Архиепископу пришлось потрудиться. Аймон, который был настолько беден, что архиепископу пришлось внести свои собственные деньги в качестве залога за кредит в 700 флоринов, чтобы профинансировать поездку жениха в Неаполь, был наименее впечатляющим из претендентов на руку Жанны. Помимо Федериго III, герцогиню Дураццо жаждали заполучить в жены Людовик Наваррский, брат короля Наварры Карла Злого, и Людовик II, герцог Бурбонский, чья мать, Изабелла Валуа, была сестрой матери Иоанны. "Людовика Наваррского здесь очень хвалят, — писал обеспокоенный архиепископ кардиналу Ги Булонскому 5 июля 1363 года, — а мадам [Жанна] до сих пор склонялась к нему и была в восторге от него, пока не услышала, что наш кандидат красивее, но в этом она не желает никому верить, пока сама его не увидит… И поэтому я бы во что бы то ни стало хотел, чтобы он [Аймон] поскорее приехал сюда, ибо мадам тайно сообщила мне, что будет ждать его в течение двух месяцев, и за это время она не обручится ни с кем другим, ни даже после этого, кроме мессира Людовика, и то только после того, как все обсудит со мной"[273]. Далее архиепископ предложил кардиналу обеспечить епископскую должность для канцлера Жанны и каким-либо другим способом подкупить брата канцлера, сенешаля Жанны, поскольку архиепископ считал, что поддержка этих двух людей будет способствовать счастливому завершению "дела о браке"[274].
Послушавшись совета архиепископа, Аймон поспешно отправился на юг и 15 ноября прибыл в Аверсу, где остановился королевский двор. Его любезно встретили члены королевской семьи, включая Иоанну, которая дала ему аудиенцию, и сама Жанна; после этого все приняли участие в пиру и танцах, наспех организованных в честь свадьбы одной из служанок Иоанны. На следующий день Аймона удостоил обедом Хайме Майоркский, у которого, видимо, был один из лучших дней, и претендент снова танцевал с Жанной. Аймон произвел на Жанну чрезвычайно хорошее впечатление, особенно после того, как подарил ей дорогие украшения (приобретенные на деньги архиепископа) в знак своего расположения. Неизвестно, был ли он на самом деле красивее Людовика Наваррского, поскольку тот, занимавший более высокое положение в обществе, отказался приехать в Неаполь, чтобы просто посвататься к Жанне. Должно быть, Аймон был достаточно симпатичен, потому что слишком внимательное отношение герцогини к гостю из Женевы породило слух, что она уже тайно вышла за него замуж. На следующий день королева Иоанна сама высказала это подозрение архиепископу, который опроверг сплетни и потребовал принять решение по сватовству Аймона. "На следующий день я обратился к королеве, — писал архиепископ кардиналу Булонскому 23 ноября, — в присутствии всего ее Совета… Королева тогда наконец кое-что сказала. Ее ответ, в сущности, сводится к тому, что сицилийское предприятие все еще висит над нами, и в случае, если этот брак не состоится, остается вопрос о герцоге [Людовике] Бурбонском, ее близком родственнике… Но если этот брак также не состоится и если наш господин Папа одобрит кандидатуру мессира Аймона, она, со своей стороны, будет удовлетворена, и поэтому, как я полагаю, она напишет нашему господину Папе"[275]. Другими словами, в гонке за руку герцогини Аймон был на третьем месте.
К несчастью для архиепископа, вмешательство кардинала Булонского в брачные планы герцогини к этому времени стало известно кардиналу Талейрану Перигорскому, который не собирался выдавать свою внучатую племянницу, возможно, будущую королеву Неаполя, замуж за обедневшего племянника своего главного соперника. Талейран не стал возиться с представителями на месте, а отправился прямиком к Урбану. В результате архиепископу пришлось с сожалением сообщить кардиналу Булонскому, что Жанна получила "письмо, которое господин Перигорский [Талейран] недавно написал ей, в котором, среди прочего, как я узнал, сообщил, что брак с сицилийским кандидатом одобрен нашим господином Папой, и в случае, если этот брак не состоится, он сам пошлет архиепископа Патраса для переговоров в пользу герцога Бурбонского, и он побуждает мадам остановиться на том или другом из них, несмотря на то, что этот отъявленный мошенник, архиепископ Неаполитанский, которого все, кто его знает, считают таковым, интригует ради какого-то другого кандидата, который не соответствует ее высокому положению принцессы королевской крови, и что ей ни в коем случае нельзя склонять к такому браку"[276].
Урбан тоже написал и Жанне, и королеве Иоанне. Жанне Папа выразил решительное одобрение ее предполагаемому браку с королем Сицилии "как средство вернуть Федериго к послушанию и преданности Святой Римской Церкви"[277] и предупредил ее, чтобы она не связывала себя обязательствами ни с кем другим. "Ваш родной дядя [Талейран], который является человеком большого благоразумия и любит вас как отец… будет мудро направлять и помогать Вам в этом деле, как и в других ваших начинаниях", — отмечал Урбан в письме от 28 ноября. В письме к Иоанне, написанном в тот же день, Папа пошел еще дальше: "Поскольку было бы неуместно, чтобы знаменитый титул дома Дураццо… перешел в чужие руки, на что, как нам стало известно, делается попытка [речь идет о предполагаемом браке с Аймоном], мы желаем и повелеваем Вам, чтобы, если вышеупомянутая герцогиня пожелает передать город и герцогство другому лицу, не принадлежащему к вышеупомянутому дому, вы ни в коем случае не соглашались на это, но прямо запретили ей это делать и препятствовали этому всеми силами"[278].
Но Жанна, которой к тому времени уже исполнилось двадцать лет и которую больше интересовала сексуальная привлекательность, чем государственная политика, не хотела выходить замуж за короля Сицилии, который, как она слышала, был не так привлекателен, как Аймон или Людовик Наваррский, и к тому же получил прозвище Простой. Чтобы продвинуть свои собственные планы, герцогиня предприняла шаги, чтобы сорвать предполагаемый брачный союз. Втайне она отправила одного из своих слуг на Сицилию, чтобы "узнать о некоторых вещах, а именно, правда ли говорят, что состоянии королевства плачевно, король как и покойная королева бедны, а также поподробни о личности упомянутого короля"[279], писал архиепископ Неаполитанский. Однако миссия слуги не ограничивалась шпионажем, что выяснилось, когда он был взят под стражу в Мессине людьми, верными Иоанне и великому сенешалю. Жанна Дураццо также передала вместе с ним письмо Федериго III, в котором предупреждала короля Сицилии, что Никколо Аччаюоли нельзя доверять в мирных переговорах, поскольку он намерен захватить остров Мальта для себя самого "и некоторые другие вещи… касающиеся города Мессины, в ущерб упомянутой мадам королеве"[280], сообщал архиепископ.
Иоанна, хотя, конечно, и была намерена заключить сицилийский брак, чтобы спасти единственное великое внешнеполитическое достижение своего правления, тем не менее до сих пор терпела скандальное отношение своей племянницы. ("Я бы сама вышла за него [короля Сицилии], если бы могла!"[281] — не раз восклицала Иоанна.) Но, то что вскрылось, было настоящей изменой. Королева, которая правильно определила, что причиной упрямства Жанны был архиепископ Неаполитанский, быстро приняла меры, чтобы наказать виновных. 22 декабря 1363 года сенешаль Жанны и другие ее приближенные были арестованы по обвинению в заговоре против короны (или "использовании своего влияния на нее [Жанну] в пользу наших дел",[282] как выразился архиепископ в письме кардиналу Булонскому от 29 декабря). Сама Жанна была помещена под домашний арест в Кастель-дель-Ово. "Упомянутая сеньора герцогиня… все еще находится под строжайшим арестом, причем настолько, что никто, будь то знатный или простой, знакомый или посторонний, не имеет к ней доступа; так что она даже не присутствовала на рождественском богослужении", — писал архиепископ. Хотя сам прелат был защищен своим положением священнослужителя, его обвинили в намеренном подрыве договора с Сицилией, который к тому времени был заключен на весьма выгодных для Неаполя условиях. Между архиепископом и Никколо Аччаюоли шла "открытая война"[283]. Первый опасался, что его корреспонденцию перехватывают и перлюстрируют, и принял меры предосторожности, став использовать шифр. Он также умолял кардинала Булонского попросить Папу назначить легата в королевство, чтобы тот помог ему в его деле.
