— И поступила бы чертовски глупо, если тебя интересует мое мнение, — сказал Фредерик. — Обвинять с ходу и…

— Но меня не интересует твое мнение, — огрызнулась Салли. — Ты уже опять…

— Хватит! — сказал Джим. — Кто хочет сыра с маринованными огурчиками? Мистер Вебстер? А как тебе кость, Чакли?

Чака, довольный, отбивал хвостом дробь на полу, а Джим почесывал его за ухом. Фредерик принес буханку хлеба и немного сыра, Салли тем временем расчистила стол, и, не прошло пяти минут, как они уже уплетали свой ужин. Покончив с едой, они поставили тарелки на полку позади себя, Джим достал карты, и они сели за вист, Салли с Фредом против Джима и Вебстера. Скоро они опять весело смеялись, как бывало в прежние времена, до того как Салли уехала в Кембридж, когда партнерство их только-только начиналось; до того, как она и Фред стали ссориться. Глядя на них сейчас, думал Джим, невозможно поверить, что они любят друг друга, но любят совсем не с той безнадежной, мрачной одержимостью, как бедняжка Изабел Мередит. Это была любовь, какой ей и следует быть: игривой, пылкой и задиристой, но и опасной, острой, умной. Они были равны, эти двое — два тигра. Они могли бы справиться с чем угодно, работая вместе. И что за блажь вечно грызться?

В понедельник утром Чарльз Бертрам появился в магазине с новостями. У Элиота и Фрая (самых модных фотографов Лондона, специализировавшихся на портретах зажиточных людей в роскошном обрамлении) служил приятель Чарльза, и этот приятель рассказал ему о только что полученном фирмой заказе: запечатлеть помолвку Акселя Беллмана и леди Мэри Уитхем. Фредерик свистнул.

— Когда? — спросил он.

— Сегодня днем, в особняке Уитхема на Кавендиш-сквер. Я подумал, тебе это было бы интересно. Работа по первому разряду — ты же знаешь, как устраивают это Элиот и Фрай. Там будет ассистент у подставки для магниевой лампы, еще юнец-полировщик, чтобы протирать объективы, еще парень, чтобы переставлять штатив…

— Как зовут твоего дружка? Это случайно не молодой Протеро?

— Он самый. Ты его знаешь?

— Да… к тому же он кое-чем мне обязан. Отличная работа, Чарли. Итак, Беллман надумал жениться, а? И притом на этой прелестной девушке… Н-да, черт меня побери.

Схватив пальто и шляпу, Фредерик выбежал вон.

Одно утро в неделю Салли посвящала фирме «Гарланд и Локхарт», проверяла счета и обсуждала, как идут дела, с Вебстером и мистером Блейном. В то утро она пришла, ожидая увидеть там и Фредерика, так как мистер Блейн уже говорил ей о необходимости расширить помещение и выражал надежду, что Фредерик поддержит его своими аргументами.

— Видите ли, мисс Локхарт, — сказал мистер Блейн, когда они стояли у прилавка, — я думаю, нам следовало бы нанять еще несколько помощников, но, как вам известно, помещение у нас маловато и разместить их здесь просто негде. Не знаю, можно ли будет выделить для них угол в новой студии…

— Ни в коем случае, — возразил Вебстер твердо. — По правде говоря, я уже подумываю, достаточно ли велика будет эта студия…

— Как там продвигается строительство? — спросила Салли.

— Пойди и посмотри сама, — сказал Вебстер. — Ты сейчас занят, Чарльз?

Чарльз Бертрам присоединился к ним во дворе, позади магазина. Здание новой студии было почти закончено; черепичная крыша готова, двое рабочих штукатурили стены, только окна еще не были застеклены. Они пробрались между обшивными досками, ящиками и тачками и стояли на только что положенном дощатом полу в пятнышке слабого зимнего солнца.

— Понимаете, я сомневаюсь, — сказал Вебстер, — довольно ли будет здесь места для движущейся камеры. Единственная возможность — проложить рельсы в форме конской подковы, но тогда свет не будет равномерным. Разве что устроить здесь полное затемнение и пользоваться только искусственным освещением. Однако эмульсия будет недостаточно чувствительна при той скорости, какую мы намерены использовать…

Чарльз увидел выражение лица Салли и сказал:

— Однако решение есть. Это строение вполне пригодно, его не следует превращать в студию-калейдоскоп. В магазине у нас мало места для всего, что мы сейчас делаем, — мисс Реншо могла бы удвоить число заказов, не будь мы так стеснены в нашей старой студии. Почему бы нам не разделить это помещение стенкой — сойдет и легкая перегородка — и устроить здесь другую студию, получше, а также контору, которая необходима мистеру Блейну? Вебстер совершенно прав — поставить здесь движущуюся камеру нам не удастся, и очень глупо было, что мы считали это возможным.

— Но вы должны были знать… — заговорила Салли. — Зачем же было начинать строить, если этого для вас мало?

Мужчины неуверенно переглянулись.

— Видишь ли, когда мы замыслили новую студию, этого было достаточно, — пояснил Вебстер. — Но в то время мы еще не думали о движущейся камере. Мы представляли себе фиксированную камеру с механизмом для ускоренной смены пластинок. Для этого места было достаточно. Ведь будущее как раз в этом — работа с одной камерой. Так что деньги не выброшены на ветер.

— Думаю, в следующий раз вам захочется купить целое поле, — сказала Салли. — Вы не лучше Фреда. Кстати, где он?

— Отправился к Элиоту и Фраю, — сказал Чарльз. — Твой мистер Беллман собрался жениться, и они там будут снимать помолвку.

— Жениться? — изумленно переспросила Сал ли. Мысль о том, что кто-то готов выйти замуж за Беллмана, каким она видела его в «Балтик-Хаусе» неделю назад, представлялась ей столь дикой, что она просто не могла в это поверить.

— Да, кстати, насчет поля… — заговорил Вебстер, которого совсем не интересовал Беллман. — Что ты об этом думаешь, Чарльз? Мы могли бы поставить стену и проложить вдоль нее рельсы точно на том же уровне, параллельно к ней, с южной стороны. Любой длины, сколько нам вздумается. И крышу, пожалуй, стеклянную, на случай непогоды…

— Еще рано, — сказала Салли. — На это нет денег. Достройте эту студию, заработайте на ней столько, как вы предполагали, тогда и посмотрим. Мистер Блейн, похоже, вы получите место для вашей конторы. Вам нужен клерк на полный день? Или утренних часов будет достаточно?

Камера на колесах была изобретением Вебстера, базировавшимся на проекте фотографа Мойбриджа. [58] Пока идея оставалась только на бумаге, так как для осуществления замысла не было места. Предполагалось, что некое количество камер на колесах будут катиться по рельсам одна за другой и в определенной точке снимать, чтобы «поймать» движение находящегося в данной точке объекта. Идея фотографировать движение в то время носилась в воздухе; многие фотографы экспериментировали, используя различную технику, но никому не удалось сделать шаг вперед. Вебстер верил, что его движущаяся камера и есть часть ответа; Чарльз Бертрам работал над особо чувствительными эмульсиями, допускающими более короткую экспозицию. Если они найдут способ получать негатив на бумагу вместо стекла, можно было бы вставить ролик светочувствительной бумаги позади объектива и прокручивать его вместо того, что бы передвигать камеру, — конечно, если удастся создать достаточно аккуратный механизм, который, продвигая бумагу вперед, не рвал бы ее при этом. Если им это удастся, они смогут использовать новую студию для калейдоскопных съемок, как называл это Чарльз. Словом, дел впереди очень много.

Салли и мистер Блейн оставили Вебстера и Чарльза вдохновенно обсуждать все эти премудрости и вернулись в магазин, чтобы обдумать, какая помощь в конторских делах им желательна.

После полудня дочь лорда Уитхема, леди Мэри Уитхем, сидела в зимнем саду их особняка на Кавендиш-сквер. В этом сооружении из стекла и металла, слишком большом, чтобы называться просто оранжереей, имелись пальмы, редкие папоротники, орхидеи, а также бассейн, в котором плавала медлительная черная рыба. На леди Мэри всё было снежно-белое: богато расшитое шелковое платье с высоким воротом, жемчужное ожерелье — словно жертва, предназначенная на заклание. Она сидела в бамбуковом кресле под листьями огромного папоротника. На коленях ее лежала книга, но она не читала.