Но моё воодушевление было не унять. Теперь оно, а не волнение, не давало сидеть на месте. Мне хотелось смеяться, петь, да хоть что-нибудь делать, пока энергия не разорвала меня изнутри!

Но вот наконец лодка глухо стукнулась о борт корабля. Сверху свисала верёвочная лестница, приглашая нас взобраться на палубу.

— Спасибо тебе, Рофур, — обратился Лен к своему спутнику. — Я никогда не забуду того, что ты для нас сделал.

— Землякам всегда помогу, обращайся, — прогудел низкий бас из-под капюшона. Лица своего гном так и не показал.

Лен первым взобрался на палубу и подал мне руку. Я впервые ступила на борт настоящего большого корабля, и не просто корабля, а деревянного парусника, как в старых книжках про пиратов. Паруса парили вверху, как большие белые облака, слегка шевелимые бризом, корабль слегка покачивался на волнах и поскрипывал досками обшивки.

На палубе было пусто. Две мачты стояли посередине, как большие деревья, на корме было возвышение со штурвалом, а на носу виднелась надстройка с двумя дверями — вход в каюту и в трюм. Никого видно не было, даже вахтенного, но, наверное, вблизи берега не было нужды в дежурном и ночью все спали.

— Что дальше? — спросила я Лена, оглядываясь. Радостное возбуждение моё, наконец, поутихло.

— Нас должен был встретить Армиэль, старпом, но он, наверное, в трюме, — вампир огляделся по сторонам и направился к носу корабля. — Пойдём, поищем.

За дверью в трюм царила тьма и спускаться по узенькой приставной лесенке пришлось наощупь. В самом трюме перегородок не было и по всей длине корабля были маленькие круглые окошки, в которые едва-едва проникал лунный свет, и темнота уже не была такой тотальной, можно было разглядеть контуры предметов вокруг — плотно составленные бочки и мешки.

Мы, держась за руки, медленно пробирались по проходу между ними к противоположному концу трюма, где горел маленький светлячок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся свечой в подсвечнике на письменном столе. Стол явно принадлежал старпому, который, казалось, только что отошёл — стул отодвинут, бумаги хаотично разбросаны, в чернильнице торчит перо, стоит полупустой стакан с вином.

— Куда же он подевался? И где все остальные? — недоуменно осмотрев стол, спросил Лен и тут же громко позвал. — Армиэль! Ты где?

— Он не придёт, — послышался ледяной голос в темноте за спиной. Такой знакомый голос…

Я обернулась и почувствовала, как предательски побежала по спине струйка холодного пота от неоформленного пока осознания, что всё пропало. На самом краю круга света стоял Шэн. Был он в боевой гвардейской форме, с мечом в опущенной руке и крепко сжатым кулаком другой руки. Лицо его было непроницаемо — глаза сощурены, губы сжаты, кожа неестественно бледна, крылья развёрнуты.

— Шэн? Как ты сюда попал? — неуверенно спросила я, лелея надежду, что он пришёл, чтобы отправиться с нами, но умом понимая, что это не так. Лен просто молча смотрел на друга, ожидая разъяснения ситуации.

— Вы не можете уехать, я обязан вас задержать и вернуть во дворец. Талла должна принять участие в обряде, — глухо, без выражения произнёс гвардеец.

— Шэн, нет, — негромко сказал вампир. — Ты не можешь так поступить, ты же мой друг.

— Служба не ждёт, я вынужден, — демон сейчас напоминал безжизненного робота с заложенной программой.

— Когда ты узнал о сути обряда? Только скажи правду.

Демон прямо и открыто посмотрел в огненные глаза мага.

— Вчера. Танед случайно проговорился, когда отправлял меня к Талле сообщить о дате аудиенции. А может и не случайно.

Я поняла, что он не врёт и до вчерашнего дня действительно ничего не знал. Но знал, когда пришёл ко мне, знал и соврал… Я обратила внимание, что на правой руке, сжимающей меч, запеклась кровь на костяшках пальцев. Интересно, с кем он дрался?

— Я не могу допустить, чтобы Талла приняла участие в обряде, — Лен мягко сделал шаг вперёд, задвигая меня себе за спину.

— Пожалуйста, не сопротивляйтесь, идите со мной добровольно, и мы сделаем вид, что ничего этого не было, — в глазах Шэна промелькнуло что-то, похожее на мольбу. — В оставшиеся до аудиенции дни вы сможете общаться, я обещаю.

Лен покачал головой:

— Я же тебе говорил, что не допускаю даже мысли о том, что Талле может быть причинён вред. Ты знаешь, как я к ней отношусь. Я буду её защищать любой ценой.

Вампир сделал сложное движение рукой — резкий взмах вперёд и вверх, а затем сразу вниз, будто стряхивая воду, одновременно щёлкая пальцами. С кисти сорвалась яркая огненная звёздочка и полетела в сторону демона, чтобы в следующее мгновение расплескаться о поднятый в защитную позицию меч.

— А я говорил, что всеобщее благо всегда выше блага личного. Прости меня, друг, — с болью в голосе произнёс крылатый. Затем он размахнулся и, разжав сжатый всё это время кулак, бросил в Лена какой-то круглый предмет, который в полёте развернулся и превратился в сверкающую огнистую сеть, в мгновение ока полностью оплётшую мага.

— Не друг ты мне теперь! — закричал вампир, пытаясь вырваться, но сеть сжималась всё туже, электрические разряды бежали по тонким нитям. — Скотина, как ты мог! Я же верил тебе, как себе!

В этот момент сеть сомкнулась на спине Лена и тот потерял сознание, рухнув как подкошенный. Я стояла, прижав руки к лицу, ни жива ни мертва, но на грани обморока.

— Лен! Нет! — я бросилась к нему, упав на колени. Вампир был недвижим, глаза его были закрыты, и мертвенная бледность стремительно заливала лицо, но он дышал, часто и прерывисто.

— Что ты с ним сделал?! — обернулась я к демону. Он стоял, опустив меч, и молча глядел на нас. Казалось, его сейчас стошнит от отвращения к самому себе, но ничего изменить он не мог. Быть может, если я его попрошу, он отзовёт своё оружие и даст нам уехать?

— Шэн, отпусти нас, пожалуйста. Мы сможем предотвратить Исталлуртан другим способом. Эльфы и великий князь Шеалла помогут нам. Я верю, что мы сможем договориться со светлыми магами о мире.

— Прости меня, Талла. Я не хотел, чтобы так всё вышло, — негромко сказал демон, медленно доставая из кармана второй шар, и метнул его в меня. Последнее, что я увидела, была сверкающая серебристая сеть, летящая в меня и расправляющаяся в воздухе. Затем она меня обхватила, сильно сжала со всех сторон, так, что дыхание перехватило, и мир померк.

Пробуждение моё было ужасным. Всё тело ломило, будто его били палками, голова раскалывалась, во рту сухая пустыня, в которой еле ворочается распухший язык. С трудом разлепив отёкшие глаза, я обнаружила, что нахожусь в каком-то подвале. Квадратная комната шириной от силы в три шага. Стены, пол и потолок сложены из грубых серых камней. В одной из стен дверь, сложенная из толстенных брусьев и усиленная металлическими полосами, в ней зарешеченное окошко. Попытавшись приподняться на локте, я обнаружила, что лежу на грубо сколоченной койке, на которую брошен соломенный тюфяк. Ещё в этой каморке был факел в кованой подставке, намертво приклёпанной к стене, и жестяное ведро в углу.

— Где это я? — я сказала это вслух и эхо, отразившись от стен, заскакало по комнате. Ответа, разумеется, не последовало. Охая и стеная, я кое-как села на постели и обхватила голову руками, боясь, что та не выдержит и от боли просто развалится на куски. Так плохо мне ещё никогда не было, даже с похмелья. Голова кружилась и болела, ощутимо тошнило.

Посидев какое-то время на койке, я сползла на пол, на подкашивающихся ногах добрела до двери и выглянула в окошко. Снаружи ничего интересного не было, только пустой уходящий в обе стороны коридор из таких же камней с факелами на стенах. Я вцепилась руками в прутья решётки и повисла, не в силах стоять, но и не желая опускаться на пол.

По всей видимости, меня заперли в дворцовой темнице, а значит, я пропала окончательно и бесповоротно. Сколько времени я пробыла без сознания? Сколько времени осталось до обряда? Сколько мне ещё жить осталось? А Лен? Что с ним, где он, жив ли он?