— Во имя Его ты рождена свыше, Брайони Стрейт. Да будет воля Божья.

Я повторяю последнюю часть фразы в то время, как мой взгляд падает на Барета. Он просто кивает мне головой. Любезный жест для старшего брата. Мой взгляд снова скользит к задней части церкви в поисках человека в капюшоне, но при повторном взгляде тень полностью исчезла.

Я следую за диаконом в ванну для крещения, слова моего преследователя эхом отдаются в моей голове, заставляя меня вопрошаться мотивами.

Теперь я твой БОГ.

Я беру его за руку, и он помогает мне войти в ледяную воду; холод проникает в мои кости. Моя мантия становится тяжелой, волочась за мной, когда я делаю несколько шагов вглубь, позволяя воде дойти до талии. Скрестив предплечья на груди, диакон бросает быстрый взгляд на епископа Колдуэлла у алтаря. Он кивает ему, когда его глаза снова находят мои. В его взгляде есть что-то жесткое, лишенное каких-либо эмоций, но прежде чем я успеваю подумать об этом дважды, диакон толкает меня назад.

Я делаю один быстрый вдох, прежде чем провалиться сквозь поверхность под его руками, и ледяной холод пробирает меня до шеи. Мои уши наполняются пустотой небытия, и я чувствую, что мои легкие уже болят от необходимости расшириться.

Ещё немного.

Тяжесть его крепкой хватки не оставляет места для того, чтобы высвободиться. Мои легкие кричат, требуя воздуха, когда наступает паника. Мне нужно дышать. Я отталкиваю его рук, царапая их, чтобы освободиться, но он держит крепче, следя за тем, чтобы я оставалась под поверхностью и избавляла свою человеческую форму от самого Дьявола.

Прошло слишком много времени. Майкл не был погружен в воду так долго.

Мои глаза открываются под темной водой, когда я представляю себе мозаичную сцену надо мной. Диакон не стоит передо мной. Он смотрит в сторону алтаря на епископа. Я кричу под водой, последние остатки кислорода в моих легких вырываются из горла, когда я дёргаюсь.

Это слишком долго!

Мои крики о помощи игнорируются, и я теряю всякий самоконтроль. Теперь это становится борьбой за мою жизнь: я глотаю воду вместе со своими криками, и темнота застилает мне глаза, заслоняя сцену передо мной. Я борюсь изо всех сил, давление на мои горящие легкие становится непосильным. Но я ускользаю, когда онемение захватывает меня, мое тело становится легче, когда я проигрываю борьбу с горькой холодной водой церемониального очищения.

Сквозь воду меня наполняет взрывной гул, когда руки диакона ослабляют свою хватку. В стороне от моего зрения возникает большая оранжевая полоса, цвет искажается, изгибается и перекручивается всеми неправильными способами под волнами надо мной. Это мой проход в следующую жизнь?

Прежде чем я успеваю оценить окружающие меня необычные виды и звуки, темнота поглощает меня, и следующее, что я помню, это вспышки лиц: Барет, который выглядит паникующим до невозможности, епископ Колдуэлл, который выглядит обеспокоенным, когда он судорожно проходит мимо нас, направляя прихожан, и Мия, которая выглядит окаменевшей надо мной.

Они несут меня через яркую и сверкающую церковь. Моё зрение фокусируется на сводчатом потолке надо мной, изучая ангельских херувимов, нарисованных под пиками, пока мы идем к деревянным дверям. Оранжевое мерцание освещает их ещё больше. Их глаза окрашены в черный цвет. А их некогда херувимские лица перечёркнуты крестами.

Моё тело оцепенело, воспринимая отблески оранжевого света, пока Барет крепко прижимал меня к своей груди. Густой запах дыма заполняет мои ноздри, прежде чем тёмные облака возвращаются.

Буря тьмы, поглощающая меня целиком.

3. Альянс

Мия ходит взад-вперёд передо мной у края моей кровати, а я провожу костяшками пальцев по глазам, отгоняя дымку сна. Она собирает свои золотистые волосы длиной до плеч между пальцами, практически прожигая деревянные полы хождением туда-сюда.

— Он уничтожил всю твою церемонию! Диакон был ошеломлён, когда прогремел взрыв. Это ненормально, — заявляет Барет с огнем в тоне.

Должно быть, так и было. Верно? Именно поэтому он не обратил внимания на девушку, борющуюся за свою жизнь под водой. Взрыв отвлек его внимание.

В глубине моей души был определенный страх, который я ощущала, когда этот человек держал меня под водой. Жуткое чувство, которое теперь не дает мне покоя, сидит тяжестью в моем животе. Впервые меня терзают сомнения, и я не хочу в них верить.

— Мы не знаем, имеет ли к этому отношение именно он, — поправляет его Мия, играя в адвоката дьявола, как впрочем и всегда. — Насколько мы знаем, его там даже не было. Верно?

Пока они размышляют о том, не устроил ли Сэйнт пожар в церкви, нарушив завершение моей церемонии, я размышляю об одном единственном человеке и только о нём.

Эроу, кем бы он ни был, имеет к этому самое непосредственное отношение. Но я не могу понять мотив.

— Вествуды всё ещё устраивают сегодня вечеринку после индукции, — заявляет Мия.

— Даже несмотря но то, что они отказались прийти? — спросил Барет, звуча как всегда раздраженно. — Какая чушь собачья.

Я вздыхаю, слушая, как они ходят вокруг да около, как всегда.

— Их семья остается главным спонсором церкви. Им вроде как позволено делать всё, что они хотят, — добавляю я.

Мия вздыхает.

— Неважно. Я помогу тебе собраться.

Я щурю глаза, нахмурившись.

— Нет. Я не пойду на их вечеринку.

— Вообще-то пойдёшь, — поправляет меня Барет. — И мы столкнёмся с ними лицом к лицу.

Мия делает страдальческое лицо, явно оказавшись в центре этого странного затруднительного положения. Я встаю с кровати и иду к окну. Мои пальцы пробегают по белой краске подоконника, и я выглядываю наружу, видя, что солнце уже садится, а небо приобретает красивый оттенок розовых и фиолетовых вихрей.

Если я хочу, чтобы в церкви меня считали достойным человеком, я должна заявить о себе. Они должны знать, что Брайони Стрейт не будет трусить, а встретит трудности лицом к лицу. Как и подобает лидеру.

— Знаете что? — я постукиваю пальцами по подоконнику, решительно выпрямляя осанку. — Вы правы, — говорю я, заслужив удивленный взгляд от них обоих. — Мне нужно разобраться с этим, и есть только один способ сделать это.

Они смотрят друг на друга, прежде чем их глаза находят мои.

— Ну тогда, думаю, мы начнем с того, чтобы одеть тебя во что-нибудь, требующее внимания.

Я закатываю глаза, когда глаза моей подруги загораются, её брови подпрыгивают, пока она смотрит на моего брата, который с опаской наблюдает за происходящим.

* * *

Я сглатываю свои внутренние страхи, высоко поднимая голову, когда мы втроем входим в фойе поместья Вествудов.

Это место — это то, что можно ожидать от людей, чьи богатства переходят из поколения в поколение. Высокие потолки, мраморные полы, картины, которые стоят больше, чем большинство обычных семейных домов. Это место экстравагантно, элегантно, изысканно, и это только подтверждает, почему их семья имеет такой контроль над церковью. Их взносы поддерживают работу церкви. Конечно, они управляют процессом принятия решений.

Деньги — это власть, даже в религии.

Я расправляю ладонями низ черного приталенного платья, которое Мия убедила меня надеть, и откидываю выпрямленные черные волосы за плечи и на спину. Убедив Мию и Барета, что я более чем в порядке, я отправляюсь на поиски Сэйнта.

Необходим разговор. Взрослый разговор, чтобы решить эту ситуацию. Я просто надеюсь, что он пойдёт мне навстречу.

Сэйнт мучил меня годами со своей бандой приятелей, которые, кажется, всегда были на его стороне. Выросший в маленьком, но процветающем городке, каждый знает тебя и все дела твоей семьи. Хотя наша семья была далека от скандального типа, всегда находились люди, готовые найти секреты, чтобы раскопать их и оживить мертвые слухи для своей собственной вендетты. Сэйнт был типичным школьным хулиганом, всегда дразнил меня за то, что я была отличницей, и ненавидел тот факт, что я превосходила его по всем предметам.