Мы очень похожи, мы оба. Расчетливые, умные, знающие. Я не могу понять, зачем она играет эту роль, если в глубине души она знает, что это всё ложь.

Её любопытство подталкивает её ко мне. Мне просто нужно подождать, пока оно не съест её заживо.

6. Испытание

Я открываю глаза, сразу же сажусь и в дикой спешке ищу его по комнате.

Я даже не знаю, кто он, но что-то внутри меня не только напугано, но и заинтриговано.

Солнце вот-вот выглянет из-за горизонта. Свет в моей комнате освещает нож, торчащий из тумбочки.

В мою тумбочку воткнут нож.

Я сжимаю в кулак одеяло, прижимая мягкую ткань к груди. Как будто это имеет значение сейчас. Он снова был здесь. Наблюдал за мной, пока я спала.

Холодок пробегает по моим рукам, мурашки покрывают меня, как будто его присутствие всё ещё здесь, прикасается ко мне.

Я прищуриваю глаза и вижу то, что похоже на волосы, приколотые к дереву. Мои волосы. Я беру их в руки, ощупываю концы и нахожу острые края недавней стрижки. Воздух вырывается из моих губ, а сердце стучит, как барабан. Я наклоняюсь ближе, снова смотрю на вырванную страницу из Библии, на этот раз вырванную из Луки 12:7.

«А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак, не бойтесь: вы дороже многих малых птиц.»³

Над обведенным отрывком красными чернилами написано его послание.

Запятнанная кукла. Игрушка с изъянами. Женщина с оружием. — Эроу

Когда я читаю эти слова, моя грудь сжимается, а в голове мелькают разные мысли. Я даже не могу решить, что я чувствую — страх или предвкушение. Я смотрю на мусорное ведро и вижу ожидающий бутон.

Подойдя, я вытягиваю его за колючий стебель, изучая коварное послание. Сидя на кушетке перед большим зеркалом, я прижимаю прохладный, бархатистый бутон к груди. Мои глаза сфокусированы на отражении передо мной, пока я медленно двигаю им от небольшой впадинки под горлом, вниз мимо ключиц и между грудей.

Что-то вроде огня разгорается во мне, воспламеняясь по венам, и я закрываю глаза, чувствуя, как мои соски затвердевают и становятся напряженными и чувствительными. Я снова представляю его руки на мне, вспоминаю яркий запах кожи и серы, создающий странную гамму ощущений. Я слегка раздвигаю ноги, проводя линию бутоном розы от груди до живота. Когда бутон находит моё бедро, я откидываю голову назад, проводя цветком по чувствительной коже, пока он не встречается с местом, которое болит от жара, которого я никогда раньше не чувствовала.

У меня звонит телефон, и я тут же выбрасываю цветок в мусорное ведро. Разочарование захлестывает меня, и я досадую на себя за соблазн, разгорающийся в глубине моего желудка.

Он вызывает чувства, которые возникают из какого-то тёмного и глубинного места. Чувства, которые такие девушки, как я, не должны испытывать.

Я вижу, что это звонит Сэйнт, поэтому беру трубку, стараясь звучать бодро и настороженно, а не уязвимо и на грани срыва.

— Доброе утро, Брай, — говорит он хриплым голосом, как будто только что проснулся.

— Для тебя немного рановато, не так ли? — шучу я, глядя на часы.

Сейчас чуть больше шести.

— Я хотел связаться с тобой, пока не стало слишком поздно.

Моё сердце опускается к желудку, интересно, что он знает такого, чего не знаю я.

— Я подумал, что могу подвезти тебя, поскольку мы оба сегодня ведем занятия по Катехизису⁴.

Облегчение нахлынуло на меня.

— Оу, — вздохнула я. — Я не знала, что тебе тоже назначили эти занятия?

— На следующие шесть недель, — говорит он со вздохом.

Я слышу, как на заднем плане включается душ.

— Ну, что скажешь? Могу я за тобой заехать?

Я смотрю на себя в зеркало, облизывая губы. Представляю, как он подъезжает на своем шикарном джипе, обтягивающие брюки облегают его высокую фигуру, когда он устраивается на сиденье, его напряженные предплечья сгибаются, когда он направляет нас к академии…

— Это да или нет?

Его голос прерывает мои несдержанные мысли, и я прочищаю горло, понимая, что не ответила.

— Да. Да, было бы здорово, — я сглатываю, хмурясь на своё отражение.

Я теряю себя из-за неведомых мне желаний. Как будто мой разум становится всё более испорченным с каждым ночным визитом.

— Отлично, — говорит он, шум от воды становится громче. — Я буду примерно через тридцать минут. Подойдет?

Я думаю о том, как он, обнаженный, разговаривает со мной, вот-вот шагнет в горячий пар и воду, льющуюся из душевой лейки, позволяя ей пролиться дождем на его загорелое и подтянутое тело, омывая весь путь через дорожку светлых волос к его мужскому достоинству.

Соблазны кружат вокруг меня, затуманивая моё зрение. Тянут меня вниз, глубже, к самому дьяволу. Дьяволу по имени Эроу. Мой взгляд останавливается на ноже, торчащем из тумбочки в отражении зеркала позади меня, и в голову приходит мысль, которой раньше не было.

— Эм, — говорю я с пересохшим горлом, прочищая его. — Я буду готова.

***

Тридцать пять минут спустя Сэйнт везет нас в Академию. На промежуточном этапе, пока мы в процессе становления официальными членами церкви, мы обязаны преподавать эти уроки Катехизиса молодому поколению, обучая их Слову через тщательное изучение, объяснение и толкование отрывков.

Сэйнт придерживает для меня дверь, когда мы входим в здание, проходя по коридорам Академии Завета рядом со мной в общей тишине, пока мы не находим наш класс. Я остро ощущаю его высокое присутствие рядом со мной, когда мы стоим за трибуной, раскладывая книги и конспекты для подготовки к уроку. Он сглатывает, глядя на меня краем глаза.

— Тебе очень идёт такая прическа, — мягко говорит он, проводя рукой по шее, как будто не хотел сделать мне комплимент, но он всё равно выскользнул.

Я почти смеюсь над его комментарием, только потому, что причина, по которой я сегодня завязала волосы в хвостик, заключается только в том, чтобы скрыть тот факт, что мой преследователь отрезал прядь моих волос длиною в восемь сантиметров прошлой ночью.

Я должна быть в ужасе. В оцепенении. Искать вокруг себя лицо, его тень, кем бы он не являлся. Я должна кому-то рассказать. Предупредить вышестоящие органы, рассказать Мие подробности, сообщить брату… кому угодно. Но я не делаю этого. Я не могу заставить себя вторгнуться в то послание, которое он пытается мне передать, потому что, по какой-то странной причине, я отчаянно ищу большего. Теперь я вовлечена и мне любопытно, что всё это значит.

— Спасибо, Сэйнт, — я предлагаю ему маленькую улыбку. — За последние два дня ты сделал мне больше комплиментов, чем за все наше детство вместе взятое.

Он хихикает над этим, глядя вниз с неловким видом. На самом деле, это очень мило. Он прикусывает свою розовую губу, прежде чем его сияющие голубые глаза снова находят мои. Он флиртует со мной. Я чувствую это в воздухе, и по какой-то странной причине я не борюсь с этим, как должна была бы.

Студенты входят в класс, а я встаю прямо, поправляя юбку. Глаза Сэйнта не отрываются от меня ещё секунду, но мои уже прикованы к подросткам, опустившимся на свои места. Я быстро пересчитываю головы, понимая, что, должно быть, недостаточно подготовилась. Почему-то катехизисов на всех не хватает.

Я наклоняюсь к Сэйнту и шепчу ему.

— Здесь не хватает книг. Наверное, я неправильно посчитала или что-то в этом роде. Ты можешь начать, пока я сбегаю в офисную библиотеку и возьму ещё?

— Конечно, — любезно говорит он, кивая головой.

Я делаю страдальческое лицо, произношу слова благодарности, пробираясь мимо оставшихся учеников. Его требовательный тон привлекает их внимание, приказывая им занять свои места.

Идя по пустому коридору, я, наконец, дохожу до офисной библиотеки. Стучусь, прежде чем войти, хотя, судя по отсутствию света, она пуста. Я прохожу мимо нескольких столов, пока не дохожу до шкафа, где мы храним все дополнительные библии, катехизисы и псалтыри.