Я так близок к тому, чтобы схватить прядь пышных волос Натаниэля и ударить его лицом об стол. Образ его разбитого носа и лужи крови на столе передо мной приносит такое удовлетворение, что я едва удерживаюсь, чтобы не воплотить это в реальность.

Пальцы Рен сгибаются, и я инстинктивно понимаю, что она борется с теми же побуждениями. Образ того, как она выбивает из — под него ноги и бьет его по лицу, пока оно не превратится в кровавое месиво, делает мой член твердым.

— Все в порядке. Теперь, когда все в сборе, давайте вернемся в комплекс, — рявкает Билли.

— Давно, блядь, пора, — огрызается Престон. Стулья скрипят по полу, когда чемпионы выдвигаются из — за стола.

— Кто — то капризничает. Не пора ли вздремнуть? — Грир жеманно улыбается.

Престон перегибается через стол, гребаные цепи на его дурацком костюме царапают лак. Зевсу это не понравится.

— Сука. Я собираюсь перерезать тебе глотку.

Грир разворачивается, хватает маленькую статуэтку с декоративного столика в углу и швыряет ее в Престона. Она попадает ему прямо в лоб с мясистым хрустом. Он падает и его голова с глухим стуком ударяется о стол.

— Хватит валять дурака, — рычит Билли, оставляя Престона без внимания. Больше никто не протягивает ему руку. Пошатываясь, он поднимается на ноги, у него на лбу уже образуется синяк.

Прежде чем выйти из комнаты, Билли склоняет голову перед Натаниэлем. Остальные из нас гуськом следуют за ним, Рен впереди меня, а я замыкаю шествие. Она почти проходит через дверь, когда Натаниэль окликает.

— Мисс Торрес, уделите мне минутку вашего времени. — Натаниэль поднимает руку, жестом приглашая ее подойти к нему. Это та же рука, на мизинце которой он носит неуклюжее кольцо с драгоценным камнем из оникса. Похоже, что это университетское кольцо, но я никогда не подходил достаточно близко, чтобы разглядеть, принадлежит ли оно конкретному учебному заведению. Трудно представить Натаниэля в классной комнате.

Его слова звучат вежливо, но это не просьба. Это требование.

Мои шаги замедляются, но я прихожу в себя прежде, чем кто — нибудь заметит мою нерешительность. Я не хочу оставлять Рен с этим мудаком. Она может постоять за себя, но от этого не становится легче. Не имея другого выхода, я выхожу в коридор и оставляю Рен наедине с монстром, которого нельзя убить мечом.

ГЛАВА 7

РЕН

Все волосы у меня на затылке встают дыбом, а Фурия клокочет в груди, предупреждая об опасности. Мне не нравится Натаниэль. Он может обладать большой властью и серьезным комплексом, который заставляет его с жестоким садизмом править людьми на территории Зевса и Геры, но, в конечном счете, он всего лишь человек. Я не должна так опасаться его, но всякий раз, когда он рядом, я испытываю дискомфорт. Он ужасный человек, возможно, поэтому. Хотя интуиция подсказывает мне, что он еще хуже, чем я осознаю.

Натаниэль не поворачивается, чтобы посмотреть, как Атлас выходит из комнаты. Его взгляд вообще не отрывается от меня. Мне это совсем не нравится. Я хочу позвать Атласа, сказать ему, чтобы он оставался со мной. Не потому, что я не могу справиться с таким придурком, как Натаниэль, а потому, что я не хочу оставаться с ним наедине ни по какой причине. У меня руки чешутся погладить маленькую змейку — амулет на шее. Он никогда раньше меня не подводил. Моя бабушка подарила его моей маме, когда та была совсем маленькой. Он должен был скрыть ее Фурию. Когда умерла моя мама, ожерелье стало моим, и с тех пор я его ни разу не снимала. Я не знаю, какая магия нужна, чтобы скрыть чью — то истинную природу, знаю только, что это работа Богов. Может быть, когда — нибудь моя бабушка расскажет мне, как это было сделано.

Я сжимаю руку в кулак, чтобы не поддаться нервному тику. Я бы с удовольствием сказала Натаниэлю, чтобы он засунул свои требования себе в задницу, но сиюминутное удовольствие того не стоило. Я подражаю Кэт и складываю руки перед собой, выглядя скромной и безобидной. По крайней мере, я надеюсь, что это так воспринимается.

— Вам что — нибудь нужно? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал вежливо. Я отказываюсь называть его сэром, и я не думаю, что ему понравилось бы, если бы я называл его по имени.

Руки Натаниэля заложены за спину. Он приближается ко мне, его глаза блуждают по моему телу, как будто он оценивает меня. Он осматривает меня, как человек осматривает машину, которую собирается купить, и это его не впечатляет.

— До сих пор ты добивалась немалых успехов в игре.

Он ни о чем меня не спрашивал, поэтому я не отвечаю. Натаниэлю чуть за шестьдесят, но он не выглядит на свой возраст. Его пышные волосы и маленькие глазки очеловечивают его, но в нем есть злоба, которая разжигает мою Фурию. Возможно, отчасти это происходит от осознания того, что он натворил на этой территории, и слишком сложно отделить эти поступки от человека, стоящего передо мной. Или, может быть, он действительно прогнил до кончиков пальцев ног.

— Я слышал, что Аид тобой очень увлечен. — Он продолжает, как будто я ответила на его комментарий. — Интересно, как тебе удалось раздобыть камень из Подземного мира? Это, казалось бы, невыполнимая задача.

— Неужели? — Я знаю, что должна держать рот на замке, но это так трудно.

Натаниэль улыбается, но в этом нет ничего приятного. Сплошные острые углы и холод. — Забавная штука. Единственный способ попасть в Подземный мир — это быть мертвым.

Я наклоняю голову и изображаю неведение. — Вы хотите сказать, что Боги придумали нам испытание, которое было невозможно выполнить?

Мы с Натаниэлем смотрим друг на друга, сцепившись в противостоянии, в котором я не могу победить. В его глазах вспыхивает раздражение от моих слов. Позади меня раздается низкое гудение дрона, и я никогда еще не была так рада увидеть одну из этих чертовых машин. Взгляд Натаниэля скользит поверх моей головы, а затем возвращается ко мне, когда он улыбается чуть менее ядовито, чем раньше.

— Конечно, нет. В конце концов, ты выиграла, не так ли? Я просто хотел поздравить. Так что? Теперь у тебя две победы? Похоже, на тебя будут пристально смотреть.

Не сказав больше ни слова, Натаниэль выходит из комнаты. Его парадные туфли стучат по мраморному полу с каждым шагом, который он делает, удаляясь от меня.

Я не думаю, что его предупреждение относится к игре. Мне нужно быть осторожной.

После того, как мы вернулись в комплекс накануне вечером, Билли приказал нам сразу лечь спать, как детям. Втайне я испытала облегчение. Я не хотела ни с кем общаться. Грир продолжала бросать на меня подозрительные взгляды, а глаза Престона словно кинжалы вонзались мне в спину. И снова я спала, придвинув свой стол к двери, но я меньше беспокоилась о нападении Престона посреди ночи. Не потому, что я не думала, что он это сделает, а потому, что у него не так много людей, поддерживающих его. Я сожалею о смерти Тайсона, но он не был хорошим человеком. Возможно, при других обстоятельствах он мог бы быть порядочным. Я не встречала эту его сторону.

Когда Престон пробрался в мою комнату и избил меня, с ним были Тайсон, Джейд и Шафран. Теперь, когда Шафран тоже выбыла из игры, в дело вступят Престон и Джейд. С такими шансами я могу справиться. Это не значит, что я собираюсь оставить свою дверь широко открытой для любого, кто может ворваться в нее.

К счастью, я пережила эту ночь без необходимости кого — либо избивать.

В столовой тихо, когда я вхожу завтракать. Телевизор, установленный на стене, показывает кадры парада и беспорядков, которые произошли после него. Шесть жнецов и восемь стражников были серьезно ранены. Нет никаких упоминаний о ком — либо из обычных людей, составлявших большинство толпы. В нижней части экрана прокручивается информация о состоянии жнецов: оно стабильное. Затем кадры переходят к Натаниэлю, выступающему перед Святилищем Олимпа, прежде чем перейти к ряду храмов поменьше.