Выливая кипяток из чайника в ванну, рассказываю ему о том, как прошла первая рабочая ночь. Подогревая второй, говорю о тараканах. На третьем сетую на отсутствие горячей воды, но это он видит и так.

Терпеливо выслушав мои жалобы, собеседник выдает свое резюме:

«Мы с тобой всегда плыли по течению. Так может весь этот трэш с ужасной квартирой и работой — повод сдаться?»

— Что ты подразумеваешь под «сдаться»?

Разбавляю горячую воду холодной и трогаю кончиками пальцев. Ванна маленькая и трех чайников хватает для того, чтобы наполнить её по щиколотку.

«Раз Антон тебя содержать больше не может, найди того, кто может. Жарову что ли позвони. Или, вон склей кого-нибудь в клубе этом своём».

Фыркаю, забираясь в воду. Когда проверяла температуру рукой, она казалась комфортной, но на поверку — холодная и кожа тут же покрывается мурашками.

— Не хочу я, чтобы меня кто-то содержал! Это ниже моего достоинства. Хочу сама из себя что-то представлять, понимаешь?

«И много представляешь? — в тон мне отзывается чертенок, надевший на голову купальную шапочку. — Признайся, что просто хочешь вернуть Нестерова, который, в свою очередь, спит со своей помощницей. Вот это, к твоему сведению, и есть недостойно, а не то, что ты говоришь».

Отмахиваюсь, нанося на волосы шампунь:

— Ничего я уже не хочу.

Хотя, на самом деле хочу, даже очень. Холодная вода напоминает о том, как приятно было тогда, на берегу, прижиматься к горячему телу Марка, пахнущему песком, солью и бергамотом. А сейчас греть меня не кому.

Дрожа, выбираюсь из ванной, руками споласкиваю платье, чтобы высохло до вечера. После тараканьего демарша есть совершенно не хочется, и я рада, что ночью успела перекусить в «Лжи».

Поленившись раскладывать диван, забираюсь под плед, устало прикрываю веки. Мышцы неприятно тянет после бессонной ночи. Болят запястья и щиколотки. О том, чтобы выполнить хоть что-то из привычных утренних церемоний, даже не вспоминаю. Не до этого.

Постепенно согреваюсь, переставая дрожать. Под закрытыми веками кружат несуществующие вертолеты. И внутри паршиво и пусто. Это от усталости. Просто нужно поспать и всё пройдет. Но когда сознание уже готово провалиться в блаженную дремоту, телефон звякает сигналом входящего сообщения.

Надежда на то, что это Марк мог мне написать, заставляет открыть сонно щурящиеся глаза и нащупать прохладный корпус айфона.

Но отправителем значится Жаров. Как чувствовал, что чертенок только что о нем вспомнил.

«Привет, Милана. Слышал, что у тебя финансовые трудности. Не передумала насчет моего предложения?»

Чертов Береза со своими сплетнями. И чертов Жаров, желающий нажиться на моих неудачах. Блокирую телефон, не собираясь отвечать, но он тут же перезванивает, видимо, желая, чтобы я послала его лично. После того, как Нестеров раскрыл мне суть деятельности Сергея, общаться с ним не хочется.

— Видел, что ты прочла сообщение и в сети, — говорит он, когда я всё-таки беру трубку.

Ворчу, поплотнее закутываясь в плед:

— Если моё мнение о тебе и поменялось, то только в худшую сторону.

— Не спеши отказываться, — торопливо говорит он. — Я же знаю, что тебе нужны деньги. Мне бы они тоже не помешали. Так давай поможем друг другу.

Что в этом плохого?

— То, что тебе для этого не придется растоптать собственную гордость и достоинство, Жаров, — зеваю, понимая, что этот придурок перебил мне весь сон. — Чего ты вообще ко мне прицепился? Интернет пестрит порно-видео и эротическими фото. Вокруг полно девушек, готовых за деньги предоставлять тебе нужный контент.

Вспоминаю недавний разговор с танцовщицами из «Лжи». Для любой из них сделать подобное — раз плюнуть. А для меня это словно какая-то грань, перешагнув которую, потеряешь себя и обратно уже не вернешься.

— Ты не совсем понимаешь суть, Мила. Есть люди, для которых это своеобразное развлечение. Они пресыщены жизнью и в том, чтобы столкнуть кого-то с верного пути видят особый интерес. Я нахожу именно тот контент, на который уже есть спрос. И на тебя он есть, а сейчас, после твоего исчезновения из соцсетей, он только увеличился. Те, кому я продаю фото и видео, хотят видеть конкретную девушку, о жизни которой они знают. И сейчас эта девушка — ты.

— Рада за них. Хотеть не вредно.

И даже когда Сергей озвучивает заманчивые суммы, при получении которых я могла бы позволить себе вернуться в прежнюю квартиру и бросить ночную работу в «Лжи», раздраженно отказываюсь. Но, видимо, в голосе звучит некоторое сомнение, потому что он заканчивает разговор словами:

— Значит у тебя просто пока не всё так плохо. Но знай, что я готов ждать, пока ты передумаешь.

Не передумаю. Не столько потому, что считаю подобное унизительным, сколько из-за осознания того, что такой поступок точно перечеркнет надежду на возвращение Марка. А я всё-ещё надеюсь, несмотря на то что сказала чертенку. Вот только чем больше Нестеров молчит, тем слабее эта надежда становится. Тает, как серая туманная дымка над Владивостоком.

С этими тревожными мыслями засыпаю, клубочком свернувшись под пледом, чтобы проспать весь день.

Плюс моей ночной работы в том, что днем я могу спокойно спать, пока тараканы сидят где-то, затаившись в щелях между мебелью, в ожидании темноты.

На этом плюсы заканчиваются, открывая очевидный минус — голова после дневного сна ощущается гудящим чугунным колоколом.

Запиваю таблетку обезболивающего растворимым кофе, отвратительным на вкус. Надеваю короткое черное платье, успевшее высохнуть. Привожу в порядок волосы, понимая, что уснуть с мокрой головой было не самой лучшей идеей. Делаю легкий макияж.

Продолжив работать по ночам, совсем выпаду из жизни, но иного выхода пока не вижу. Возможно, стоит воспользоваться советом чертенка. О том, чтобы плыть по течению в ожидании подходящего шанса, разумеется, а не о том, чтобы принимать помощь Жарова.

Напоследок критически оглядываю свое отражение в зеркале. Вроде бы всё как прежде: то же лицо, те же волосы, та же фигура. И всё же, что-то неуловимо не так. Я живу здесь всего пару дней, а уже начинаю превращаться в одну из местных жителей с потухшим взглядом, отсутствием надежд, амбиций и планов на будущее.

В узком коридоре подъезда, как назло, снова сталкиваюсь с соседкой-собачницей, ведущей своего зубастого монстра с прогулки. Прижимаюсь к двери, пропуская хвостатое чудовище, тянущее ко мне жуткую морду.

— Не бойся, Мак не укусит, — отмахивается тетка. — Максимум, обслюнявит.

Фыркаю, не скрывая сарказма:

— Спасибо, успокоили.

Закрываю дверь и обхожу собаку, названную то ли в честь «Бигмака», то ли в честь «Макбука», по широкой дуге.

И только потом замечаю, что в коридоре воняет гарью, а лестница настолько задымлена, что спускаться по ней попросту невозможно. Возвращаюсь назад, чтобы спуститься через второй подъезд. Соседка с собакой уже ушла к себе, и я выхожу без происшествий. Потому что оказывается, что происшествия терпеливо дожидаются внизу.

Пожарная машина не может проехать к подъезду из-за того, что дорога между домом и подпорной стенкой заставлена автомобилями местных жителей. По этой причине вызванное мной такси, если верить приложению, остановилось лишь на въезде — у магазина с дурацким названием «На троих», где предприимчивый водитель уже включил оплату за ожидание.

Видя, что проще дойти самой, чем ждать, пока кто-то из жильцов снизойдет до того, чтобы убрать свой транспорт, направляюсь в сторону магазина, где меня и замечает компания местных алкоголиков. Мужики неопределенного возраста празднуют что-то, сидя на бетонном блоке между домов.

— Эй, красавица! — окликает один из них, а я ускоряю шаг. Возможно, правильней было бы перейти на бег, да тоненькие шпильки туфель этому не способствуют.

— Иди к нам, не обидим, — присоединяется к другу один из пьяниц.

От грубоватого хохота становится жутко и по спине пробегают неприятные мурашки.

— Ну, чего ты? Составишь нам компанию? — ухмыляется третий, пытаясь зацепить одутловатыми пальцами рукав моего платья.