— Лукас, берешь ли ты Леору в законные жены? — Спрашивает мэр, глядя на него поверх очков.

— Беру. — Отвечает Лукас, его тон лишен каких-либо романтических чувств.

— Леора, берешь ли ты Лукаса в законные мужья?

Теперь моя очередь. Я делаю глубокий вдох, сосредоточившись на общей картине. Это касается моего будущего.

— Беру.

— Объявляю вас мужем и женой. — Я вздыхаю с облегчением. Наконец-то все закончилось. — Вы можете поцеловать невесту.

Поцеловать? Это слово отдается в моей голове, как страшный напев. О нет, поцелуй. Как я забыла эту часть? Мы должны были прикоснуться… губами!

Я украдкой бросаю взгляд на Лукаса, и его неуверенность отражает мою. Он выглядит еще менее заинтересованным в том, чтобы поцеловать меня, чем я его. Я не думала, что такое возможно.

Как мы вообще собираемся это сделать? За последние пять лет я целовала только губы Джона. Что, если это единственные губы, которые я умею целовать? Что, если я ужасно целуюсь? Я не могу допустить, чтобы он потом обвинил меня в этом.

Мой взгляд задерживается на его губах. Они полные и идеальные, почти слишком идеальные, с бантиком купидона, которому я завидую. Я не могу не задаться вопросом, как они будут ощущаться на фоне моих, как он будет целовать меня.

Будет ли он контролируемым, как он? Властным и напористым?

Он подходит ближе, его грудь прижимается к моей. В местах соприкосновения наших тел расцветает тепло, и его рука касается моей щеки. Я склоняюсь к его прикосновению, мое тело жаждет любого контакта, что резко контрастирует с моими противоречивыми мыслями. Кажется, что время замедляется, когда он наклоняется, и его губы касаются моих в быстром, целомудренном поцелуе. Затем, так же внезапно, он отстраняется, избегая моего взгляда.

Ну, это было… не очень приятно.

На какое-то мимолетное мгновение мне захотелось, чтобы это прикосновение, эта связь продлились хоть немного дольше.

— Мы закончили? — Голос Лукаса прорезает воздух, резкий и нетерпеливый. Его взгляд мерцает, как будто он оступился, обнаружив уязвимость под фасадом, который он поддерживал. Пытаясь вернуть контроль над собой, он натянуто улыбается: — Я обещал, что мы встретимся с моим дядей.

Когда мы возвращаемся в отель, группа из четырех человек с камерами устремляется к нам.

Моя первая реакция — закрыть лицо, застигнутая врасплох этим натиском.

Несмотря на хаос, Лукас стоит на ногах, его рука крепче сжимает мою, давая опору.

— Как они узнали? — Пробормотал Лукас, скорее для себя, чем для меня, и его брови сошлись в неподдельном замешательстве.

Я предполагала, что он и его дядя хорошо известны, но не до такой степени. Это из-за их богатства? Их бизнес? Или просто потому, что Лукас — один из самых востребованных холостяков?

Поправка: был. Он был холостяком до меня.

Папарацци шумят, их голоса сливаются в непонятную какофонию.

Я не уверена, что именно — язык или ситуация не позволяет мне полностью осознать происходящее.

— Месье Аюб.

— Regarde ici!

— Souriez pour la caméra.

Мольбы папарацци почти заглушаются хаотичным шумом затворов и криками, они подходят еще ближе, тесня нас к машине.

Все мое тело замирает. Я не чувствую себя в безопасности.

Я инстинктивно прижимаюсь к Лукасу, ища убежища в его защитном присутствии.

К моему удивлению, руки Лукаса обхватывают меня, направляя к нему, чтобы я встала позади него.

Этот жест застает меня врасплох.

Его большое присутствие ограждает меня от них.

— Простите. — Один из папарацци подталкивает остальных сделать несколько шагов назад. — Одно фото, если вам так хочется.

Лукас немного напрягается. Он тоже это ненавидит.

Он поворачивается ко мне лицом.

— Ты в порядке?

Когда я смотрю в его темные глаза, я чувствую себя в безопасности, поэтому киваю.

Его руки обхватывают меня за спиной, притягивая к себе.

Он улыбается, но в его глазах читается намек на дискомфорт.

— Одна фотография, а потом нам с моей женой нужно будет побыть наедине.

Услышав в его устах словосочетание «моей женой», я испытываю определенные чувства и немедленно подчиняюсь, пытаясь изобразить улыбку для камеры среди ослепительных вспышек.

Он прижимает меня к себе, моя рука лежит у него на груди.

Мы сохраняем связь, глядя друг другу в глаза. Интенсивность вспышек ненадолго затуманивает мое зрение, но я сосредотачиваюсь на нем, и так же быстро, как все началось, все заканчивается.

Лукас благодарит их, его тон вежлив, но с нотками сдержанности, и мы начинаем идти к входу, его хватка на моей руке остается надежной.

— Что это было? — Пробормотала я, все еще потрясенная всей этой сценой.

— Такое случается нечасто, должно быть, кто-то их предупредил. — Загадочно отвечает Лукас, оставляя у меня больше вопросов, чем ответов.

Кто мог их предупредить?

За кого, черт возьми, я вышла замуж? задаюсь я вопросом, пока мы идем в отель.

Я чья-то жена. Как, черт возьми, это произошло? Как я прошла путь от обманутой до стоящей здесь чьей-то жены?

Мы здесь, женаты и погружены во взаимный дискомфорт.

Как будто нам обоим вручили сценарий ромкома, но мы не можем решить, кто мы — главные герои или комики.

По крайней мере, Антуан на моей стороне. Он мне нравится. Думаю, он поможет нам сориентироваться и поможет нам прожить этот год вместе.

Мы попадаем в холл отеля, и Антуан приветствует нас своим заразительным весельем. Он заводит песню, которая кажется мне смутно знакомой, но я не могу ее определить. Он широко распахнул руки, и я не могу не улыбнуться его искреннему волнению.

— Mabrouk Mabrouk ya hayat albi Mabrouk. — Поет он, и я улавливаю обрывки слов, понимая, что по-арабски они означают поздравление.

Его руки заключают меня в теплые, отцовские объятия.

Это объятие кажется чужим, но в то же время успокаивающим, и я позволяю себе насладиться его ощущением.

— Наконец-то у меня появилась невестка. — Говорит он, отстраняясь.

Я быстро моргаю, выпрямляя осанку и сглатывая неожиданный всплеск эмоций.

Я не могу позволить себе разразиться эмоциями сейчас.

Если я это сделаю, то не знаю, смогу ли остановиться.

— Спасибо, Антуан. — Удается сказать мне, мой голос слегка охрип.

Он тоже обнимает Лукаса, а затем поворачивается к нам обоим, в его глазах сверкает озорство.

— Я кое-что сделал.

Я практически вижу, как терпение Лукаса иссякает, и это меня смущает. Как можно расстраиваться из-за этого человека?

— Что ты сделал? — Его тон настороженный, как будто он напрягается.

— Возможно, я пригласил некоторых людей, — признается он с овечьим видом, продолжая, — заинтересованных лиц, инвесторов и друзей на неожиданный свадебный обед.

Когда он делится новостями, в его глазах мелькает смесь волнения и нерешительности.

— Ammo. — Предупреждает Лукас, его голос понижается на октаву.

Антуан бесстрастно пожимает плечами.

— Ну, я подумал, что было бы неплохо отпраздновать твою свадьбу. К тому же это полезно для бизнеса, не так ли?

Лукас массирует виски и делает глубокий вдох, словно пытаясь сдержать свое разочарование.

Я могу сказать, что он не рад такому сюрпризу, но он также не хочет устраивать сцену посреди холла отеля.

— Хорошо, но я надеюсь, что ты не будешь слишком шуметь. Нам не нужна большая шумиха.

Лукас наконец уступает.

Антуан торжествующе улыбается.

— Конечно, mon fils. Тебе понравится, вот увидишь.

Он разворачивается и уходит, ожидая, что мы последуем за ним.

— Сомневаюсь. — Бормочет Лукас под нос, кладя свою теплую руку мне на поясницу, побуждая двигаться вперед.

Это прикосновение вызывает у меня вихрь противоречивых эмоций.

Смятение смешивается с интригой, и я на мгновение оказываюсь застигнутой врасплох, прежде чем продолжить идти.