— Что твой отец подумает о том, что ты здесь, Сэйнт? — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю попытаться их сдержать.

Сэйнт двигается на своем месте подо мной, его руки мягко ложатся на внешние стороны моих бедер, и он облизывает губы.

— Если быть до конца честным, — он делает паузу, проводя рукой по своим коротким светлым волосам, а затем вытирает ладонью лицо. — Ему бы это не понравилось. — Его голубые глаза находят мои, и я чувствую его искренность. — Совсем.

Я смотрю на него в поисках очевидного ответа. Мне нужно увидеть написанную там правду о том, что он один из них. Он на их стороне. Он не такой, как мы. Но мое зрение затуманено, а в голове крутятся бесконечные вопросы.

Это моя наивность расшатывает меня, мой контроль над собой ослабевает перед присутствием заведения, призванного покончить со мной. А потом, словно Эроу внезапно проскользнул в мою голову, я моргаю и вспоминаю о людях, которые его погубили.

— И все же… ты здесь, — заявляю я.

Мои пальцы касаются его обнаженных предплечий, встречаясь с закатанными манжетами его униформы. Я продолжаю скользить руками вверх и вниз по его напряженным бицепсам, и его бедра слегка смещаются подо мной. Он прочищает горло, сжимая челюсти, явно изо всех сил стараясь держать себя в руках, но мои руки находят мягкую теплую плоть его шеи, и бешеный пульс под ней кричит о большем.

Он вздыхает, откидывая голову на спинку дивана, его глаза ищут мои под тяжелыми веками.

— Я не могу оставаться вдали от тебя, — признается он. Его руки снова находят мои бедра, большие пальцы пробираются под юбку, пробуя идею большего. — Что-то в тебе притягивает меня. Я просто… — он качает головой, глядя вниз, где я сижу у него на коленях, потом снова на меня. — Я просто не могу определить это.

Сексуальное напряжение ощутимо. Наши сердца бьются от осознания того, насколько близка наша плоть. Несколько слоев ткани, и вся эта коррумпированная династия закончится.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, это как удушающий захват, — шепчу я, покусывая уголок губы.

Его глаза тут же притягиваются к этому, и его рука поднимается, а большой палец оттягивает мою губу, освобождая ее от зубов. Я задыхаюсь от неожиданности, удивленная его действиями.

— Не делай этого, — предупреждает он, в его голосе звучит что-то, чего я не могу определить.

Я вздрагиваю, понимая, как это на него действует. Я вижу, как сжимается его челюсть и расширяются зрачки. Очевидно, что он не может сдержать себя перед искушением, которым я для него являюсь. Я — его сатана и спасение, а этот человек не может решить, по какому пути пойти.

Вместо этого я облизываю губы и откидываю назад остатки своих длинных черных волос. Он закрывает глаза и качает головой, из его горла вырывается тихий стон. Его руки снова находят мои бедра, а пальцы прощупывают кожу под колготками.

— Я просто… я просто испытываю сильное желание снова попробовать тебя на вкус, — шепчу я, слегка наклоняясь вперед, чтобы положить руки на диван за его головой, и при этом мои бедра смещаются над ним.

Я чувствую, как его член напрягается под брюками. Он сглатывает, полностью осознавая это.

— Я тоже этого хотел, — отвечает он, снова глядя на мои губы, словно представляя себе это. — Я не переставал думать об этом. О том поцелуе. — Он кивает головой назад. — Этой кухне.

Его рука тянется вверх и обхватывает мое лицо, его большой палец гладит мои губы. Наклонившись в объятиях, я выпускаю из горла легкий смешок. Я поворачиваю голову и нежно обхватываю губами кончик его большого пальца. Нежно целую его, пока его глаза завороженно смотрят на меня. Открыв рот, я посасываю его, а затем мой язык проскальзывает мимо губ, нежно облизывая боковую поверхность пальца в медленной, соблазнительной манере.

— С моей стороны было бы неправильно даже заявлять об этом. — Его глаза трепещут, а грудь поднимается и опускается между нами. — Но твой язык, — тихо говорит он. — Он так хорошо прижимался к моему. Такой теплый и влажный. Твой рот, такой манящий.

Я надеюсь, что Эроу записывает, а не молча прикидывает, как выпотрошить Сэйнта от шеи до яиц, пока он обсуждает детали нашего интимного поцелуя.

Я сдвигаю бедра, слегка прижимаясь к нему, юбка задирается, и только мои промокшие трусики остаются прижатыми к его коленям. Я чувствую, как из меня все еще вытекает разрядка Эроу, когда я сижу на его брате, и от этой мысли мое тело воспламеняется жаром, который пылает в животе.

Это не должно возбуждать меня так, как возбуждает. Я должна чувствовать себя плохо. Виноватой. Ужасно безрассудной за свои действия. Но все, о чем я могу думать, — это о том, как это меня возбуждает.

Его вторая рука медленно скользит вверх по моему бедру, по чулкам, и наконец его пальцы касаются кожи моей обнаженной попки. Глоток воздуха вырывается из его приоткрытых губ.

Задницы — его слабость. Я это уже знаю. Его руки и раньше блуждали немного южнее, и я видела, как он исправлял свое поведение, прежде чем совершить какую-нибудь глупость. Но здесь, в этом доме, наедине со своими соблазнами… неужели его силы ослабнут?

— Я тоже думала о тебе. О том поцелуе. На этой кухне, — робко признаюсь я, раздвигая границы своих возможностей. — Много раз. — Я снова прикусываю уголок губы. — В моей постели. В одиночестве.

Он смотрит пустым взглядом, как будто в шоке, но явно понимает сказанное.

— Я знаю, что это неправильно, и это ужасно, что мои мысли вообще приходят туда, но…

— Что ты себе представляла? — резко прерывает он.

Я опускаю взгляд на его грудь, рассеянно теребя пуговицу на рубашке и притворяясь смущенной.

— Я представляла, как ты обнимаешь меня, держишь в безопасности. Защищаешь меня. Я представляла тепло твоего тела, окружающего меня… позади меня. — Я сглотнула. — Надо мной. — Я делаю вдох и продолжаю мягким, чувственным тоном. — Я представляла, как ты обрушиваешься на меня. Нежные руки, медленно исследующие…

Я закрываю глаза, когда из меня вырывается вздох. Моя рука поднимается к шее, пальцы пробираются между пуговицами униформы.

— Что еще? — быстро говорит он, подталкивая меня вперед, его бедра снова слегка двигаются подо мной.

— Я представляла себе эти пальцы. — Я открываю глаза, убирая руку с шеи, чтобы сжать запястье его блуждающей руки.

Притянув ее к себе, я соединяю наши ладони между собой, а его глаза следят за каждым моим движением.

— Эти сильные, большие руки блуждают там, где не должны. Прикасаются ко мне там, где меня учили не прикасаться, и заставляют мое тело оживать так, как я никогда не знала.

Без предупреждения ладонь Сэйнта исчезает с моей, и он хватает меня за запястье. Его пальцы сжимаются вокруг меня с болезненной силой, а его жесткие глаза встречаются с моими. Я задыхаюсь от этого движения, и его ноздри раздуваются. Я не знаю его намерений на данный момент, но предполагаю, что он хочет положить этому конец, зная, что, скорее всего, приходит в себя. Но вот его хватка ослабевает, и он наконец моргает, а потемневшие от вожделения глаза снова находят меня.

— Покажи мне, — требует он.

Мои брови приподнимаются от его слов, на лице написано удивление.

— Покажи мне, что ты делала, когда была одна и думала обо мне.

Он резко встает, заставляя меня задыхаться и прижиматься к его шее. Взяв мою попу в свои большие ладони, он с намерением идет к лестнице, каким-то образом точно зная, куда идти.

Похоже, он нашел свою лазейку. Свою сеть безопасности. Его путь к совершению этих сексуальных действий, которые, как нам сказал наш всемогущий Бог, непростительны до брака.

Он может смотреть на меня сколько угодно, но в его страховочной сетке есть дыра. Я обязательно обмотаю ее вокруг его лодыжки, чтобы затянуть его в глубины темного избавления, которому поддалась я.

50. Отче наш

Он не такой, как мы. Он такой же, как они.