Семягин ушел, я остался помогать по кухне. Все быстро справились с беспорядком. Вскоре вся группа была в сборе у вечернего костра.

Люди будто забыли об миновавших опасностях болтали, смеясь рассказывали истории и свои приключения.

Таково свойство человеческой психики не Севере не думать о плохом и относиться ко всему с долей цинизма и юмора.

Я рано отправился спать. На меня как-то сразу навалилась усталость.

Проснувшись часов шесть утра и открыв глаза, я понял по темной и светлой полосе на стенках палатки, что за ночь выпало по колено снега.

Рекомендация:

Пожилой тренер по боксу погибает и оказывается мальчишкой в далеком 1976-м. Как осуществить свою мечту, и выступить на Олимпиаде-80? В прошлой жизни не получилось, но теперь он готов взять реванш и сделать все правильно: https://author.today/work/351980

Я рано отправился спать. На меня как-то сразу навалилась усталость.

Проснувшись часов шесть утра и открыв глаза, я понял по темной и светлой полосе на стенках палатки, что за ночь выпало по колено снега.

Только этого еще не хватало. Мы вчера из-за медведя не стали собирать дрова.Сегодня навалило снега. Теперь это будет делать значительно сложнее. Неплохо бы отправиться за дровами пораньше. Я вылез из теплого спальника. Температура в палатке приближалась нулю. Но не была минусовой. Это я понял потому, что вода в чайнике не змерзла.

Это и хорошо и плохо одновременно.

Хорошо, потому что снег мокрый, а значит дрова еще не обледенели и не подхватились с землей. Их будет легче доставать. Поди поотрывай примерзший плывун от грунта. Удовольствие так себе.

Плохо, потому что дрова будут тяжелыми от сырости и их нужно дополнительно сушить. Чапать по мокрому снегу тоже не сахар.

Медведь все же оказал нам услугу. Можно сказать, что та часть берега, на который мы ходили с Петровичем была по большей части голой, в отличии от стороны куда ходил Брахман с Сидоренко

Мне вспомнился приятный запах кедрового стланика. Его в той стороне бы достаточно, даже для того чтобы перезимовать.

Я потянулся, взял чайник чтобы умыться и обратил внимание на то, что Петровича в палатке уже нет. Тогда я тихонько вышел из палатки, стараясь не шуметь, чтобы не будить нашего соседа.

Наш лагерь еще спал, но я заметил, что Петрович уже проснулся и сидя на ящике с образцами что-то мастерит.

В лагере был наведен полный порядок, все было убрано. И теперь уже ничего не говорило о вчерашнем нападении медведя.

Разорванную палатку-лабаз заменили другой, все следы пребывания медведя выведены и вычищены. Нигде не было видно ни крови ни самой туши.

— Проснулся? — Петрович строгал ножом палку полутораметровой длины.

— Ага, утро доброе, — я присел рядом, — что шаманишь, Петрович?

— Доброе, — из его рта торчала вечная сигаретка «Прима», он кивнул в сторону очага-кострища — вон та кипяток в котелке. Чай и сахар рядом, в рюкзаке. Сани нам с тобой делаю.

Я посмотрел на треногу сделанную из веток, на которой кипятилась вода.

— Без саней-то нам никак. Это даже хорошо, что снег выпал. Вчера плывуны пришлось бы волоком тащить.

— Снег липкий, придется попотеть.

— Это верно, но я уже с самого ранья жир медвежий перетопил, — он показал на законченные железные банки из под вчерашней тушенки, — смажем с тобой им полозья, сани лететь будут — никакая Раиса Сметанина не догонит*( выдающаяся советская спортсменка, лыжница, 4-кратная олимпийская чемпионка, 7-кратная чемпионка мира, многократная чемпионка СССР, заслуженный мастер спорта СССР, Первая в истории спортсменка, которая выиграла 10 медалей на зимних Олимпиадах)

— Когда успел? — спросил я, наливая себе чай, — тебе сделать?

— Не, я уже. Потом некогда будет по малой бегать. Жира вчера с туши срезал, перед тем, как мужики ее вон туда оттащили.

Он махнул рукой в сторону.

— Давай, чем помочь?

— Пей чай, у меня уже почти готово. Думал больше провожусь, потому-то тебя не будил.

Не каждый поймет, что значит попить чай с утра после трудных суток в экспедиции.

Аромат обжигающего свежезаваренного чая, пропахшего дымком ранним морозным утром чувствуешь будто не обонянием, а всем своим сознанием.

Это ощущение ни с чем не сравнишь, оно пробуждает и рассказывает, что ты жив и твоей жизни есть что-то очень простое и хорошее.

Можно немного помедитировать, глядя на пар поднимающийся над чашкой — разница температур делает его по-особому видимым.

Чувствуешь кожей, что прохладно.

А потом вбираешь в себя тепло, разливающееся по телу.

— Ну вот, готово! Сейчас буду смазывать

Петрович поставил на попа сварганенные сани. Я подался вперед, чтобы подать банку с медвежьим жиром, но он меня ловко опередил. Я даже подивился его сноровке.

— Видать, шара вчера хорошо пошла, Петрович. Смотри, какой ты бодрый, — он действительно выглядел как ни в чем не бывало, будто и не проводил вчера полчаса в ледяной воде.

— Шара, ни шара, а дрова возить надо и никуда нам с тобой от этого не деться. Допил? Тогда иди за варежками и погнали.

— Видать, шара вчера хорошо пошла, Петрович. Смотри, какой ты бодрый, — он действительно выглядел как ни в чем не бывало, будто и не проводил вчера полчаса в ледяной воде.

— Шара, ни шара, а дрова возить надо и никуда нам с тобой от этого не деться. Допил? Тогда иди за варежками и погнали. Только ружье свое не забудь, а то, вдруг еще один такой любитель сгущенки выползет.

Я встал, еще раз потянулся. Остатки сна как рукой сняло.

— Да не должен, мы тут вроде как на его территории находимся, сюда другие медведи не сунуться. Гон*(брачный период) у них уже в конце июня закончился. Посторонние к такому не полезут. Он тут может весь наш берег занимать.

Только во время гона, когда самку «гонят» самцы, а самка «убегает», как истинная барышня, медведи могут стихийно зайти на чужую территорию. Иногда даже такие «гонщики» сбиваются в небольшие стаи, состоящие из самцов и преследуют одну медведицу.

— Полезут или нет мы не знаем, береженого бог бережет. Вон сам же вчера говорил, что по всем приметам медведь не должен был нападать на мужиков, а уж тем более не должен был к лагерю подходить. Но оно вон видишь, как вышло.

— Да, зверь есть зверь. Ему пальчком не пригрозишь и натаций не почитаешь.

Я нырнул в палатку, нашел два своих болоньевых дождевика, которые мне подарил Гибарян, взял их, варежки и свое ружье и снова вылез к Петровичу.

— Готов? — улыбаясь спросил меня старик.

— Всегда готов! — ответил я и протянул руку, чтобы забрать у него ремни от самодельных саней, но но отвел мою руку.

— Ты давай-ка, хвост не петуши. Тебе еще за мной с санями угнаться нужно.

На этих словах, он поправил свою винтовку на плече и зашагал в направлении, где мы вчера вытаскивали плывуны.

Их стоило собрать, потому что ветви их были толще и длиннее чем у кедрового стланика, а значит они и тепла могли давать при горении значительно больше.

Петрович действительно «зарядил» так, что оказался сразу шагов на пятнадцать впереди меня. Я пытался догнать его быстрым шагом, но не тут-то было.

Мне казалось, что расстояние между нами не сокращается, а только увеличивается.

— Не отставай, догоняй, давай, — весело подзадоривал Петрович, иногда оборачиваясь ко мне, но продолжая идти.

— Ну ты даешь. Да как тебя догнать-то? Ты вон какой марафонский темп взял. Не ожидал от тебя такой прыти, Петрович!

Петрович рассмеялся и еще прибавил шага. Я почувствовал, как взмок под своей верхней одеждой

— Вот вы молодежь за золотом гонитесь, а быстро ходить в тундре не умеете.

Мне подумалось, что в некотором смысле этот утренний сбор дров теперь напоминал некое спортивное состязание.