Аид не уходит с нами. Он исчезает из квартиры Никс, как призрак. Аид обладает способностью путешествовать куда угодно одной мыслью. Гермес может переносить людей, и есть другие полубоги, такие как тот, который помогал нам во всех испытаниях на Олимпийских Играх, которые обладают той же способностью. Большинство других Богов не обладают такой силой. Они могут путешествовать через порталы, которые были созданы с Олимпа в различные места по всему миру. Однако Аид может появляться и исчезать по своему желанию.

Рен оглядывается через плечо, пока мы спускаемся по ступенькам. Ковер на лестнице расшатался, и я удивлен, что никто до сих пор не упал с него. На самом деле, я уверен, что так и было. Я провел свою жизнь в тренировочных центрах, которые, по общему мнению, были высокого класса. Мы никогда не испытывали недостатка в еде, и всегда были чистые простыни и удобные матрасы. Это не значит, что я был слеп к условиям, в которых жила большая часть мира. Моя мать и Кэт произошли из ничего. Они не были частью элитного общества, которое закрывает глаза на то, как мало есть у всех остальных. Кэт убедилась, что я понял, что даже с теми дерьмовыми вещами, с которыми я сталкивался, были другие, которым приходилось хуже.

Видение мира ее глазами было одной из причин, по которой я хотел присоединиться к «Подполью». Кэт презирает жрецов. Я тоже их не люблю, но для меня все дело в богах. То, как Зевс неоднократно рождал детей, словно это была его работа, и забирал их только для того, чтобы управлять ими.

С этого все началось, но на этом не закончилось. Я увидел, как Гера использует людей, чтобы удовлетворить свою темную потребность в боли и наказании. Она может говорить, что защищает свое имя и имидж, отбиваясь от тех, кто порочит ее репутацию, переспав с ее мужем, но это всего лишь отговорка. Большинство женщин, которых Зевс соблазняет, даже не подозревают, кто он такой. И их согласие всегда под вопросом. Гера нацелена на них, но ее уроки для людей не ограничиваются только этой группой. Любой, кто попадется ей на глаза, может подвергнуться любым наказаниям, чтобы научить послушанию и верности. Что смешно. Вы не можете вбить верность в кого — то. Боги знают, Зевс пробовал это и потерпел неудачу со мной. И Гера тоже.

Это мрачные мысли, которые нужно прогнать. Прямо сейчас я сосредоточен на том, чтобы безопасно доставить Рен в «Подполье». Теперь, когда мы вернулись в город, мы направляемся к туннелям. Карлос подъезжает, как только мы выходим из здания Никс. Такую красивую машину, стоящую на холостом ходу на обочине в Старом городе, заметят.

Я хватаю Рен за локоть. Ступени практически крошатся у нас под ногами. Я удивлен, что она не убирает руку.

— Мы возвращаемся в гараж? — Спрашивает Рен, когда мы садимся в машину и уезжаем из ее старого района.

— Сейчас для нас это самое безопасное место.

Карлос высаживает нас возле лифта, который ведет в туннели, которые «Подполье» использует в качестве своей главной штаб — квартиры. Я веду Рен по череде коридоров, вверх и вниз по лестницам, и все это время она молчит.

— Еще немного. — Я чувствую, что чем дольше мы идем, тем меньше у нее терпения. Наконец, мы доходим до деревянных ступенек, ведущих к красной двери.

— Мы что, окажемся в Стране чудес? — Рен смотрит на дверь. Она очаровательно растрепана. Ее плечи опускаются, как будто усталость наконец победила ее. Она по — прежнему потрясающе красива. Какой бы усталой она ни выглядела, огонь в ее глазах никогда не угасает.

— Ничего особенного. — Я стучу в дверь тремя короткими ударами, за которыми следуют три через равные промежутки. Кажется, что мы ждем целую вечность, но проходит около двух минут, прежде чем дверь открывается. Нико стоит с другой стороны, ухмыляясь нам.

— Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы добраться сюда.

— Ты покинул конспиративную квартиру в ту же секунду, как мы ушли? — Я спрашиваю.

— В значительной степени. Мы были слишком далеко от места действия.

— В этом — то и смысл, — говорит Рен, когда мы входим в дверь и оказываемся в подвале еще одной конспиративной квартиры «Подполья».

— Ты разговариваешь с чемпионом Олимпийских Игр. Чего ты ожидал?

Мы с Рен издаем звуки согласия. Я понимаю. Я тоже не мог сидеть сложа руки и наблюдать, пока другие были в гуще событий.

— Что это за место? — Спрашивает Рен, когда мы проходим через старый известняковый подвал и направляемся к еще одной лестнице. Они ведут на первый этаж дома.

— Еще одно место, где мы могли бы спрятаться.

Это старый городской дом, который снаружи выглядит обветшалым. Виноградные лозы взбираются по красному кирпичу и даже закрывают окна. Весь район похож на этот, так что дом не то чтобы выделяется. Внутри совсем другая история. Этот дом — один из многих, которые «Подполье» использует по мере необходимости. В доме есть несколько спален, функционирующая кухня и место для проведения совещаний.

Дверь наверху лестницы, ведущей в подвал, открывается в коридор. Нико идет впереди, и мы следуем за ним в гостиную, где сидят Ларк и Эстелла, выглядящие чистыми и уютными.

Рен приветственно улыбается, прежде чем повернуться, чтобы осмотреть комнату. — Что нам теперь делать?

— Теперь мы ждем, — говорю я.

ГЛАВА 43

РЕН

Я чувствую себя неправильно, сидя на диване в удобной пижаме и наблюдая за Олимпийскими Играми. Я никогда не делала этого даже у себя дома. У меня нет телевизора. Но вот мы здесь. Я, Атлас, Ларк, Нико и Эстелла прикованы к экрану, как и все остальные в мире.

Голос Фаддея рассказывает о том, что происходит на экране. Я с сожалением признаю, что он умеет придать всему происходящее.

— Наши чемпионы только сейчас узнают о своем следующем испытании.

И снова оставшихся чемпионов привезли в театр. Я не знаю, в каком городе они примут участие в этом соревновании. На сцене Грир, Джаспер, Дрейк, Престон и Джейд вскрывают свои конверты. Все они одеты в официальные наряды, как будто собираются отправиться на одну из вечеринок богов.

Странно смотреть на игры с такой стороны. Пока мы все открывали наши модные конверты с подсказками, аудитория видела элегантную цифровую версию и получила при этом целый урок истории. Я читаю подсказку и понятия не имею, что это значит.

Мы будем мило улыбаться и ловить каждое твое слово. Но не сомневайся, наше милосердие мимолетно. Одно неверное движение, и мы полакомимся твоей плотью. Четыре сестры, четыре возлюбленных, четыре зверя у твоей двери.

Атлас усмехается, а Ларк улыбается ему, как будто это несложно. Черт, почему я никогда не могу вспомнить испытания Геракла.

— Которое из них? — Раздраженно спрашиваю я.

Атлас поворачивается ко мне с самодовольной улыбкой.

— Думаю, мне больше нравилось, когда у тебя не было эмоций, — ворчу я.

Атлас перекидывает руку через мое плечо и притягивает меня к своему телу. Склонив голову, он бормочет так, чтобы слышала только я. — Не то чтобы у меня не было эмоций. Я не мог их показать. Это никогда не было проблемой, пока я не встретил тебя.

Я тяжело дышу, убирая волосы с лица, которые Атлас растрепал своими объятиями. Я не собираюсь отвечать на это, потому что ничто из того, что вылетит из моих уст, не будет уместно для других людей. Как будто Атлас может это почувствовать, он хихикает. Он сдвигает наши тела так, чтобы мы оба могли сесть прямее, хотя его рука не покидает моего плеча.

— Это Кобылы Диомеда. — Атлас, наконец, отвечает на мой вопрос, и Ларк согласно кивает.

— Напомни мне еще раз, что означали Кобылы Диомеда. — Я наклоняюсь вперед и беру яблоко из вазы, стоящей на низком столике перед диваном.

После того, как мы прибыли на конспиративную квартиру, я приняла душ, а затем мы рассказали остальным о том, что произошло в доме моей бабушки. Мы все вместе сели ужинать. Все было очень по — домашнему. Так приятно снова поесть, но я собираюсь воспользоваться едой, пока могу.