За десятилетие, прошедшее после смерти деда, Иоанна пережила убийства, измены, гражданские беспорядки, смерть от мучительных пыток своей лучшей подруги и приемной матери, изгнание, суд над собой, чуму, войну, предательство и, наконец, мучительную потерю всех троих своих детей. Ее самопожертвование было сопоставимо только с ее решимостью одержать победу. Несмотря на все горести, ни один монарх в Европе не боролся за свое королевство так упорно, как королева Неаполя, и не добился столь убедительного успеха преодолев такие трудности.

Ничто в воспитании Иоанны не могло подготовить ее к проблемам, которые встретили ее по возвращении к власти. Чума, за которой последовали жестокое вторжение и многочисленные разрушения, вызванные затяжной войной, привели королевство в упадок. Статистика настолько ужасна, что не поддается воображению. За три месяца эпидемии погибла почти половина жителей столицы. Кроме того, треть городов и деревень королевства обезлюдели и были заброшены, особенно в низинах Апулии и Абруцци. Но такое происходило не только в Неаполитанском королевстве. Население Флоренции сократилось с 80.000 до 30.000 человек. В Пизе, в которой в начале века проживало около 50.000 жителей, в 1428 году насчитывалось менее 10.000 человек. Такая же ситуация была во всех крупных городах Европы, пострадавших от Черной смерти. "Возможно ли, — писал Петрарка, переживший чуму в Авиньоне, — чтобы потомки поверили в эти вещи? Ведь мы, видевшие их, вряд ли сможем это сделать"[193].

Тем, кому удалось выжить, пришлось столкнуться с лишениями, причиненными войной. Венгерская армия намеренно уничтожала дома и поля как для того, чтобы наказать лоялистов, так и для того, чтобы лишить оппозицию продовольствия и ресурсов. "Я нашел свои апулийские земли в плачевном состоянии и нищими, так что, не имея возможности собирать урожай, я должен был обеспечивать жителей, чтобы они не покинули их ради лучшей жизни в другом месте, — писал Никколо Аччаюоли в письме к одному из своих флорентийских родственников в 1352 году, — я по-прежнему должен тщательно следить за своими замками, так как недавно мы перенесли эту ужасную болезнь"[194]. Никколо не зря проявлял бдительность. Чума снова поразила Италию в 1362 году и еще раз в 1373-м, еще больше напугав жителей и снизив рождаемость. Столица королевства, Неаполь, не смогла восстановить прежний уровень населения в течение 150 лет.

Нищета и отчаяние порождали беззаконие в масштабах, превосходящих прежний уровень. С наступлением мира тысячи наемников, набранных венграми и неаполитанцами, оказались без работы. Привыкшие к возможности безнаказанно грабить находясь на службе того или иного монарха, они объединились в большие банды и продолжили мародерствовать ради собственной выгоды. Вольные компании, как стали называть эти преступные банды, захватывали горожан с целью получения выкупа, вымогали у городов и деревень деньги за защиту, обирали купцов и незадачливых путешественников.

Восстановление экономики в таких условиях было невозможно, поэтому одним из первых шагов Иоанны после коронации стало назначение нового верховного судьи и предоставление ему средств и полномочий для борьбы с преступниками. "В сопровождении 400 всадников, — сообщает Маттео Виллани, — он [верховный судья] разъезжал по всему королевству, преследовал преступников, приводил баронов и сеньоров к повиновению, настаивал на сборе налогов и следил за тем, чтобы феодальные обязанности выполнялись. Благодаря ему дороги стали свободными и безопасными"[195]. Боккаччо, писавший в 1362 году о Иоанне в своем трактате Знаменитые женщины (Famous Women), соглашается: "Если мы внимательно изучим ее владения, наше изумление будет равно ее славе, ибо это могущественное королевство из тех, которыми обычно не управляют женщины. Но гораздо большее восхищение вызывает тот факт, что характер Иоанны соответствует ее правлению, настолько хорошо она сохранила светлые традиции своих предков. Например, после того как ее увенчали королевской короной, Иоанна отважно взялась за дело и очистила от банд разбойников не только города и населенные пункты, но и горные области, отдаленные долины, леса и дикие места… И осада этих мест не прекращалась, пока их крепости не были захвачены, а находившиеся в них проклятые люди казнены. Ни один предыдущий король не был готов или способен сделать это"[196].

Уже через два года после коронации Неаполитанское королевство смогло снова производить зерно — не на том высоком уровне, который когда-то стимулировал рост суперкомпаний, поскольку рабочей силы для достижения этой цели больше не существовало, — но урожаев хватало для удовлетворения собственных нужд королевства и даже немного для экспорта.

Это обнадеживающее начало вскоре было омрачено происками злобных сил, неподвластных королеве, как внутри страны, так и за ее пределами. Первая проблема возникла после смерти Климента VI,  6 декабря 1352 года .

После смерти Папы, вызванной внутренним кровотечением, Иоанна и ее королевство лишились защитника, чья власть и влияние соперничали с властью и влиянием ее деда, Роберта Мудрого. Что не менее важно, поскольку королева лично знала понтифика и была хорошо знакома с его манерами и привычками, она могла предвидеть его реакцию на любую ситуацию. Но внезапно Климента не стало, а на его место пришел незнакомый ей кардинал, принявший имя Иннокентий VI.

Иннокентий был юристом по образованию и аскетом по характеру. Его избрание, организованное всего за сорок восемь часов кардиналом Талейраном Перигорским, было призвано отвести обвинения в коррупции и разврате, которыми был запятнан понтификат Климента. Тем не менее, Иннокентий был компромиссным кандидатом. Первоначально кардиналы думали избрать генерального приора картезианского ордена, человека, известного своей набожностью, но Талейран, очевидно, отговорил их от этой затеи. "Сеньоры кардиналы, вы не представляете, что делаете, — говорил Талейран, по словам анонимного хрониста того времени, — вы должны понимать, что картезианский приор будет движим такой справедливостью, строгостью и праведностью, что, если мы изберем его Папой, он непременно ввергнет нас в бедственное состояние. Уже через четыре месяца мы будем таскать телеги вместо лошадей. Он никого не боится, и в своем рвении к Матери Церкви он уверен в себе, как лев!"[197] Правдива ли эта история, неизвестно, но против кандидатуры картезианского приора были и другие возражения, более практичные с политической точки зрения. Избрание Иннокентия, с другой стороны, легко объяснимо. Ему было уже за шестьдесят, он был слаб здоровьем и часто поддавался влиянию могущественных людей, окружавших его. "Несомненно, Священная коллегия надеялась легко подчинить его своим желаниям"[198].

Новый Папа был абсолютно непохож на своего предшественника. Если Климент был щедрым и экспансивным, легко тратил деньги и принимал в Авиньоне просителей и их взятки, то Иннокентий первым делом потребовал, чтобы все облагодетельствованные священники вернулись в свои бенефиции, а неповиновение каралось отлучением от Церкви. "Таким образом он освободил папский дворец от толпы бесполезных придворных, единственным занятием которых были интриги и добыча денег. От природы бережливый… он изгнал из своего двора всякую пышность… Он требовал, чтобы кардиналы, многие из которых предавались роскоши и накопили большие богатства, следовали его примеру"[199]. Уже будучи пожилым человеком, Иннокентий был склонен к вспыльчивости и раздражительности. Он скупо питался и был подвержен многим физическим недугам, что не улучшало его настроения. Но преклонный возраст не повлиял на длительность его понтификата и не сократил его срок, Иннокентий упрямо держался на протяжении целого десятилетия.