Малкольм оттащил лодку подальше от воды, в растрепанный кустарник у края лужайки, и без сил рухнул рядом.

– Как ты там, просыпаешься? – сказал он Лире. – Везет некоторым. Хорошая у вас жизнь, у младенцев.

Лира, однако, совсем не выглядела довольной. Малкольм вынул ее из каноэ и принялся баюкать на коленях, стараясь не обращать внимания на запах, недвусмысленно намекавший, что ребенка пора переодеть… Ни на запах, ни на серое небо и холодный ветер, ни на далекого человека в ялике, который как назло снова показался на глаза. Малкольм прижал малышку к груди и осторожно поцеловал в лоб.

– Мы тебя защитим, – сказал он. – Смотри, Элис уже разговаривает вон с тем человеком. Скоро мы отнесем тебя в дом, затопим камин и согреем молока. Конечно, если бы твоя мамочка была здесь… У тебя же никогда не было мамы, правда? Тебя просто где-то нашли. Лорд-канцлер подобрал тебя под кустом и подумал: «Вот черт, я же не могу сам присматривать за ребенком! Лучше отдам ее сестрам в Годстоу». Потом за тобой ходила сестра Фенелла – ты же ее помнишь, да? Славная старушка, правда? А потом случился потоп, и нам пришлось забрать тебя на «Прекрасную дикарку». Интересно, ты вообще что-нибудь из этого потом вспомнишь? Скорее всего, нет. Я вот ничего не помню из того времени, когда сам был таким маленьким. Смотри-ка, а вот и Элис к нам идет. Посмотрим, что она скажет, а?

– Он говорит, что надолго нас не пустит, – сообщила Элис. – Я сказала, что нам только огонь развести и ребенка накормить, и что надолго мы бы все равно не остались. Что-то там неладное творится. Странно этот человек выглядит.

– Там еще кто-нибудь есть? – спросил Малкольм, поднимаясь на ноги.

– Нет. По крайней мере, я больше никого не видела.

– Бери Лиру, а я спрячу каноэ получше, – сказал он, передавая ей ребенка.

Руки у него тряслись от усталости.

Сделав все возможное для «Дикарки», он собрал необходимые для Лиры вещи и поплелся к дому. За колоннами обнаружилась огромная дверь – сейчас открытая; о косяк опирался мужчина с кислой физиономией и в грубой одежде. Его деймон-мастиф неподвижно стоял рядом и провожал их глазами.

– Надолго вы тут не останетесь, – снова сказал мужчина.

– Не останемся, – живо согласился Малкольм.

Человек был слегка пьян, а он знал, как обращаться с пьяницами.

– Симпатичный дом, – сказал Малкольм.

– Может, и симпатичный, да не твой.

– Значит, ваш?

– Теперь да.

– Вы его купили или просто себе забрали?

– Наглеешь, как я посмотрю?

Деймон-мастиф глухо зарычал.

– Не-а, – легкомысленным тоном ответил Малкольм. – С потопом все так переменилось. Я бы не удивился, если бы вы отвоевали этот дом силой. Сейчас все по-другому. А если вы его завоевали, значит, он теперь ваш, это уж как пить дать.

Он посмотрел вдоль лужайки на бушующую реку. Сгущались сумерки, и гребца на лодке было не разглядеть.

– Тут прямо настоящий замок, – продолжал он. – Вы бы с легкостью его защитили, если бы кто напал.

– Кто это собирается на него нападать?

– Никто не собирается. Так, к слову пришлось. Вы сделали хороший выбор.

Незнакомец обернулся и проследил за его взглядом.

– А как этот дом называется? – спросил Малкольм.

– А тебе-то что?

– Уж очень солидно он выглядит. Прямо как дворец или усадьба. Вы могли бы назвать его в свою честь.

Человек фыркнул. Может статься, что и от смеха.

– Можно табличку поставить у воды, – сказал Малкольм. – Например: «Держитесь подальше. Нарушители будут казнены». А что, имеете полное право. Вон там уже какой-то человек в ялике правит сюда.

Он и правда теперь различал лодку, упорно двигавшуюся прямо к ним – все еще на некотором расстоянии вверх по течению.

– А что с ним не так?

– Да все так… пока он не высадится и не попытается дом этот у вас отобрать.

– Ты его, что ли, знаешь?

– Думаю, я знаю, кто он такой. Как раз из тех, с кого станется рискнуть.

– У меня вообще-то дробовик есть.

– Ну, он точно не рискнет высадиться, если вы ему ружьем пригрозите.

Человек задумался.

– Я должен защищать свою собственность, – наконец решил он.

– Разумеется, должны. Имеете полное право.

– Да кто он вообще такой?

– Если он тот, о ком я думаю, то его звать Боннвиль, и он недавно вышел из тюрьмы.

Деймон-мастиф тоже посмотрел в ту сторону и зарычал.

– Он, стало быть, за тобой гонится?

– Ага. От самого Оксфорда.

– Чего ему от вас надо?

– Ребенка хочет забрать.

– Это, что ли, его ребенок? – затуманенный взгляд с трудом сфокусировался на лице Малкольма.

– Нет. Это наша сестра. Он просто хочет ее отнять.

– Да ладно!

– Чистая правда.

– Вот гад!

Человек в лодке приближался, и уже было ясно, что он собирается пристать к берегу. Сомнений в его личности, увы, больше не оставалось.

– Я лучше пойду внутрь, – быстро сказал Малкольм, – а не то он меня увидит. Вам-то он ничего сделать не посмеет. Мы уберемся отсюда, как только сможем.

– Об этом не волнуйся, сынок, – сказал хозяин дробовика. – Как тебя звать-то?

– Ричард, – не сразу вспомнил Малкольм. – А сестру мою зовут Сандра. А малышку – Элли.

– Ступай внутрь и не маячь тут. Я с ним сам разберусь.

– Спасибо, – сказал Малкольм и проскользнул в дом.

Мужчина вошел вслед за ним и, направившись в комнату сразу за холлом, вынул из шкафа дробовик.

– Будьте осторожны, – сказал ему Малкольм. – Он может быть опасен.

– Если кто тут и опасен, так это я.

И он нетвердой походкой вышел вон. Малкольм огляделся по сторонам. Холл был отделан лепниной; кругом стояли шкафы из ценного дерева, украшенные черепаховыми пластинами и золотом, и мраморные статуи. Огромный камин, правда, треснул, и в очаге было пусто. Должно быть, Элис нашла огонь где-то еще.

Не решаясь позвать ее, Малкольм кинулся из комнаты в комнату, прислушиваясь и ожидая с минуты на минуту услышать звук выстрела. Но снаружи было тихо – только ветер выл, да ревела вода.

Элис он нашел на кухне. В чугунной плите полыхал огонь, а переодетая Лира гордо восседала в центре большого соснового стола.

– Ну, что он тебе сказал? – требовательно спросила Элис.

– Сказал, что мы можем остаться и сделать все, что нам нужно. У него есть дробовик, и он собирается защищать дом от Боннвиля.

– Так он направляется сюда? Это он был в той лодке?

– Да.

Когда Малкольм вошел на кухню, вода в кастрюльке уже кипела. Элис сняла ее с огня, чтобы остудить. Малкольм подобрал печенье, вывалившееся у Лиры из ручки, и снова вручил ей. Девочка благодарно закурлыкала.

– Если она роняет печенье, ты должен ей показать, куда оно упало, – объяснил он Пантелеймону, который тут же превратился в крошку-галаго и уставился на него огромными глазами, неподвижный и тихий.

– Ты только погляди на Пана, – сказал Малкольм Элис.

Та поглядела, но совершенно не заинтересовалась.

– Вот откуда он знает, как стать таким? – настаивал Малкольм. – Он ведь в жизни таких зверюшек не видел… да я и сам впервые вижу! Ну как ему удается…

– Что мы будем делать, если Боннвиль все-таки прорвется внутрь? – перебила его Элис.

Голос ее был резким и почему-то очень высоким.

– Прятаться. Потом выбираться отсюда и бежать.

На лице Элис ясно отразилось, что она по этому поводу думает.

– Погляди, что там происходит, – велела она. – И смотри, чтобы он тебя не увидел.

Малкольм вышел из кухни и на цыпочках прокрался по коридору в холл. Спрятавшись в тени за дверью, он изо всех сил прислушался, но ничего не услышал, и тогда осторожно выглянул. В холле было пусто. Что дальше?

Ни единого звука – только вода и ветер. Никаких голосов и уж точно никаких выстрелов. Может, они там у самой воды разговаривают, решил Малкольм и, распластавшись по стенке, двинулся к высокому окну.

Но Аста в облике мотылька добралась туда первой. Малкольма окатило волной ужаса, когда она увидела что-то снаружи и свалилась со шторы ему прямо в ладонь.