– Никакое это не мародерство, – отрезала Элис, но Малкольм ее перебил.

– Мы берем только самое необходимое, чтобы остаться в живых и сохранить жизнь ребенку. Когда вода спадет, отец придет сюда и заплатит за все, что мы взяли.

– Когда окажетесь в городе, – сказал гребец, – найдите ратушу. Знаете, где это? Сент-Олдейт?

Малкольм кивнул.

– В Сент-Олдейт есть станция скорой помощи. Там уйма затопленцев, и много народу им помогает. Там вы найдете все необходимое.

– Спасибо, – сказал Малкольм. – Так мы и поступим. Премного благодарны.

Незнакомцы кивнули им и поплыли прочь.

– Сандра? – прошипела Элис с непередаваемым презрением. – Получше ничего не мог придумать?

– Нет, не мог, – коротко ответил Малкольм.

А десять минут спустя они уже снова были в дороге. Сандра-Элис устроилась на носу, закутавшись в одеяла, а чистая, сухая и накормленная Лира крепко спала у нее на груди. «Прекрасная дикарка» сидела в воде как никогда глубоко – ну, может, не считая тех случаев, когда Малкольм возил сестру Бенедикту на почту, – но плыла со всем новообретенным проворством и слушалась весла, словно могучий конь – руки хозяина.

Что ж, могло быть и хуже, думал Малкольм. По крайней мере, мы все живы и продолжаем продвигаться на юг.

Примерно в это же время Джордж Пападимитриу стоял у окна своей квартиры на верхнем этаже Башни Паломников, самой высокой в Иордан-колледже, и смотрел на потоп. Вода окружила башню со всех сторон и плескалась в окна соседних зданий. Даже во дворе, закрытом со всех сторон, ветер взбивал пену и поднимал мелкие брызги. Набухшее тучами небо сулило новый дождь, а в комнате было так холодно, что не спасал и камин: профессору пришлось надеть теплое пальто.

– Как по-вашему, когда его следует ожидать? – спросил он.

– Там настоящий потоп, – заметил лорд Наджент, тоже подходя к окну. – Так что кто его знает? Но он справится.

Лорд Наджент приехал в Оксфорд накануне вечером, за час или два до того, как наводнение обрушилось на город. До «Оукли-стрит» дошли слухи, что Лира в опасности, и бывший лорд-канцлер хотел лично убедиться, что меры по ее защите приняты. Он бы отправился в Годстоу прямо с утра, невзирая на потоп, но сперва следовало дождаться Бада Шлезингера, путешественника по Крайнему Северу, о прибытии которого Фардер Корам сообщал в шифрованном письме из Уппсалы. Шлезингер был новый датчанин по крови и агент «Оукли-стрит» по профессии и душевной склонности. На Севере он пытался разузнать как можно больше о том, что ведьмам известно о Лире, ведь от них-то, судя по всему, и исходило большинство слухов об этой девочке. В тех широтах ведьмы имели огромную власть, и союзы с ними были очень полезны, хоть и обходились недешево. Лорд Наджент стремился заручиться их поддержкой и, самое главное, опередить в этом деле своих противников из Женевы.

– Думаю, власти заберут все лодки в радиусе нескольких миль, – сказал Пападимитриу. – Им сейчас важнее всего не допустить, чтобы начались беспорядки.

– Тем не менее, он доберется, – заверил его лорд Наджент. – А пока мы ждем, я… Погодите-ка! Там, внизу, – это, часом, не Ханна Релф?

Пападимитриу прищурился, вглядываясь в прямоугольник затопленного двора. К башне по пояс в воде брела какая-то худенькая фигурка в непромокаемом плаще. Вот она вскинула голову, сдвинув желтую зюйдвестку на затылок, и посмотрела вверх – и двое на вершине башни сразу ее узнали. Пападимитриу помахал рукой, но Ханна его не заметила и, опустив голову, двинулась дальше.

– Я спущусь и встречу ее, – сказал Пападимитриу.

Он бросился вниз по крутым ступенькам и едва не столкнулся с Ханной на площадке первого этажа. Тяжело дыша, Ханна расстегивала плащ. Ее маленький деймон помогал с пуговицами.

– Позвольте вам помочь, – предложил Пападимитриу. – Боже правый, что это на вас такое?

– Рыбацкие сапоги, – объяснила она. – Вот уж не думала, что здесь они когда-нибудь пригодятся.

– Сегодня день откровений, – усмехнулся Пападимитриу, помогая ей избавиться от плаща. – Вы – и с удочкой в руках! На это моего воображения не хватает.

Сапоги переходили в непромокаемый комбинезон, который доходил Ханне до груди и выглядел очень внушительно.

– Это не мои, а моего брата. Но он бросил рыбачить после того, как потерял ногу, на протезе особо не попрыгаешь. Вы не против, если я присяду на ступеньку, а вы…

Пападимитриу спустился на пару ступенек, ухватился за сапоги и потянул на себя. Ханна надела их поверх обычной одежды и, надо полагать, ей было очень неудобно.

– Ну что ж, зато вам повезло, – заметил он.

– Вы заняты? Я бы не хотела помешать, но…

– Вы и не помешаете. Не волнуйтесь.

– Я решила, что должна прийти и рассказать вам! Это очень важно!

– Том Наджент тоже здесь. Так что поберегите силы – нам еще по лестнице подниматься. А там расскажете все нам обоим.

Их деймоны шли впереди, негромко переговариваясь. Пападимитриу обеспокоенно поглядывал на Ханну: та все еще тяжело дышала, и щеки у нее так и пылали.

– Неужели вы проделали весь путь пешком? – ужаснулся он. – Нет-нет, не отвечайте. Простите меня. Поднимайтесь спокойно, и ни о чем не волнуйтесь. Спешить некуда.

Когда они, наконец, достигли верхней площадки, Ханна все же ответила:

– Я упросила соседа подбросить меня сюда на моторной лодке. По-моему, пешком из Иерихона по такой воде сюда просто не добраться. Видели, какое сильное течение у Сент-Джайлса?

Услышав их голоса, Лорд Наджент открыл дверь:

– Доктор Релф! Это настоящий подвиг. Входите же, садитесь к огню и позвольте предложить вам немного бренди из запасов Джорджа.

– Спасибо, – сказала Ханна. – Но в этом нет нужды. Я бы не хотела задерживать вас дольше необходимого.

– Вы никуда отсюда не уйдете, пока не согреетесь и не обсохнете, – отрезал Пападимитриу. – Кроме того, вам тоже стоит познакомиться со Шлезингером.

Ханна взяла протянутый лордом Наджентом стакан и сделала глоток, отметив про себя, что виски сейчас и вправду очень кстати.

– Кто такой Шлезингер?

– Агент «Оукли-стрит», у которого будет что нам рассказать. По крайней мере, мы на это надеемся.

– Я пришла потому, что в монастыре случилось что-то ужасное, – сказала Ханна. – Вчера, поздно ночью. Я об этом узнала случайно, от соседа – того самого, с моторной лодкой. Он отвез меня посмотреть, что там происходит, и проверить, все ли в порядке у Малкольма. Но там оказалось такое… В общем, начать надо с того, что надвратная башня обрушилась, и часть главного здания – тоже. И мост между монастырем и трактиром. Семь монахинь утонули, еще две пропали без вести. А ребенок… С одной стороны, пропал и ребенок. Но с другой… Короче, Малкольм – тот самый мальчик, ну, вы помните, – он тоже бесследно исчез. Но вместе с ним исчезли его каноэ и девушка, которая помогала монахиням ухаживать за ребенком. Понимаете? Только это и дает его родителям какую-то надежду.

– Они считают, что он мог… Спасти ребенка и уплыть на лодке?

– Если коротко, то да. Он просто души не чаял в этой малышке. Очень интересовался ею и всем, что имело к ней отношение. Так что… В общих чертах это все, что я хотела вам сказать.

– А что за девушка?

– Элис Парслоу, пятнадцати лет. Помогает в трактире, а несколько дней назад начала подрабатывать и в монастыре. Но есть еще кое-что…

– Погодите минуту. Они уверены, что ребенок пропал? Может, ее завалило обломками?

– Да, они совершенно уверены, потому что девочка лежала в деревянной колыбели, а колыбель стояла на кухне, когда рухнула надвратная башня, и эта девушка, Элис, за ней присматривала. Так вот, колыбель осталась на месте, но все одеяльца исчезли. Но и это еще не все. Был один человек… Не так давно он побывал в «Форели». Малкольм впервые упомянул о нем за несколько встреч до того, как мы с вами виделись у доктора Аль-Каиси. Я спрашивала вас тогда об этом человеке, но было так много других важных дел, что это пришлось отложить. Его зовут Жерар Боннвиль. Деймон у него – трехногая гиена, и…