— Пет-ро-вич! Пет-ро-вич!

Ко мне присоединились несколько голосов.

— Пет-ро-вич!

Потом все замолкли и прислушались. Но в ответ последовала лишь тишина.

— Да что за экспедиция такая, — сетуя на сложившуюся ситуацию встал Александр Иванович, — что за чертовщина с нами твориться! Так, надо идти его искать. Бодро,в берите с Макаровым и Козаком оружие и идите влево, мы с Николаем и Василием пойдем вправо.

Я тут же нырнул в палатку, для того собраться и захватить свою винтовку.

Брахман и Козак были наготове через минуту.

— Пошли, — сказал я ребятам и быстрым шагом двинулся вдоль берега в том направлении, где Бондаренко и Брахман наткнулись на медведя.

Еще один? Это вряд ли. Точнее очень и очень маловероятно. Они не заходят на территории друг друга. Но ясно одно, старик исчез неспроста.

Мы шли быстрым шагом всматриваясь ближайшие заросли стланика. Петрович вряд ли сам ушел бы далеко по собственной воле не предупредив никого в лагере. Лишь бы старик оставался жив.

Перед выходом я внимательно оглядел следы у лагеря. Перед палатками было натоптано. Ничего говорящего о том, в какую сторону мог пойти Петрович я не нашел. Все как вчера.

Днем и вечером снег со следами подтаял, были видны полосы от саней в обе стороны. Вторая группа, глядя на нас с Петровиче, тоже соорудила себе подобные.

За ночь грунт со снегом подмерз и если кто-то и ходил ночью, то пока определить направление было невозможно.

Мы останавливались и периодически кричали, надеясь что старик может услышать нас и откликнуться, но чем дальше мы отходили от лагеря, тем мрачнее становилось мое настроение.

В этой истории все было не так. Как только Петрович рассказал мне по похищенный самородок и ствол, он исчез. А все так хорошо начиналось, коллектив казался мне почти идеальным.

Мог ли наш разговор про Проводника оказаться катализатором сегодняшних событий? Ну поговорили и что? Я узнал про Клаву? Допустим. Но ведь я мог бы узнать про нее от других людей, что это меняло?

Узнал от Петровича, что негласный лидер местного криминала желает подмять под себя всю нелегальную золотодобычу? Тоже совсем не повод.

Все таки похоже, что дело в краже. Если он обнаружил вора, то тот мог…

Мне не хотелось думать о том, что среди нас в лагере может быть убийца.

По крайней мере пока тело не найдено есть надежда, что он жив.

— Илюх, я не уверен, но что-то мне кажется, что я слышал, как ночью кто-то из вас выходил и шуршал под палаткой. Я правда не знаю, кто. Все это сквозь сон было, да и я лежал спиной к вам.

Сказал Брахман когда мы остановились и я стал вглядываться в окружающий пейзаж в бинокль. Никаких следов, ничего хотя бы косвенно напоминающего о том, что здесь прошел старик.

— Это бы я Брахман.

— Да? А что ты там искал?

— Под спину камешек закатился. Паскуда не давал спать. Я и так и этак, пришлось вставать и выковыривать его из-под палатки.

— А когда вставал Петрович был на месте?

— Вроде был, но я тоже не вглядывался. Спальник был почти застегнут, он вроде лежал лицом к тебе, ко мне спиной.

Я мысленно поругал себя за то, что это выглядело будто я оправдываюсь.

— Странно, Петрович обычно на спине спит, — ответил Брахман, чувствуя мое смятение.

— Да? Я как-то и не обращал на это никогда внимания.

— Ну как же. Он же когда храпит, его все время толкать нужно.

Я промолчал.

— Нет его здесь. Не приходил он сюда. Вон нетронутый снег пошел.

Я указал рукой на белоснежные шапки над карликовым лесом и береговой полосой.

Мы дошли до места, где заканчивалась граница вчерашней заготовки топлива.

— Давайте еще чуть-чуть пройдем, вдруг что-нибудь увидим, — предложил Рома Козак.

— Что еще мы можем там найти? Снег же! Разве ты не видишь? — ответил Брахман.

— Ну а вдруг снег нанесло ветром, или он ночью там порошил, а тут нет.

Так правда бывало, но только позже, осенью. Осадки могли идти сплошной стеной, за которой на метр ничего не видно, и тут же заканчиваться абсолютно сухим фронтом. Это всегда выглядело, как граница двух разных миров.

— Хорошо, пошли, — сказал я и двинулся дальше.

— Пройдем метров сто, если ничего не увидим, то вернемся обратно, — Козак переминался с ноги на ногу не решаясь идти первым.

Но чуда не случилось. Снег здесь был позавчерашний, нетронутый и в эту сторону никто не ходит. Это стало понятно сразу, как только под моими сапогами затрещала промерзшая корочка.

Тем не менее мы прошли еще метров сто пятьдесят, а потом решили идти назад.

Обратно шли молча. Я обдумывал, стоило ли рассказывать Семягину про самородок Петровича и ствол.

Если я расскажу ему сейчас, то получится что утром у меня была возможность ему обо всем рассказать, а я утаил эту информацию от Александра Ивановича.

А он, кстати, мог бы уже знать про кражу из личных вещей старика.

С формальной точки зрения, выходило, что раз я не рассказал ему, то это означает, что я ему не доверяю.

Если он не рассказал мне о краже, то значит не доверяет он. Ведь он так и не рассказал откуда он знал про наш разговор о Проводнике.

Я решил попробовать разобраться самостоятельно, не хотелось осложнять вопросы с доверием.

Дойдя до лагеря мы узнали, что вторая группа тоже не нашла ни следов, ни Петровича.

— Может он в озеро упал? Утонул? — предположил Бондаренко прогуливаясь по берегу

— Нет, — ответил Семягин, — тогда был бы проломлен лед, он слишком тонкий.

Он бросил взгляд на тонкую корку оттупающую от берега метра на полтора.

— Когда вы его видели в последний раз? — Семягин обратился ко мне с Брахманом.

— Вот, чтобы видеть, как вас то вечером перед сном, — ответил я

— Не понял, что ты имеешь ввиду.

— Я видел спальный мешок, но он лежал почти закрытый так же как и сейчас. Поэтому я не могу точно сказать, видел ли я Петровича или спальник, я мешок не щупал.

— Понятно, а ты? — Александр Иванович посмотрел на Брахмана, вышагивая по берегу и убрав руки за спину.

— Я его видел перед сном, потом только слышал, как кто-то выходил из палатки, то ли Илюха, то ли Петрович.

— Ты выходил? — Семягин обратился ко мне

— Да, мне пришлось встать, чтобы избавиться от камня под полом палатки… — объяснил я

— Минутку, там нет камней, их не может быть. Когда мы ставили лагерь мы все вымели, — перебил меня Василий, один из братьев, — а потом застрелили лапами. Никто не жаловался.

Второй брат нахмурив брови направился к палатке. Он подошел с той стороны, где я спал, наклонился и пошарил рукой под палаткой и с удивленным выражением лица извлек из под палатки пистолет.

— Ну-ка дай сюда, — Семягин протянул руку

— Я слышал, как Петрович жаловался, что у него украли ствол, уж не этот ли пистолет имелся ввиду? — не громко, но достаточно внятно произнес Козак, гладя на меня прищуренным взором.

Второй брат, нахмурив брови направился к палатке. Он подошел с той стороны, где я спал, наклонился и пошарил рукой под палаткой и с удивленным выражением лица извлек из-под палатки пистолет.

— Ну-ка дай сюда, — Семягин протянул руку

— Я слышал, как Петрович жаловался, что у него украли ствол, уж не он ли это? — не громко, но достаточно внятно произнес Козак, гляда на меня прищуренным взором.

Семягин нахмурился. И посмотрел на меня.

Всё понятно. Козак, подслушав наш разговор настучал Семягину. Просто прекрасно. Если Петровича нет в живых — это выглядит как попытка перевести на меня стрелки.

Что-то не нравится мне это положение. Кому доверять? Точнее надо понять кому мог помешать Петрович.

­­­­­­— Где и от кого ты слышал про пистолет, Роман?

— Вчера, когда дрова таскали я невольно подслушал разговор Илюхи и Петровича. Петрович пожаловался.

Семягин повернулся ко мне.

— Это правда? Вы говорили про то, о чем рассказывает Роман.