– Труби общую атаку! – приказал я, убедившись, что появившиеся из Ратанского прохода дирижабли стали набирать высоту. – Пора заканчивать представление!

День выдался ожидаемо тяжелым и неимоверно длинным, но никаких неприятных сюрпризов нам не принес. Катланы больше не стали испытывать судьбу: бежали за речку, а там уже на максимальных скоростях рванули на юг вместе со всем своим походным станом. Деморализованные фрадштадтцы только в центре попытались отстоять свои позиции, но сделать это без поддержки артиллерии оказалось сложно. Наша пехота без особых проблем выбила противника, после чего бегство воинства генерала Ричмонда стало повсеместным. Дело было сделано, фрадштадтская армия потерпела жесточайшее поражение и на ближайшее время перестала существовать как организованная сила.

Охранявшие зал заседаний гвардейцы затворили двери за последним покинувшим зал членом королевского совета, оставив внутри только короля Эдуарда и одного из его советников барона Альберта. Только сейчас из уст молодого монарха вырвался облегченный выдох – все эти многочасовые мероприятия с поиском оптимальных решений, устраивающих разные группы влияния, до сих пор давались бывшему герцогу Кемницкому с большим трудом. Но он старался, пытался вникать в суть каждого вопроса, делал выводы и учился, а главное – прислушивался к советам барона. Благо, что тот положением своим не злоупотреблял и о своей роли в восшествии на престол Эдуарда никогда не напоминал. Кроме того, таридийское происхождение барона оказалось огромным плюсом в его нынешней роли: все влиятельные фигуры относились к нему с подозрением и отказывались считать своим. Соответственно, высокое положение Альберта зависело исключительно от расположения короля, а потому сомневаться в его верности не приходилось.

– Вот видите, ваше величество, все вышло как нельзя лучше, – Эндрю Альберт с довольным видом откинулся на спинку кресла. – У Фрадштадтской Рунгазеи наконец-то будет новый губернатор. Причем влиятельные члены парламента и акционеры Рунгазейской колониальной компании это решение сами преподнесли вам на блюдечке с голубой каемочкой. А кроме того, герцог Бедфорд, доставлявший нам столько беспокойства своим высокомерным брюзжанием, очень удачно сгинул на поле боя. Замечу, что со стороны его гибель выглядит подозрительно именно в разрезе его личных неприязненных отношений с генералом Ричмондом.

– А не кажется ли вам, дорогой Эндрю, – король подошел к окну и с видимым удовольствием подставил лицо лучам полуденного солнца, – что это очень цинично: радоваться достижению нужного результата, если он является следствием страшного поражения фрадштадтской армии на поле боя?

– Увы, это действительно плохая новость. Однако хороший правитель должен уметь извлекать пользу даже из неудач. В данном случае ведь ты не отдавал генералу Ричмонду приказ атаковать таридийцев? – по взаимной договоренности, в отсутствие посторонних молодой король и его советник могли общаться по-простому, на «ты» и по имени.

– Так себе оправдание, – Эдуард нервно повел плечом, – у губернатора есть полномочия защищать территорию колонии, что Джеймс Ричмонд и делал.

– Не совсем так, – возразил Альберт, подняв для убедительности вверх указательный палец. – Ратанская долина официально не была включена в состав нашей колонии, несмотря на то, что там стоял сторожевой форт. Фактически Фрадштадт потерял в результате войны всего два-три десятка квадратных километров спорной территории. И заметь, что люди лорда Хаксли подтвердили факт переговоров, на которых князь Бодров пытался установить границу между владениями в Рунгазее Благословенных Островов и Таридии именно по Ратанскому проходу. То есть наш дражайший губернатор мог получить тот же результат без единого выстрела и напрасных смертей наших солдат! И направить всю свою неуемную энергию на другие дела. Давно пора отодвинуть на восток этих беспокойных катланов, бесцельно занимающих плодородные земли! И на юге можно было решить вопрос, восстановив поставку рабов на наши невольничьи рынки. Но вместо этого Ричмонд решил проучить таридийцев. Чудовищная самонадеянность, помноженная на такую же недальновидность, едва не стоившая самому генералу жизни!

– К северу от Ратанских гор тоже лежат хорошие земли, – король интенсивно потер руками виски, пытаясь прогнать усталость от долгого и нудного заседания королевского совета.

– Там не растет кофе и почти не растет табак, а проживающие на тех землях туземцы воинственны и непригодны для работы на плантациях, – отрезал советник, – то есть экономическая целесообразность для нас равняется нулю. Тем более на фоне больших проблем на юге и внутри колонии. Несмотря на это, Ричмонд решил поиграть в великого полководца! Воистину, нам нужно было придавать больше значения первым опасным сигналам из Нового Света об излишней самостоятельности губернатора!

– Да-да, и влиятельные колонисты жаловались, и газеты писали о злоупотреблениях полномочиями и финансовых махинациях генерала. Да и Тайная канцелярия много чего сообщила интересного.

Пользуясь тем, что монарх не смотрит в его сторону, барон самодовольно ухмыльнулся. Много месяцев он прилагал массу усилий, чтобы раскачать лодку под слишком энергичным губернатором крупнейшей фрадштадтской колонии, при этом старательно защищая того от нападок при дворе. В результате сейчас большинство членов королевского совета чуть ли не требовали лично от него поддержки отставки Ричмонда, считая, что он все равно продолжит противиться их стремлению сменить губернатора. А как можно противиться тому, к чему стремился? Бедные недалекие люди! Им даже невдомек, что граф Блэр, готовящийся получить новое назначение в Рунгазею, вовсе не их протеже, а тщательно подобранный, согласованный с Центром и умело подсунутый королевскому совету человек. Звезд с неба не хватает, но и не бездарь. Из влиятельной, но порядком обедневшей семьи, в меру исполнительный, но не самонадеянный. Будет держаться за свою должность изо всех сил, действовать по указке из метрополии и молиться на короля, которому обязан хлебным местом. А вот заниматься самодеятельностью не будет. И лезть на север, мешаясь под ногами у князя Бодрова, тоже не станет. По крайней мере – пока.

– Интересного – это еще мягко сказано, – барон не удержался и сокрушенно покачал головой, – человек уже откровенно набивал золотом свои карманы, наплевав на интересы Короны. Более того, я солидарен с Хаксли в том, что наш генерал совсем тронулся умом и всерьез подумывал о собственном королевстве! Приплачивал офицерам, покупая их лояльность лично ему, фактически организовал маленькую личную армию из наемников, высокопарно назвав их «охотниками за головами». Согласно докладам, этот сброд служил интересам государства, на самом же деле – занимался банальным разбоем и пополнял казну своего нанимателя. Про финансовые махинации и замашки абсолютного правителя я и вовсе молчу – в докладе Тайной канцелярии написано достаточно.

– И все же долгое время Джеймс Ричмонд был неплохим губернатором, – его величество ослабил шейный платок, после чего вернулся к столу, но сел не на свое место во главе стола, а напротив барона.

– Это бесспорно. Но ключевое слово в твоей фразе «долго». Я согласен с мнением, что чрезвычайно вредно кому бы то ни было занимать свою должность так долго. Даже самые лучшие люди привыкают к власти, начинают считать себя незаменимыми, а свое положение – само собой разумеющимся. Это вредно для государства.

– А как же король? – с усмешкой поинтересовался Эдуард. – Ему тоже вредно долго сидеть на троне?

– Долго сидеть вообще вредно, нужно больше двигаться, – рассмеялся Эндрю. – Но если серьезно, то вопрос очень правильный. Короля можно вывести за рамки этого правила, но только в том случае, если он находится как бы над процессом, правит, но не управляет. Только так ты получишь уникальную возможность быть соавтором всех успехов государства и в то же время дистанцироваться от неудач правительства. Если дела в королевстве идут хорошо – слава королю! Если плохо, то долой правительство и снова – слава королю!