– Да, сэр.

– Постарайся кое-что запомнить ради меня. Сможешь?

– Да, сэр.

– Человек, его звали Локхарт… он попросил найти его дочь, ее зовут Салли. У меня для нее послание. Очень важное… Найдешь ее?

– Не знаю, сэр.

– Лондон очень большой. Может, тебе не удастся.

– Я могу попробовать, сэр.

– Хорошо. Боже мой, что я делаю? – продолжал он жалостно. – Посмотри на меня. Я слаб как дитя… Что сказал бы мой брат?

– У вас есть брат, сэр?

Уже совсем стемнело, и Аделаида, едва видимая сквозь опиумную дымку, казалась матерью у постели больного ребенка. Она повернула его лицо к себе и утерла краем грязной простыни. Он благодарно сжал ее руку.

– Мой брат – славный парень. Мы близнецы. Тела одинаковые, но у него душа вся светлая, Аделаида, а моя гнилая и черная. Он священник. Николас. Его преподобие Николас Бедвелл… У тебя есть братья или сестры?

– Нет, сэр. Ни тех, ни других.

– А мать у тебя есть? Отец?

– Матери нет. Зато отец есть. Он сержант-вербовщик.

Это была неправда. Отец Аделаиды был неизвестен даже ее матери, которая сама исчезла две недели спустя после рождения дочери; и Аделаида придумала себе отца, одарив его достоинствами самых блестящих и доблестных людей, каких только она видела в жизни или могла выдумать. Один из этих прообразов, лихой гуляка в шляпе набекрень и со стаканом в руке, однажды подмигнул ей, стоя с приятелями у входа в паб и громко хохоча над какой-то непристойной шуткой. Она не слышала ее. Единственным, что она запомнила, был исполненный благородства образ мужчины, словно лучом прорезавший тьму ее жизни. В это мгновение дочь родила себе отца.

– Славный человек, – пробормотал Бедвелл. – Лучший из людей.

Глаза его закрывались.

– Засыпайте, сэр, – прошептала девочка.

– Не говори ей, Аделаида. Не говори ей того… что я сказал. Она – ведьма.

– Да, сэр….

Моряк снова начал бредить, комната наполнилась привидениями и китайскими демонами, видениями адских пыток, ужасных агоний и разверзшихся под ногами головокружительных бездн. Аделаида сидела в темноте, держа его за руку, и думала.

Со смертью мистера Хиггса жизнь в конторе сделалась совершенно безрадостной. Изнурительная война между портье и Джимом сошла на нет: у старика кончилась охота прятать Джимовы журнальчики в разных тайных местах, да и сам Джим забросил чтение. В тот день он мучился от безделья, сидя в комнате портье да стреляя из резинки бумажными шариками в портрет королевы Виктории над камином.

Когда Аделаида подошла и легонько постучала по стеклу, Джим ее не заметил вовсе: он был занят совершенствованием своей меткости. Старик приоткрыл окошко и крикнул:

– Да? Что вам угодно?

– Мисс Локхарт, – был ответ. Джим услышал и выглянул наружу.

– Мисс Локхарт? Уверены? – спросил портье. Она кивнула.

– А зачем она вам? – спросил Джим.

– Не твое дело, бесенок, – сказал портье.

Джим в отместку пульнул бумажным шариком в его голову и ловко увернулся от слабого подзатыльника, которым в ответ наградил его старик.

– Если у вас есть послание для мисс Локхарт, я передам, – сказал Джим. – Давайте-ка его сюда.

Он выскочил из комнаты и отвел девочку в сторону, чтобы быть вне досягаемости слуха портье.

– Тебя как звать?

– Аделаида.

– Для чего тебе нужна мисс Локхарт?

– Не знаю.

– Кто же тебя послал?

– Один господин.

Джиму пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова, и тотчас же ему в нос ударила гремучая смесь запахов гостиницы миссис Холланд и немытого детского тела. Но мальчишка не был брезглив, к тому же он вспомнил нечто весьма важное.

– Ты когда-нибудь слышала о чем-то, что называется семь блаженств ?

В последние две недели он спрашивал об этом всех, кого только мог, – кроме мистера Шелби; но ответ был всегда один и тот же: нет, никогда.

Но она как раз слышала. И испугалась. Аделаида съежилась в своем плащике, и глаза ее потемнели.

– Ну и что? – прошептала она.

– Так ты слышала, да?

Она кивнула.

– Ну, и что это такое? Это очень важно.

– Я не знаю.

– Где же ты слышала?

Она скривила рот и посмотрела в сторону. Два клерка вышли из конторы и встали на верхних ступеньках лестницы, совсем недалеко от них.

– Эге, – воскликнул один. – Погляди-ка на Джима. Да он завел себе девчонку!

– Кто же твоя возлюбленная, Джим? – вторил ему другой.

Джим метнул презрительный взгляд и изверг поток ругательств такой силы, что легко бы мог потопить линейный корабль. Он не особенно церемонился с клерками, они были для него низшей формой животного мира.

– Нет, ты только послушай! – сказал первый, когда Джим остановился, чтобы перевести дыхание. – Какое красноречие!

– Все дело в подаче, – заметил второй. – Сколько силы, сколько нечеловеческой страсти!

– Вот именно нечеловеческой, – согласился первый.

– Заткни хлебало, Скидмор, – ответил Джим. – Я не расположен терять время, слушая вашу болтовню. Эй, – сказал он Аделаиде, – пошли.

Под рев и свист клерков Джим взял ее за руку и потащил на улицу.

– Не обращай на них внимания, – сказал он. – Слушай-ка, ты должна рассказать мне о семи блаженствах . Здесь один человек умер из-за них.

И он рассказал ей всю историю. Аделаида ничего не ответила, но ее глаза еще больше расширились.

– Мне надо найти мисс Локхарт, он так велел, – наконец произнесла она, когда Джим кончил. – Но не дай бог узнает миссис Холланд, она меня убьет.

– Ну, так говори, черт возьми, что он такое сказал!

Она начала – сбивчиво, то и дело запинаясь; у нее не было опыта рассказчика, и, не привыкнув к тому, чтобы ее внимательно слушали, она не знала, как громко нужно говорить. Джиму приходилось поминутно останавливать ее и просить повторить.

– Все ясно, – подвел он итог. – Я разыщу мисс Локхарт, и ты сможешь поговорить с ней. Договор?

– Я не могу, – сказала Аделаида. – Я не могу уйти из дому, разве что миссис Холланд пошлет меня за чем-нибудь. Она меня убьет, честное слово.

– Да не посмеет она! Тебе нужно будет выйти, а то…

– Нет. Она убила девочку, которая служила до меня. Она распорола ей брюхо и выпустила кишки. Она сама мне рассказывала.

– Ну, хорошо. А как же тогда ты собираешься найти мисс Локхарт?

– Не знаю.

– Вот это мне нравится! Ладно, так и быть. Я буду каждый вечер ходить через Уоппинг из конторы. Мы встретимся там где-нибудь, и ты расскажешь, что произошло. Где мы можем встретиться?

– У Старой Лестницы.

– Ясно. У Старой Лестницы, каждый вечер, в полседьмого.

– Мне надо идти.

– Не забудь, в полседьмого! Но Аделаида уже исчезла.

13, Форчун-Билдингс,

Чандлерз-роу,

Клеркенвелл.

Пятница, 25 октября 1872 года

Мисс С. Локхарт

9, Певерил-сквер,

Айслингтон

Дорогая мисс Локхарт!

Должен Вам сообщить то, что я узнал о семи (7) блаженствах. Есть некий джентльмен по имени мистер Бедвелл, который сейчас живет в гостинице миссис Холланд, Гиблая Пристань, Уоппинг. Он курит опиум и говорит о Вас. И о Семи Блаженствах, но я пока еще не знаю, что это значит. Хозяйка дома – миссис Холланд, ей лучше не доверять. Если вы придете завтра к эстраде в Клеркенвилл-гарденз в полтретьего, расскажу кое-что еще.

Честь имею оставаться

Вашим смиренным и покорным слугой,

Д. Тейлор, эсквайр (Джим).

Так писал Джим в лучших традициях деловой переписки. Он послал письмо в пятницу в твердой уверенности (как-никак на дворе девятнадцатый век), что оно будет доставлено по адресу до конца Дня и завтра же он будет иметь случай в этом убедиться.