130. О миссис Элизабет Уилер, известной под именем Амариллис Под сенью леса, там, где тёк Журчащий нежно ручеёк, Заснула Амариллис крепко; Над нею робин сел на ветку, Решив – недвижима она И, значит, жизни лишена; Укрыл её листвой и мхом, Что смог насобирать кругом; Но тут как раз она проснулась, Глаза открыла, отряхнулась — И птах вспорхнул, восторга не тая: «О, как же рад, что обманулся я!» 131. Пирог Пирог я не поел вчера, хоть плачь: Когда его подали, был горяч, Фурс на него подул что было сил Три иль четыре раза – остудил; Казалось, всё, бери любой кусок — Но есть никто не стал: смердел пирог. 132. Жестокосердной Мирре Тебе – главу свою склонять, Завядшей лилии под стать; Смотреться бледною луной Иль Иокастою больной; Вздыхать, рыдать – вдове сродни, Что тяжко сносит скорбны дни, Иль деве, что грустит одна: Любимым брошена она; Тебе – в несчастья эти впасть, Ведь ты мою презрела страсть, За что тебе прощенья нет — Жди многих горестей и бед: Богам, не чуждым доброты, Претят жестокие, как ты. 133. Глаза Создай мне, мастер, свод небес, Где много света и чудес, Где сферы тут и там летают, Где звёзды яркие блистают, Где солнце золотом лучится, Верша свой пусть на колеснице; Создай красоты зон земных, Сезоны все со сменой их; Создай пылающий закат, Ночь, а потом пусть нежит взгляд Авроры праздничный наряд. Пусть льют дожди из чёрных туч, А после глянет солнца луч. Прошу, создай сие творенье, И я воскликну в восхищенье: Весь свод, все прелести картины — Не очи ль дивные Коринны? 134. На смерть Джона Варра Талант и мудрость, ум и знанья — Почиют здесь и дарованья Того, кто в славе упокоен И вечной памяти достоин. Читатель, у могилы сей, Честь воздавая, слёзы лей; Не ты один оплачешь прах — Все монументы тут в слезах. 135. На Грилла Ест, но молитвы не читает Грилл: То суп горяч – он дует, чтоб остыл, То, обжигаясь, он бифштекс жуёт, Ему не до молитвы – занят рот. 136. Подозрения насчёт его чрезмерной близости с дамой Итак, расстаться мы должны? Судачат: слишком мы вольны, Открыты в чувствах и нежны; Так, невиновных, нас бранят, И в злобе всяк обидеть рад. Когда б встречались мы тайком, Вот это было бы грехом, И нас сопровождал бы стыд; А ныне нам он не грозит, Ведь мы чисты, и злобный глас Уже не остановит нас: Не грех нам отпер дверь – войдём Мы без стыда в неё вдвоём. Ты хороша, и мне тревожно: Будь в этом мире осторожна — Ведь любят сплетни распускать О тех, в ком красота и стать. Дурнушки бедные – не в счёт, Ревнивый взгляд их обойдёт, А вот красавица – прельстит Румянцем чувственных ланит Округлой шейкой; дивный вид Как подозренья не вселит? Ты, что прекрасна и юна, От ласк моих бежать должна, Боясь молвы, чьего-то гнева? Ты чистоту теряешь, дева, Не боле, чем луна, уж точно, Что и светла и непорочна: Пусть холодны её лучи, Прекрасен, чист их блеск в ночи. А коль решишь, хоть со свиданья, Уйти, услышь моё желанье: Чтоб мы встречаться не могли, Пребудь хоть на краю земли — От сплетен и меня вдали. 137. Лучше быть одиноким С женой в приданое ты взял Гнев, подозрение, скандал. 138. Проклятие. Песня Клятвопреступник, прочь! но коль вернёшься Ты к праху моему и посмеёшься Над ним, священным; коли станешь ты Топтать дары невинных дев – цветы, Над красотою женскою глумиться — О, знай, что не преминул я молиться Злым фуриям: чтоб здесь тебя, зоил, Борей, взметнувши прах мой, ослепил. 139. Ужаленный Купидон. Песня В цветнике вкушая сон, Был ужален Купидон Пчёлкой наглой; боль сильна! Плачет он – тут не до сна. К матушке взлетел – она Говорит ему: «Сынок, Кто тебя обидеть мог?» — «Змейка с крыльями напала И в меня вонзила жало». Мать, что в нём души не чает, Улыбнувшись, отвечает: «Ах ты, бедненький малыш! Было больно, говоришь? Знай, что от стрелы твоей Боль и муки посильней!» 140. Росам. Песня Горю́, горю́! О, росы, мне Даруйте влагу, я – в огне! Я жарким пламенем объят! Его чудесен аромат, Но жар есть гибель – а она И в этом пламени страшна; Неважно, где окончим путь: В воде ли лучше утонуть Иль в масле розовом? – Спасите, Огонь смертельный погасите! Но нет, я вами не любим: Спасенье дарите другим. |
