Мой провожатый долго вёл меня по анфиладе таких лабораторий, пока, наконец, мы не пришли в тупик. Последняя комната закончилась внушительной двустворчатой дверью, обитой железом. По обе стороны неё несли стражу двое таких же фигур в капюшонах. Они стояли, склонив головы, и руки их были спрятаны в широких рукавах. Нельзя было даже сказать, к какой расе они относятся.
Мой провожатый остановился и повернулся ко мне, не поднимая головы и не открывая лица:
— За этой дверью тебя ожидает самое главное событие в жизни. Ты станешь спасением множества миров. Тебе восславят все разумные расы. Проникнись же этим сполна и возгордись.
Я ничего не ответила. Мне не нужна была никакая посмертная слава. Меня привели как жертвенного барана на заклание, и я ещё и гордиться должна?!
— Так ты готова, дева?
Я подняла голову и решительно тряхнула шевелюрой.
— Идём же тогда.
Стражи взялись за большие кованые ручки и распахнули перед нами двери. Мы попали в огромное круглое помещение, сложенное всё из того же камня. Здесь царил полумрак — освещение давали только редкие факелы на стенах. Вдоль стен по кругу в почётном карауле выстроились крылатые гвардейцы в боевом облачении. В противоположном от входа конце зала было устроено возвышение — этакий золочёный помост. На нём стоял огромный золотой трон с бархатными спинками, украшенный тонкой резьбой. За спинкой трона стояли навытяжку двое всё тех же крылатых гвардейцев. Справа от трона стоял старшина Танед в торжественно-боевом облачении — воронёная кираса с гербом на груди, латные перчатки, алый плащ с золотыми рогатыми наплечниками. В ножнах покоится меч с золотой рукоятью, инкрустированной драгоценными камнями и украшенной руническим письмом. Был он собран и очень серьёзен.
А на самом троне восседал могучий демон. Он был больше кого бы то ни было из виденных мною в этом мире. Кожа его была красной, глаза багровели адским пламенем. Пальцы, сжимающие золочёный посох, оканчивались длинными когтями. На голове были внушительных размеров рога, причудливо закрученные. Одет он был в пурпурную мантию, густо расшитую золотом.
Его портрет я видела во всех трактирах и тавернах, да и в целом несложно было догадаться, что передо мной сам Его Темнейшество архидемон Игнациус, глава мира Лазаат. Конечно же, весь придворный этикет, что пыталась впихнуть в меня Миранка, за последние два дня бесследно выветрился из моей головы. Да я даже и не думала об этом. Мне теперь уже было всё равно, поэтому я вошла в зал и встала на пороге, покорно ожидая своей участи.
Передо мной лежал Круг Таинств. Я сразу узнала его — он был в точности таким, какой я видела во сне. Широкий — не меньше трёх метров в диаметре — он был густо испещрён рунами и другими магическими знаками. В центре его стояла та же, виденная мною во сне, вертикальная пентаграмма, рядом с ней подставка с курильницей на цепочке и маленький столик с обрядовой утварью. Вдоль кромки круга неслышными тенями передвигались фигуры всё в тех же длинных балахонах и со скрытыми под капюшонами лицами. Они расставляли чёрные витые свечи, при этом что-то бормоча невнятное над каждой из них. К ни го ед . нет
Мой провожатый привёл меня в середину круга и остановился. Архидемон поднялся, опираясь на посох. В полный рост он оказался ещё огромнее, чем мне представлялось, пока сидел. Если бы я встала рядом с ним, то, скорее всего, макушкой едва достигла бы его пояса.
— Так вот ты какая, избранная, — громогласно пророкотал он. — Весь наш мир рад приветствовать тебя здесь. Твоя жертва очень ценна для нас. Мы благодарим тебя за твой дар.
В этот момент все гвардейцы разом, как по команде, трижды стукнули кулаком в латной перчатке себя в грудь, скрытую под кирасами. Вышло очень громко и торжественно.
Тотчас ко мне приблизились две фигуры в балахонах, подвели к пентаграмме и начали пристёгивать к ней цепями. Я и не думала сопротивляться, апатия владела мной полностью.
В этот момент дверь снова открылась и в зал ввели второго пленника. В отличие от меня его руки были скованы цепями, а голова низко опущена. В полумраке за спинами фигур нельзя было ничего разглядеть подробнее. Несчастного подвели к железному столбу с приваренной петлёй, вмурованному в пол на границе круга, и пристегнули кандалы к нему. Пленник поднял темноволосую голову. О, нет… Это уже не жертвоприношение, а изощрённое издевательство!
— Лен, — едва слышно сорвалось с моих губ.
Вампир встретился со мной взглядом. В нём уже совсем не осталось былого огня, непроглядная ночь царила в этих прекрасных глазах. Казалось, душа мага отлетела, и осталась только бренная оболочка, заполненная чёрным отчаянием.
Но вот, похоже, все приготовления окончены. Меня пристегнули за руки и за ноги к лучам пентаграммы, лицом я обращена к трону. Старейшины разошлись и расставились по границе Круга таким образом, чтобы перед каждым была свеча. Глава старейшин, которого отличали от остальных только серебряные узоры на мантии, встал рядом со мной и обратился к архидемону:
— Ваше Темнейшество, всё готово. Для повышения шанса на успех в проведении обряда, в качестве дополнительного источника энергии разрешите использовать этого мага огня, эмпатически связанного с Избранной?
— Дозволяю. Начинайте обряд! — Игнациус стукнул посохом об пол и снова воссел на троне. Старшина, стоящий рядом, изображал статую — настолько неподвижно и непроницаемо было его лицо.
— Братья! — обратился глава совета старейшин ко всем собравшимся. — Сегодня мы присутствуем при историческом моменте. В прошлый раз обряд был проведён две тысячи лет назад. С тех пор у светлых было много времени, чтобы собраться с силами, и сейчас наш мир умирает из-за их губительной деятельности. Так отбросим же врага подальше от наших границ! Да придёт в Лазаат золотой век!
Гвардейцы вновь гулко ударили себя кулаками в грудь. Старейшины, стоящие по кругу, затянули какой-то заунывный мотив без слов, чёрные свечи все разом вспыхнули. Глава совета старейшин взял с подставки золотую курильницу и пошёл по раскручивающейся спирали от центра круга, произнося какое-то заклинание на незнакомом наречии. От курильницы пошёл жёлтый дым, шлейфом тянувшийся за старейшиной.
Я подняла голову и посмотрела по сторонам. Игнациус взирал на происходящее с нескрываемым торжеством, его козлиная бородка топорщилась, а острые зубы обнажались в улыбке. Выглядело это очень жутко. Лен снова опустил голову и стоял неподвижно.
Дым от курильницы стелился по полу, постепенно затапливая помещение. Гвардейцы из окружения уже стояли по колено в нём. Глава совета дошёл до края круга и остановился. Пару минут постоял, поворачиваясь вокруг себя и продолжая махать курильницей, затем развернулся и вернулся в центр. Поставил курильницу обратно на подставку и взял со столика большую мягкую кисть. Обмакнул в какую-то густую белую субстанцию и, не переставая читать бесконечное заклинание, точечными мазками нанёс её мне на каждую ладонь, на каждое колено, и в завершение мазнул лоб. Жидкость моментально высохла, ощутимо стянув кожу. Только сейчас я краем глаза заметила белое свечение, расходящееся от пентаграммы. С каждой секундой оно разгоралось всё ярче.
После того, как закончил мазать меня, глава совета проделал то же самое с Леном. Места нанесения жидкости на нём сразу же начали светиться. Сияние пентаграммы разгоралось очень быстро, вампир же набирал свет чуть медленнее, но, по всей видимости, так и должно было быть.
Старейшина отложил кисть и взял с подставки книгу. Она была заложена посередине кинжалом с волнистым лезвием. Глава взял в левую руку кинжал, в правую раскрытую книгу, встал ко мне лицом и стал громко и отрывисто читать на непонятном языке, похожем по звучанию на латынь. Между мной и Леном в воздухе протянулась золотистая нить, очень тонкая, будто сотканная из пыли, но явственно видная в полумраке.
Обстановка в зале накалилась до предела — полумрак, едва разгоняемый светом факелов, свет пентаграммы, фигура в балахоне с занесённым кинжалом, читающая заклинание всё громче и громче, временами уже переходящая на крик, непрекращающееся заунывное пение остальных старейшин в кругу. Вот уж никогда не думала, что мои дни завершатся именно так!
