Когда меня спеленали окончательно, двое демонов подхватили мою не самую тяжёлую тушку и понесли к выходу, ещё двое тащили Шэна. Трактир будто вымер, и даже хозяин не вышел поинтересоваться, кто так громко топает среди ночи по чёрной лестнице, что наводило на нехорошие подозрения. У заднего выхода стояла карета, запряжённая парой тонкалов. Окна её были плотно зашторены. Нас с Шэном затолкали внутрь, двое демонов влезли туда же, а ещё двое на козлы, и мы куда-то поехали.

Поездка наша длилась довольно долго, у меня успели основательно затечь и руки, и ноги, и даже челюсть, от кляпа во рту. Похитители сидели напротив, лиц их было не видно за масками, только глаза, которые смотрели на меня масляными похотливыми взглядами. Но мне было плевать на их взгляды, я очень беспокоилась за Шэна. Открытых ран на нём не видно, но что же тогда такое сделали четверо, по виду безоружных, бескрылых демонов с боевым крылатым гвардейцем, что он без сознания?! И очень надеюсь, что вообще жив…

Когда мне стало казаться, что мы уже никогда не приедем, а так и будем вечно кружить по тёмным улицам, в качестве адских мучений в наказание за все мои прегрешения, карета дёрнулась и встала. Мы оказались на пустынной улице на окраине города, среди каких-то длинных каменных зданий без окон. В одно из таких нас и затащили.

Это оказался почти пустой склад. В огромном помещении с земляным полом в углу было свалено около десятка набитых мешков и больше там ничего не было. Сквозь ряд маленьких окошек наверху, у самого потолка, пробивался зеленоватый свет луны, рассеивая мрак ровно настолько, чтобы различать стены. На противоположной стене горел факел, перед ним спиной к нам кто-то стоял. Похитители бросили нас с Шэном на пол посреди склада, как тюки, и ушли. Было слышно, как снаружи лязгнул засов.

Моё лицо оказалось рядом с лицом демона. Он был неестественно бледен и не дышал. Я перекатилась на спину и с содроганием смотрела на человека, который повернулся и молча шёл в нашем направлении. Лица его было не видно в тени. И только когда он подошёл совсем близко, я сумела разглядеть похитителя и почувствовала, как тело покрылось холодным потом от ужаса. Со всеобъемлющим отчаянием я поняла, что мне пришёл конец, причём участь моя будет максимально ужасна.

— Я же говорил, что ни одна баба не смеет мне отказать! — сказал Рэни, а это был именно он. Его застарелый шрам на щеке пересекал свежий рубец, изображая отметину в виде косого креста, будто судьба сама отметила злодея. — Я всегда получаю то, что хочу.

Он схватил меня за плечи и резко посадил. Затем вынул кляп.

— Здесь это нам не нужно, всё равно никто не услышит, а я люблю, когда женщина кричит.

Он провёл пальцем по моей щеке и схватил за волосы, намотав их на кулак и резко дёрнув. Голова моя непроизвольно запрокинулась, меня затрясло от отвращения и брезгливости. Крысиное лицо насильника было совсем рядом, от него веяло каким-то могильным смрадом.

— Какая красивая кукла… — продолжая удерживать мою голову запрокинутой, Рэни провёл пальцем по шее от уха до ключицы. — Игра будет интересной.

Затем он отпустил мои волосы, достал нож и разрезал верёвку, оставив связанными только руки в запястьях спереди.

— Ты не понимаешь, что делаешь, — хрипло произнесла я. — Меня везут во дворец. Если ты меня убьёшь, случится непоправимое.

— Второй раз ты меня на этом не проведёшь. Я знаю, кто он, — кивнул Рэни на Шэна. — Он сам находится в бегах, так что если вас не найдут, то никто и не расстроится. К тому же, если будешь послушной девочкой, убивать тебя и не придётся. Может быть…

Насильник рывком за подмышки поднял меня на ноги и посадил на стоящий неподалёку широкий чурбак для колки дров.

— Ну что, красотка, позабавимся.

Рэни потянул свои грязные руки к моему вороту и дёрнул за узелок, распуская шнуровку. Я, в порыве последнего отчаяния, со всей силы пнула его двумя ногами в живот. Негодяй с проклятиями согнулся пополам, а я слетела с чурбака и врезалась спиной в стену. Фиал вылетел из раскрытого ворота и заплясал на моей груди.

— Ах ты, ссс…, я тебя предупреждал! Ну, значит, наше веселье будет полным!

Бандит быстрым шагом подошёл ко мне и за волосы поднял с пола. Слёзы сами брызнули из глаз, от боли я не сдержалась и заскулила.

— Ага, шкодливая сучка просит пощады! Но сначала надо её наказать, чтобы неповадно было!

Продолжая удерживать одной рукой за волосы, второй рукой насильник разорвал мою рубашку до самого низа. Хоть я и не была ханжой, но никогда ещё никто не смел со мной так обращаться. Чувство полнейшего отчаяния и стыда охватило меня. От окончательного падения в бездну безумия меня удержал фиал — он раскалился докрасна, оставив на коже груди заметный ожог и таким образом напомнив о себе. Находясь на грани пропасти отчаяния, собрав остатки ускользающего разума, я сумела кое-как извернуться и ткнула негодяя связанными руками в глаза. Рэни не ожидал такого от уже, по его мнению, поверженной жертвы, и с шипением выпустил меня, инстинктивно прижав руки к глазам. Пользуясь мгновениями передышки, я резко сжала фиал в кулаке и почувствовала, как раскалённое стекло обожгло ладонь и сразу рассыпалось в крошку, а между пальцев будто проскользнула серебристая шёлковая лента, и пропала.

Первую минуту не происходило ничего. Насильник, продолжая сыпать проклятия, кое-как проморгался и пошёл ко мне.

— Ну, теперь мы будем играть по-плохому!

Бандит достал из-за пояса свёрнутый кнут и демонстративно щёлкнул им в сторону. Я попятилась назад, но споткнулась обо что-то и упала. Рэни медленно наступал, я закрыла глаза, сжалась в комок и приготовилась к худшему.

В этот момент раздался громкий хлопок и сверкнула яркая вспышка, такая, что даже под закрытыми веками она была ослепительна. И сразу же совсем рядом раздался такой знакомый голос, заставивший моё сердце подпрыгнуть от радости:

— Ах ты, негодяй!

Я открыла глаза. В складе было светло, как днём. Свет давали несколько больших огненных шаров, висящих под потолком. Рэни болтался в воздухе, извивался, сучил ногами, держась обоими руками за невидимую удавку на шее, и хрипел, придушенный.

А под ним стоял спиной ко мне, вытянув вверх руку и будто держа на расстоянии за горло негодяя, неведомо откуда взявшийся мужчина в длинном чёрном плаще, по которому пробегали огненные всполохи. Чёрные волосы его развевал неосязаемый ветер, а в опущенной второй руке ворочался огненный мячик размером с теннисный.

— Не может быть… — прошептала я, не веря глазам и ушам своим, но тут сознание, защищаясь от чрезмерных переживаний, милостиво покинуло меня.

***

Я очнулась от осторожных похлопываний по щекам. В первую секунду показалось, что бандит всё-таки освободился и снова собирается мучать меня. Я резко дёрнулась, чуть не упав на бок, но сразу обнаружила, что сижу на полу и больше не связана, а заботливо завёрнута во что-то мягкое, и чьи-то осторожные руки поддержали и не дали мне упасть. Я подняла взгляд и обнаружила перед собой такие знакомые огненные глаза, глядящие очень встревоженно.

— Лен?! Это правда ты?! Как ты сюда попал?! — от радости у меня даже дыхание перехватило. И тут плотину эмоций, наконец, прорвало, и я разрыдалась от облегчения. Вампир крепко прижал меня к себе и стал гладить по спине, успокаивая, как ребёнка.

— Всё хорошо, всё кончилось. Ты меня позвала, и я пришёл. Этот упырь больше не опасен.

Я немного успокоилась и в страхе выглянула из-за вампира. «Упырь» лежал на полу ничком, не подавая признаков жизни. Четверо его подельников, связанные в углу, что-то нечленораздельно мычали. Меня опять затрясло от отвращения и пережитого ужаса, слёзы снова брызнули из глаз.

Далеко не сразу я смогла хоть сколько-то адекватно соображать. Всё это время Лен обнимал меня, гладил по спине, что-то негромко говорил. Наконец вампир решил, что я уже в достаточной степени пришла в себя и нехотя выпустил из объятий. Затем он снял и отдал мне свою рубашку, забрав плащ, в который до этого завернул меня. Деликатно отвернувшись, пока я одевалась, Арлентур сказал: