Что здесь происходит, почему его привязали? Джад постарался припомнить события прошлой ночи: кромешная темнота, потом эти отвратительные уродцы, ползающие по телам людей… А затем — ничто, пустота, обморок.

Он закашлялся, прочищая пересохшее горло, и хрипло позвал:

— Эй, есть здесь кто-нибудь? Да'ан?

Щелястая дверь сразу же отворилась, как будто бы стоящие за ней люди только того и ждали. В комнату вошли трое в серебристых комбинезонах, еще двое остались стоять у притолоки: помещение оказалось слишком тесным для такого количества людей.

Джаду показалось, что в полутемной каморке сразу же стало значительно светлее: каждый из вошедших сжимал в руке свой проводник Силы, пылающий ярким белым пламенем. Лицо Да’ана, покручивавшего свои четки, было необычно суровым; его брат смотрел на Охотника с неприкрытой ненавистью в глазах. Усевшись на жалобно скрипнувший табурет, Ма'ан положил свой браслет на колченогий столик и вытащил из кармана какой-то пакет. Третий человечек, широкоплечий и крепко сложенный, обошел кушетку с другой стороны и встал в изголовье, поигрывая сияющим амулетом в виде собачьей головы на толстой цепочке.

Охотник повернул голову к Ма’ану, поморщившись от боли в затылке. В его руках он узнал свой пергаментный сверток, с артефактами для переходов. Впечатление было такое, что здесь распоряжается именно Ма’ан, а не его брат — с ним, видимо, и нужно было обсудить ситуацию.

— Почему вы меня привязали, мастер Ма’ан? — как можно более вежливым и спокойным голосом произнес Джад. — В чем дело, что произошло?

Целитель молча выложил на стол содержимое свертка: три разноцветных костяных фигурки, обсидиановый нож с темно-синим лезвием и лазурного цвета рукояткой — и два прозрачных серебристых кристалла с медово-желтыми прожилками, похожие друг на друга, как две капли воды. Придвинув кристаллы поближе к себе, он принялся внимательно рассматривать их в свете свечи, проигнорировав вопросы Охотника.

Первым с ним заговорил Да’ан.

— Мы привязали тебя ради твоей же собственной безопасности, мастер Джад. — Охотник еле сдержал кривую усмешку. — Ответишь на несколько важных вопросов, и мы тебя немедленно отпустим.

Он немного помолчал, вглядываясь в лицо Охотника, и продолжил:

— Этим утром мы обнаружили тебя на полу общей спальни, без сознания. Позволь узнать, как ты там оказался? Ночью?

«Сказать ему правду?» — лихорадочно попытался сообразить Охотник. — «Что им вообще известно?»

— Я почти ничего не помню, мастер Да’ан, — спокойно ответил он, — кажется, вчера вечером мне захотелось пить, и я решил выйти поискать воды. Потом — пустота, провал в памяти. Ты ведь предупреждал меня о том, что когда исчезает свет, все здесь мгновенно засыпают? Может быть, я вышел из комнаты как раз в этот момент?

Хозяин нахмурился и изучающе уставился Охотнику прямо в глаза, пощелкивая своими четками. Джад выдержал этот взгляд, стараясь придать лицу хотя и обеспокоенное, но открытое выражение.

— В этот самый момент, говоришь… — протянул Да’ан, — ну что же, бывает, не повезет… Только вот когда мы с братом ложились — а мы всегда укладываемся последними, за пять минут до темноты — ты уже крепко спал. Извини, но мне нужно было проверить, — он кивнул на дверь, — а этот крючок для Силы, конечно же, не преграда. Так что же — может быть, все-таки, вспомнишь получше? Зачем ты снимал со стены фонарь? Почему тебя никто не заметил?

Джад наморщил лоб, изображая мучительные попытки вспомнить произошедшее.

— Может быть, я выходил уже утром? — неуверенно произнес он, — было так темно, что я решил посветить себе фонарем… а потом потерял сознание. Мастер Да’ан, я же говорил тебе — я совершил несколько переходов подряд, последние трое суток почти не спал. Что со мной случилось ночью, не помню, хоть убей.

Он замолчал, выжидающе глядя на хозяина. Может быть, они его наконец уже развяжут? Неужели все дело только в том, что ему удалось выйти из комнаты незамеченным? Охотнику очень хотелось верить в то, что эти люди ничего не знают о тех омерзительных существах.

— Утром, значит? — задумчиво переспросил Да’ан, — хм-м, может, и утром… А выглядишь ты, действительно, не очень, мастер Джад.

Джад никак не мог понять, верит ему хозяин или нет. Остальные присутствующие в каморке люди пока молчали — но тут вдруг заговорил Ма’ан.

— Брат, ты только зря теряешь с ним время.

Он бросил кристаллы на стол и развернулся на табурете к Охотнику.

— Я думал, он сам все расскажет, — начал Да’ан, но целитель прервал его взмахом руки.

— Ты рассказал нам, что явился сюда издалека, Джад? С неведомых Территорий?

Охотник молчал, понимая, что Ма’ан не ожидает от него ответа.

— Что же, это, скорее всего, правда, — человечек потрогал рассыпанные по столу костяные фигурки: бурый медведь с бирюзовой головой, свернувшаяся в кольцо сине-оранжевая змея, серый крокодил с рыжеватым хвостом. — Понятное дело, ты собираешься вернуться назад. — Он взвесил в руке сине-голубой нож.

— Именно так, мастер Ма’ан, — подтвердил Охотник. — Я родом с Коричневой Территории, и…

— Это неважно, — оборвал его Ма’ан, — ты лучше скажи нам, зачем ты собрался на Желтую?

Он с отвращением указал на серебристые кристаллы с медовыми прожилками — как будто бы перед ним на столе лежали человеческие внутренности.

— Вот-вот, — согласно покивал Да’ан, — мне ты рассказал, что прибыл сюда, к нам, чтобы побольше узнать о манатарах. О том, что собираешься на земли Проклятых, ты ничего не говорил, мастер Джад.

— Отвечай! — стукнул по столу Ма’ан. Кристаллы подпрыгнули, а лежавший рядом с ними браслет вдруг вспыхнул еще сильнее — ярким, пульсирующим пламенем. — Ты хочешь продать наши секреты этим выродкам?

— Ошибаешься, мастер Ма’ан, — быстро ответил Джад, — это обычные камни, я собирался обменять их на ваши деньги. Не знаю, насколько они ценны здесь, но у нас на один такой камушек можно прожить пару месяцев. Как думаешь, сколько я за них выручу в Триграде?

Блеф, очень опасный блеф — но у него не было другого выхода.

— Обычные, говоришь? — протянул целитель. — Ну что же, проверить твои слова я не могу, но почему ты положил их к этим фигуркам, для переходов? Почему не сюда?

Он вытащил откуда-то из под-стола рюкзак Джада, покопался в нем и показал Охотнику его туго набитый кошель с «обычными» драгоценностями, предназначенными для обмена.

— Так там места мало, — безмятежным голосом ответил Джад, — попробуй сам, он не застегивается.

Ма’ан попытался пристроить кристаллы в кошель, засовывая их туда и вдоль, и поперек, но у него ничего не вышло — застежку действительно невозможно было закрыть, острые углы камней торчали наружу. Злобно зыркнув на Охотника, он бросил кошелек на стол.

«Как хорошо», — подумал Джад, «что у меня там так много камушков. Вдвойне хорошо».

— Может быть, вы меня все-таки развяжете? — осведомился Охотник у братьев. — Сами же видите — я ни в чем не солгал, все это просто какое-то недоразумение. Я вам не враг, поверьте.

— Что ж, — заявил Ма’ан, поднимаясь из-за стола, — развязать-то мы, конечно, развяжем. Не с кроватью же тебя в храм тащить. Но предупреждаю — без фокусов!

Он нацепил браслет на запястье и отошел к двери, сделав знак остальным. Да’ан посторонился, и тройка безмолвных человечков приблизилась к кушетке, принявшись разматывать его путы.

Освободившись, Джад осторожно уселся на кушетке, потирая затекшие ладони. От его взгляда не ускользнуло то, что хозяева внимательно следили за каждым его движением. Застывший в изголовье кровати страж так и не сдвинулся с места, амулет его монотонно покачивался на цепочке, словно маятник.

— В храм? — переспросил Охотник. — Почему в храм, мастер Ма’ан?

— Ну как, — пожал плечами целитель, — мне нужно выяснить, почему вещий сон велел нам тебя убить. Ты отпираешься, ничего нового не рассказываешь. А я хочу узнать, кто ты такой, и что нам еще может угрожать. Вообще, Джад, ты все еще жив исключительно благодаря моей любознательности и осторожности. Впрочем, это ненадолго. Если и в храме не заговоришь, то мне придется отдать тебя на милость змеям Мудрейшего Кануса.