— Да, брось, Александр Иванович, какой это результат. ты же знаешь, что одна такая находка ничего не стоит, нету там промышленного золота.

— А вот это уже мне решать, есть оно или нет. Ты же знаешь, что красть государственное золото это преступление? До конца экспедиции будешь без оружия, без разрешения из палатки, а тем более из лагеря тебе отлучаться запрещено. Неповиновение рассматривается, как попытка побега и ухода от ответственности. Переезжаешь в мою палатку. Понятно?

Бондаренко ничего не ответил. Взял свой рюкзак и понес в палатку к Семягину.

— Пеняй на себя, — он снова обратился к остальным, — ввиду сложившейся ситуации прошу всех вывернуть свои карманы.

Но досмотр содержимого карманов, последующий шмон в палатках больше ничего не дал.

После проверки палаток Семягин всем разрешил разнести вещи.

До обеда мы снова организовали поиски Петровича но совершенно тщетно. Нигде ни его самого, ни следов обнаружено не было.

Прошло несколько дней. С каждым днем становилось холоднее, береговой лед сковывал все большие пространства воды подбираясь к середине озера.

Стало ясно, что через пару дней оно замерзнет совсем. А это означало одно.Катер не придет и им придется здесь зимовать.

Каждое утро приходилось прорубать полынью во льду для того чтобы было что пить и чем мыться.

Предсказания Петровича о том, что мы можем застрять здесь до следующего лета начали сбываться.

В одно утро неожиданно повалил крупный снег. Необычном было то, что погода стояла почти безветренная. Крупные снежинки валили с неба покрывая всю округу белым пушистым ковром.

В это время года такой спокойный снег без колючей вьюги почти уникальное явление.

Выйдя из палатки я заметил свежие следы уходящие вправо.

Разбудив Семягина я показал ему их. Пересчитав людей в лагере, все были на месте, мы взяли ружья и пошли по следам. Их оставили несколько часов назад они были уже сильно припорошены, поэтому сложно было определить кому конкретно они принадлежат.

Метров через двести следы уходили в глубь суши. В противоположную сторону от озера.

Они вели туда, куда мужики оттащили медведя. Пройдя еще метров восемьдесят показалась его бурая туша. А прямо рядом с ним тело человека.

Как бы мне не хотелось верить своим глазам и как бы я не отгонял от себя увиденное, деваться нам с Семягиным было некуда.

Это был Петрович. Он был тут уже давно. Все эти дни с момента его исчезновения.

Я повидал достаточно мертвых тел в своей жизни, чтобы не бояться и относиться к ним спокойно, как это было с беглыми зеками, найденными во время спасательной экспедиции.

Я стоял и ощущал, что не в силах двинуться с места. В груди стучало сердце.

Но вид мертвого Петровича поразил меня. Ничего более зловещего и ужасающего я не видел. Может быть потому что я сблизился с ним? Не знаю. А может быть потому что он сидел и улыбался будто встретил хорошего знакомого, привалившись к неосвежеванной туше медведя. Глаза его были закрыты.

На его лице застыла веселая, приветливая улыбка, какой он обычно одаривал этот холодный мир, в минуты простого мужицкого счастья. Например, когда не спрашивая, ему подавали чарку у костра, или когда он рассказывал какую-то смешную историю из своей жизни, а потом смеялся над собственной шуткой вместе с остальными.

Он был в ночной рубахе. Чёрная дырочка на ткани в области сердца и тонкая струйка крови, говорила о том, что он умер так и ничего не поняв и не почувствовав.

На его голове и плечах — шапка из снежинок.

В его ладони сжатой в кулак, что-то поблескивало золотистым цветом.

Семягин снял шапку и приблизился к телу старика. Не смотря на запах.

— Вот ты где? А мы искали тебя, как я не сообразил, что нам нужно сюда, — он осмотрел его кисть с самородком внутри.

— Похоже, что он нашел свое золото.

— Итак, товарищи. У меня нет слов. После того, как мы похоронили нашего Федора Петровича Ветрова, я понимаю следующее. Среди нас есть убийца. Тот, кто не пожалел старика и бессовестно отправил его на тот свет.

Мы стояли с кружками в руках на поминках организованных в память о старике.

— У меня такое предложение. Пусть тот, кто это сделал признается в содеянном и снимет грех с души. Мы дадим ему ружье, патроны, запасов. Пусть этот… — Семягин подбирал слова, но так и не подобрал — уходит. И больше никогда к нам не возвращается. Выживет — значит ему повезло, ну а нет, так нет. Не хочу чтобы это чудовище жило среди нас. В этом случае я напишу в отчете, что Федор Петрович, погиб в результате несчастного случая. И мы все поклянемся, что это останется между нами. Согласны?

Все закивали.

— Если же убийца не признается, то я обещаю, что докопаюсь до истины, чего бы мне это не стоило. Все тайное все равно становится явным. И тогда убийцу ждет жестокая расплата. Я сюсюкаться не буду.

Он залпом выпил свой спирт из кружки, потом поднял руку и поклялся:

— Я клянусь, что если убийца признается, то ему дадут возможность уйти и это убийство останется в тайге.

Все по очереди подняли руки и повторили клятву. Заканчивал я.

— Я заявляю всем, что не делал этого и тоже клянусь, что сохраню в тайне произошедшее.

Но насколько я понимал, моя клятва была уже бессмысленна. Никто не признался. Значит убийца среди нас.

— Тот, кто это сделал не желает признаться? — я обратился к гипотетическому убийце, — Подумай. Какие бы причины не заставили тебя это сделать. У тебя есть шанс выжить. Просто сделай шаг вперед, как мужчина и уйди на рассвете.

Наступило молчание, все ждали, что убийца решиться признаться.

Но насколько я понимал, моя клятва была уже бессмысленна. Никто не признался. Значит убийца среди нас.

— Тот, кто это сделал не желает признаться? — я обратился к гипотетическому убийце, — Подумай. Какие бы причины не заставили тебя это сделать. У тебя есть шанс выжить. Просто сделай шаг вперед, как мужчина и уйди на рассвете.

Наступило молчание, все ждали, что убийца решиться признаться.

Было огорчительно осознавать, что мы потеряли старика.

— Все понятно. Из-за одного урода Петрович еще мог бы жить и жить, а мы теперь все будем свидетелями по делу.

— А может и не одного, — тихо прокомментировал Алеев. Братья неодобрительно посмотрели на него, но их жестом остановил Семягин.

— Ну да,при этом из-за удаленности от места преступления менты всех нас будут мордовать по-полной программе, — добавил вздыхающий Брахман, — а я что-то совсем не горю желанием с ними общаться после самородков Бондаренко и Петровича.

Алеев присел с ним рядом.

— Это точно. Может быть у кого-нибудь есть еще самородки? Сдайте начальству, пока еще кого-нибудь не убили.

Воцарилось неприятное молчание.

— Итак товарищи, — обратился к команде Семягин, — раз никто не сознался, то я должен сказать вам, что каждый под подозрением.

— И вы, Александр Иванович, тоже под подозрением? — почти ехидно спросил Козак

— И я тоже. Пока могу сказать, что убийство произошло три дня назад, в ночь с девяти вечера до шести утра, никто не слышал выстрела, алиби нет ни у кого и мы не знаем, что произошло. Единственное, что можно сказать с уверенностью, так это то, что это сделал один из нас.

Я сделал глоток обжигающего спирта. Вот сейчас хотелось напиться.

— Роман, что там по твоему нужно делать для расследования? Ты же писал в свой блокнот в день исчезновения Петровича, — Семягин выглядел мрачным и спросил Козака с какой-то тайной надеждой.

— Ну нужно снять отпечатки пальцев, найти орудие убийства, понять причину, по которой деда кокнули.

— Ты в своем уме? Какие отпечатки? — Семягин хмуро смотрел на него.

— Ну да с отпечатками я переборщил, — закряхтел Козак, — согласен, прошу прощения. Но в остальном всё, как по учебнику.