Я бы сказала, что не верю в приметы, но это неправда. Я Фурия. Я знаю, что Судьбы реальны, и я абсолютно верю, что иногда нам суждено быть в определенных местах в нужное время. Интуиция подсказывает мне, что это то место, где я должна быть.

Дверь едва поддается, когда я пытаюсь ее открыть. Я толкаю ее плечом, и когда она, наконец, поддается, я вваливаюсь внутрь. Порыв снега и холодного воздуха следует за мной по пятам.

— Закрой эту гребаную дверь, — кричит кто — то из глубины бара.

Да, это определенно место в моем вкусе. Я прижимаюсь спиной к двери, чтобы закрыть ее. Нижняя часть скребет по полу со звуком, от которого у меня ломит зубы. В линолеуме есть выбоина от многолетнего шарканья дверью, но она, очевидно, недостаточно глубокая. Я отсалютовала средним пальцем дрону, который все еще барахтался в шторме снаружи.

«Убежище Аида» — это еще один маленький шаг вперед по сравнению с «Дырой» с точки зрения классовой разновидности. На полках со спиртным нет нижнего белья, но есть бюстгальтеры, приколотые к потолку и висящие над стойкой бара. Запах пролитого пива, пропитавший древние полы, которые никогда толком не убирались, вызывает у меня укол тоски по дому, к которому я не была готова. Прошло не так много дней с тех пор, как я увидела Джерри, но я все еще чувствую себя совершенно другой по сравнению со своей прежней жизнью в Чикаго. Так много изменилось за такой короткий промежуток времени.

Стены, обшитые деревянными панелями, украшены старыми черно — белыми фотографиями знаменитостей, живших задолго до меня. Некоторые из них подписаны, но все они пожелтели от времени.

Уже далеко за полдень, но я понятия не имею, какой сегодня день. В баре всего несколько человек. Фраза «ни одно не похоже на другое» всплывает у меня в голове. Мое дурацкое пушистое пальто промокло от снега. Мои чрезмерно завитые волосы такие же влажные и с каждой минутой становятся все прямее, превращая их в спутанный беспорядок. Посетители бара, с другой стороны, одеты в поношенную одежду и выглядят так, словно только что завершили тяжелый рабочий день.

Когда я подхожу к бару, мне кое — что приходит в голову. У меня совсем нет денег. Черт возьми, мой план состоял в том, чтобы купить выпивку и поговорить с барменом, чтобы узнать, смогу ли я получить какую — нибудь информацию. Довольно сложно это сделать, когда у тебя нет наличных.

Женщине за стойкой на вид под тридцать. Ее кожа загорелая, как будто она много проводит времени под солнцем, что странно, потому что я не думаю, что в Вегасе еще светит солнце. Ее волосы черные, как полночь, и собраны высоко на голове в неряшливый узел. Ее губы накрашены рубиново — красной помадой, а ресницы такие длинные и густые, что, должно быть, ненастоящие.

Несмотря на то, что на улице очень холодно, на ней короткая джинсовая юбка и байкерская футболка с отрезанными рукавами, превращающая ее в майку. Она не улыбается мне, когда я сажусь на барный стул, но и не смотрит на меня злым взглядом. Буду считать это победой.

Я сбрасываю пальто и морщусь, когда с него капает вода. Я вешаю его на табурет рядом со мной, чтобы оно высохло. Хотя я не уверена, что это возможно. От него исходит слабый запах сырости. Я бы оставила его здесь навсегда, если бы мне не нужна была защита от снежной бури снаружи.

— Что вам принести? — Голос у барменши хриплый и грубый.

Да, я отчасти облажалась, потому что… денег — нет. Я открываю рот, надеясь, что из него выскочит что — нибудь гениальное, когда протяжный скрежет открывающейся двери привлекает мое внимание к передней части бара.

Моя голова откидывается назад со стоном, который вырывается из моего горла. В дверях стоит Атлас Моррисон, одетый в парку на молнии с большим меховым капюшоном, который делает его похожим на льва. Он откидывает капюшон и трясется всем телом, как животное, когда заходит внутрь. Горстка посетителей смотрит на нас двоих. Их взгляды перебегают между нами, как будто мы — самое интересное развлечение, которое видели в «Убежище Аида» за последние десятилетия. Вероятно, так и есть.

— Твой друг? — Спрашивает барменша, ставя передо мной пиво.

Я смотрю на него, затем на нее и, наконец, на Атласа, прежде чем снова переключиться на барменшу. — Я не… Я не заказывала…

— Это за счет заведения, сладкая. — Барменша подмигивает мне, затем скрещивает руки на груди и смотрит на Атлас.

Это интересно. Я не думала, что кто — то невосприимчив к чарам Атласа. Обычно ему даже не нужно говорить. Он просто обращает на человека свой золотистый взгляд, и тот тает под его взглядом. Только не эта барменша.

Атлас расстегивает куртку, пересекая стойку бара, и направляется прямо ко мне. Это не должно быть сексуально, но мое воображение рисует образы того, как он снимает с себя несколько слоев одежды, направляясь ко мне.

Со мной что — то совсем не так.

Атлас бросает свое пальто на сиденье рядом с моим шерстяным пальто, а затем садится на табурет рядом со мной. Он садится боком, под углом ко мне, в то время как я смотрю на стойку. Я придвигаю к себе кружку с пивом и делаю глоток, прежде чем наклонить голову и свирепо посмотреть на Атласа.

Какую версию его я получу сегодня вечером?

ГЛАВА 11

АТЛАС

— Ты ждал, чтобы проследить за мной? У тебя была как минимум часовая фора. — Рен сердито смотрит на меня, но в ее голосе слышится нотка удовольствия.

Она может притворяться, что ей не нравится эта маленькая игра, которую мы затеяли, но втайне ей нравится, когда я появляюсь. Я думаю, ей это нравится, потому что она побеждала меня каждый чертов раз. В первом испытании она нашла Эйлу задолго до меня. Когда я увидел ее в том клубе, моей первоначальной реакцией было раздражение, но восхищение быстро прогнало это чувство. В «Безумном Адамсе», где она уже разыскала Отиса Кармайна, я даже не удивился. На данный момент я просто следую за ней повсюду, как грустный, потерявшийся щенок.

Я вообще не задумывался о испытании, я просто отслеживал, куда она направляется. Я уверен, что она на правильном пути, но мне все равно. Я здесь не для того, чтобы выиграть этот раунд. Зевс продолжает ругать меня за мои проигрыши каждый раз, когда мы вместе, но для него я просто еще один разочаровывающий отпрыск. Здесь нет ничего нового.

— Можно мне одно? — Я указываю на пиво Рен, а затем улыбаюсь барменше. Она привлекательна, ей под тридцать, но в ее глазах есть блеск, который я видел раньше. Она не какая — нибудь беспечная женщина. Как и многие другие, этот мир не был добр к ней. Лас — Вегас стал особенно тяжелым местом для жизни. Люди, которые сделали его своим домом, должны быть толстокожими.

Барменша приподнимает бровь, смотря на Рен, и поворачивает голову в мою сторону. — Он к тебе пристает?

Рен улыбается женщине, как будто у нее появился новый лучший друг, когда я хмурюсь. Из груди Рен вырывается смешок. Я вздыхаю, зная, что ей нравится даже малейшее проявление моих эмоций. От этого трудно отучиться. Я скрывал свои чувства так чертовски долго, что не знаю, как вернуть их обратно. Но я пытаюсь.

— С ним все в порядке. Как с комаром над ухом.

Барменша кивает, затем продолжает наполнять пинту. Она шлепает стакан на стойку передо мной, и жидкость выплескивается через край.

— Дай мне знать, если тебе понадобится что — нибудь еще, милая, — говорит она Рен, прежде чем повернуться ко мне. — С вас десять долларов.

Как Рен заплатила за свое? У нее нет денег. У оставшихся чемпионов есть команды в нашем распоряжении. Нужна машина, позвони своей команде. Нужны деньги, одежда, вертолет — позвони своей команде. У Рен этого нет. Она была одна и уже много лет добивалась своего. В какой — то степени я понимаю, каково это, но деньги не имеют значения в моей ситуации.

Я достаю немного наличных и перекладываю их через стойку. — Я заплачу за нее.