отказались что-либо объяснять. Но пленные попроще оказались более разговорчивыми.
Оказывается, на Цусиму по просьбе юного Садамори (а вернее, его родича Со Уэмона) прибыла помощь с другого пиратского острова — Ики! Этот островок входит в зону влияния большого и сильного ниппонского клана Мацуура. Мацуура, как и Со, служили большому ниппонскому князю-сюго из рода Сёни. Они владели землями не только на маленьких островах, но и на огромном острове Тиндей. А это уже совсем территория Ниппона.
— Всё больше и больше влезаем мы в войну с Ниппоном, О, — поделился Ли Чжонму своими мыслями с доверенным слугой.
— А это хорошо или плохо? — робко поинтересовался Гванук.
— Не знаю… — протянул старый генерал. — В том и бедствие, что не знаю. Может, не надо… наращивать?
Паренек не знал, что посоветовать своему господину. Да и ждал ли тот помощи от слуги и мальчишки?
На вечернем совете командиры поздравляли Ли Чжонму с победой, но слуге даже не нужно было видеть лицо старого генерала, чтобы понимать: тот хмурится. Он уже знал, что любит и ценит старик. Не только в быту, но и на войне. Победа — это когда ты стал сильнее врага. Победа — это когда ты достиг поставленных целей. А здесь что? Садамори захватить не удалось, врага добить не получилось, потерь много, добычи толком нет. Более того, у местных князей союзники объявились. Да, войско ниппонцев сильно проредили, но и Три армии потеряли едва ли не столько же людей.
Гванук не удивился, когда примерно это Ли Чжонму своим подчиненным и сказал.
— Сиятельный, но у Садамори осталось совсем немного сил, — возразил Ыльхва, последним вложивший свой хвандо в ножны в минувшей битве. — Я видел: там всего три-четыре сотни пехоты. Они ничего не смогут нам сделать.
— Во-первых, мы не знаем наверняка, что это все их силы. Во-вторых, эти сотни мы замучаемся ловить в безлюдных горах Цусимы. А они смогут нападать внезапно там, где мы слабы. Недобитый враг хуже, чем небитый. Его мало, но зато он становится мудрым, хитрым и беспощадным.
Ким Ыльхва задумался и сразу полез за своими бумажками — записать. Его уже не смущали улыбки окружающих.
Утром войско нагрузилось добычей и двинулось в обратный путь. Но без главнокомандующего. Ли Чжонму раздобыл самую большую лодку на реке, взял с собой десяток людей из свиты и двинулся коротким путем — через залив Асо. Море было неспокойным, с обеда пошел сильный дождь, но даже в таких условиях судно добралось до Одзаки задолго до вечера. А там шла спокойная тихая жизнь, особо ничего не изменилось. Литейщики только-только заканчивали плавильные печи и готовились к первой, пробной плавке. Средняя армия откровенно прохлаждалась, только Хван Сан исступленно гонял крестьян по правилам, которые ему выдал старый генерал.
