Что нам теперь делать?

Я могу проткнуть своего отца одним из клинков Гефеста.

Где именно мы собираемся достать один из них?

Держу пари, у Ареса он есть.

— Вам двоим нужно перестать думать так громко, — ворчит Никс.

— Как жаль, что у нас нет этого камня души. — Эстелла и Посейдон оба упоминали мне об этом предмете. Очень жаль, что его, вероятно, не существует.

Никс опускает руку и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Камень души? Где ты об этом услышала?

— Эээ, на действительно ужасном званом ужине. Хотя Посейдон просто нес чушь. Разве не так?

Атлас медленно качает головой, его глаза становятся еще более золотистыми, когда он смотрит на меня.

— В этом году Олимпийские Игры построены на испытаниях Геракла, — заявляет Никс, как будто мы с Атласом знаем об этом не понаслышке. — Ты не знаешь, отправят ли они чемпионов в лабиринт? — Никс вглядывается в Аида.

— Меня обычно не приглашают на вечеринки по планированию сложных испытаний. — Аид саркастически растягивает слова.

Никс закатывает глаза. — Посмотрим, что ты сможешь выяснить. Если они направляются в лабиринт, у нас может быть шанс.

— Лабиринт минотавра? — Спрашивает Атлас.

Никс кивает, ее палец все еще выбивает быстрый ритм. — Это возможное решение наших проблем.

— Отлично. Чего мы ждем? Почему бы нам не отправиться в лабиринт прямо сейчас. Почему мы ждем испытания? Разве это не было бы невероятно плохой идеей? На нас будут смотреть камеры и половина мира, если мы попытаемся проникнуть внутрь, когда в играх тоже используется этот лабиринт. — Я не знаю, что находится в лабиринте, но если это поможет нам усыпить Богов, тогда я готова идти.

— Лабиринт — это не просто место. — Аид присоединяется к разговору, выглядя более заинтересованным, чем когда — либо с тех пор, как мы вошли в квартиру Никс. — Посейдон контролирует его местоположение. Честно говоря, проблема не столько в самом месте, сколько в минотавре, который его охраняет. И все же я сильно сомневаюсь, что Посейдон поделится со мной местоположением лабиринта.

Я чувствую себя побежденной еще до того, как мы начали. — Что нам вообще нужно от лабиринта?

Глаза Никс загораются. — Амулет с камнем души.

— Он реален? — Спрашиваю я.

Аид стонет. — Да. Минотавр охраняет лабиринт и амулет.

— Посейдон украл его и спрятал перед тем, как погрузиться в сон. Он ошибочно полагал, что без камня сила Фурий уменьшится. — Никс продолжает.

— Я слышал, что камень обладает невероятной силой и может порабощать людей. — говорит Атлас, наклоняясь вперед в своем кресле.

Никс кивает. — Это невероятный проводник силы. Вы можете направлять эмоции через камень, который затем можно использовать множеством различных способов. Возможно, кому — то вроде Посейдона, с ограниченным воображением, пришло бы в голову использовать его только для контроля над другими, но это не единственное, для чего его можно использовать. С помощью этого камня мы могли бы снова усыпить Богов, даже если бы остались только две Фурии.

ГЛАВА 42

АТЛАС

Рен и я не можем оставаться в квартире Никс. Предполагается, что она ненормальная девяностолетняя старуха, у которой нет живых родственников. Помимо того факта, что Рен известна в этом районе, мы двое также известны как чемпионы. Мы все еще в Чикаго, где у Натаниэля, или, черт возьми, Долоса, находится центр власти, но у нас пока нет средств, чтобы преследовать его.

Боги. Натаниэль — Бог Обмана. Это откровение, которого я не ожидал. Я всегда знал, что в этом человеке живет темное уродство, но меня бесит, что я не понимал, кто он такой. Черт бы побрал все эти зачарованные украшения.

— Мы останемся в «Подполье», пока Аид не выяснит, будет ли лабиринт частью одного из испытаний.

Никс и Аид одновременно поднимают брови от моего заявления. Я провожу рукой по щетине на подбородке. Должно быть, я устал больше, чем думаю, раз ляпнул такое дерьмо. Мы точно не упомянули этим двоим, что работаем с «Подпольем». Скорее всего, Никс будет все равно, но я не уверен, как Аид отреагирует на эту новость.

— Может быть, ты не такой уж чопорный осел, как я думал. — Аид наклоняет голову.

Я тупо смотрю на него, подавляя раздражение. — Высокая оценка.

Никс опустила подбородок; ее взгляд прикован к Рен. — Ты связана с «Подпольем»?

Рен бросает на меня косой взгляд. Интересно, простит ли она когда — нибудь меня за то, что я привел ее к Кэт. Она имеет полное право злиться на меня за это всю оставшуюся жизнь, но я не перестану пытаться загладить свою вину перед ней.

Рен понятия не имеет, насколько она невероятна. Мне наплевать, даже если мы сидим в обветшалой квартирке Никс. Никс, одна из первых существующих Фурий. Она и в подметки не годится Рен. Эта женщина, которой с детства приходилось скрывать свою Фурию. И все это время под носом у Богов и гребаных жрецов, сражаясь за свою общину во тьме ночи.

Возможно, она хотела сохранить свою истинную природу в секрете. Я понимаю. Быть Фурией не просто опасно, это смертельно опасно. Но Рен способна помочь гораздо большему количеству людей, чем ее соседи в Старом городе. Возможно, я подтолкнул ее к действию еще до того, как она была готова к нему, но это был только вопрос времени, когда другие поймут, кто она такая. Как бы то ни было, Грир знает, как и случайная женщина, которую Рен спасла от того больного жреца в переулке за «Безумным Адамсом». Я видел, как мой отец и Натаниэль наблюдали за ней. Рен, возможно, и не заметила, но она завладела их вниманием. Они подозревают, что она что — то скрывает. Я просто не знаю, понимают ли они, насколько монументален ее секрет.

— Оставайтесь в тени. Держитесь подальше от неприятностей, пока мы не разберемся, что связано с испытаниями. Есть способ как мы можем связаться друг с другом? — Никс поворачивается ко мне.

— Я дам тебе номер. Ты можешь позвонить, чтобы передать нам сообщение.

Никс, похоже, не слишком довольна предложением, но прямо сейчас мы мало что можем сделать. Ни у Рен, ни у меня нет работающих телефонов. Я выбросил свой, когда мы покинули конспиративную квартиру, чтобы встретиться с Аресом.

— Прекрасно. — Она встает, роется в ящике маленького приставного столика и бросает мне блокнот и ручку. Я ловлю их и записываю номер, который набирал годами. Я осторожно возвращаю ей ручку. Никс забирает ручку и тычет мне в грудь.

— Хорошо, что я могу взвесить твою душу. Я бы в мгновение ока сделала тебя бесполезным, если бы подумала, что ты используешь мою внучку.

— Никс. — Рен тяжело вздыхает, когда встает. Она забирает ручку из пальцев Никс и похлопывает Фурию по плечу. — Я в порядке, но спасибо за поддержку. — Она переводит взгляд с меня на Аида. — Может ли кто — нибудь из вас достать нам машину, куда бы, черт возьми, мы сейчас ни направлялись?

Она бормочет себе под нос: — Надеюсь, туда, где укомплектована кладовая и есть горячий душ.

Я пользуюсь телефоном Никс, чтобы позвонить Карлосу. Прежде чем мы покидаем квартиру Никс, Рен обнимает ее так, словно они больше никогда не увидятся. Укол вины пронзает меня, когда я думаю о том факте, что Никс — единственная оставшаяся в живых родственница Рен, и она не видела ее много лет. У меня все еще есть Кэт и сводные братья и сестры, многих из которых я никогда не встречал. Есть еще Зевс, но он с таким же успехом может быть мертв, несмотря на то, что он настоящий родитель. Я понимаю это стремление к связи с семьей.

— Будьте готовы выступить в любое время, — говорит Никс, провожая нас до двери. Она надевает кольцо обратно на палец, превращаясь в старуху, прежде чем позволить нам уйти. Она не смогла бы прятаться так долго, не соблюдая осторожности.

— Будем, — отвечаю я. — Никс пристально смотрит на меня, прежде чем едва заметно кивнуть. Я читаю подтекст в ее глазах. Не облажайся. Я наклоняю голову, давая ей понять, что не планирую этого. Я уже не раз неправильно обращался с Рен и не собираюсь повторять свои ошибки.