– Это могут быть таридийцы, на которых умудрились напасть идиоты с «Виктории», – озабоченно пробормотал комендант, – пожалуй, нужно отправить письмо губернатору Ричмонду. Чужаков нужно срочно изгнать с юга материка, не хватало еще, чтобы они нам всю работорговлю разрушили!

– Поспеши с этим, Майкл, – согласился Джек, – потому что если они еще и пушки притащат из джунглей, то нас быстро раскатают в блин и отправлять губернатору письма будет некому!

В это самое время на возвышающийся посреди тропического леса холм поднялся Иван Андреев. Бросив беглый взгляд на еще хорошо видный в только начавших сгущаться сумерках фрадштадтский поселок на берегу океана, командующий эскадрой иронично обратился к обозревающему окрестности в бинокль поручику Силкину:

– Эпично выглядишь, Алешка!

– Издеваешься, капитан, – вяло отмахнулся тот, опуская бинокль и утирая пот со лба.

Из одежды на Силкине была лишь набедренная повязка да подобие юбки из пальмовых листьев, а вот ноги были обуты в легкие ботинки на мягкой подошве – слишком трудно оказалось пришельцам из далеких краев ходить босиком по местным джунглям. На лицо и тело Алексея гуирийские воины нанесли одним им понятные узоры, сквозь которые виднелась слишком белая для этих краев кожа. Двух месяцев, проведенных в жарком тропическом лесу, оказалось недостаточно для получения загара нужной кондиции. Да Иван вообще сомневался, что северяне способны сравняться смуглостью кожи с местными обитателями.

– Эта духота меня доконает, – пожаловался Алексей, снова утирая пот, – уже ведь практически голым бегаю, а ноги вообще словно в парилке! Нужно бы здесь пару лет пожить спокойно, может, тогда удастся приспособиться к условиям.

– Вот и поживешь, если выгоним отсюда островитян, – усмехнулся Андреев. – Совсем спокойно вряд ли получится, но подзагореть возможность будет.

– Добрый ты человек, Ваня, – устало улыбнулся в ответ Силкин, – прямо вот жалко, что сам дальше на юг пойдешь. Так бы вместе здесь позагорали.

– Ну, так дальше вряд ли холоднее станет. Тем более что впереди лето.

Вместо продолжения разговора поручик снова поднес к глазам бинокль, внимательно рассматривая подступы к Престону. Иван встал рядом и тоже прильнул к биноклю, после чего таридийские офицеры несколько минут молча обозревали окрестности. Конечно, у Андреева имелись свои соображения по поводу дальнейших действий, но Силкин успел поучаствовать во Второй Корбинской кампании, где князю Бодрову пришлось буквально наизнанку выворачиваться, чтобы исправить ошибки бездарного командующего, так что Алексей имел возможность на практике получить навык ведения мобильной войны малыми силами. Да и сам Князь Холод рекомендовал отдать сухопутные операции на откуп Силкину, значит, верил в его способности.

– Как ты думаешь, – спросил Андреев, опуская бинокль, – справимся с Престоном? Может, ограничиться тем, что они какое-то время не выползут на охоту?

– Из Ньюпорта все одно придет карательный отряд, так пусть лучше придет на пустое место. Без базы на берегу тяжело вести длительные кампании, – поручик опустил бинокль и, снова утерев пот, повернулся к Ивану. – Тридцать орудий на подходе, так что островитян мы прижучим абсолютно точно, даже не сомневайся. Завтра к вечеру последний фрадштадтец уберется отсюда на корабле или останется гнить в местной сырой земле.

Был всего лишь конец апреля, а солнце уже палило немилосердно. Я в тысячный раз обозвал себя болваном за то, что не сообразил озаботиться подходящим обмундированием для южных широт. Как-то все считал, что настоящий юг начинается за Ратанами. Однако же и эти земли, лежащие севернее Ратанских гор, тоже располагаются ближе к экватору, чем южное побережье Таридии.

Я стянул с головы треуголку, чтобы взъерошить пропитанные потом волосы. Черт возьми, можно же было хотя бы о шляпах подумать! А так, пожалуй, придется сооружать бандану из шейного платка, как некоторые солдаты уже и поступили.

Весь остаток зимы я упорно делал вид, что все устремления на будущий теплый сезон ограничиваются масштабной стройкой Соболевска да закреплением на побережье в районе Петровска. Думаю, что убедить в этом господина Самсонова удалось бы и так – не семи пядей во лбу оказался человечек. Но в конце концов я был вынужден согласиться с Сильяновым: слишком много времени проходит между отправлением шпионских донесений и получением реакции на них противника от нашей разведки в Ньюпорте. Не желал контрразведчик так долго оставаться в неведении и зависеть от работы смежников. Да и предложенный им план выглядел солидным и продуманным до мелочей.

В общем, Самсонова некоторое время усердно выслеживали, изучали его знакомства, связи, протоколировали каждый его шаг, каждое движение. После чего шпиона тихонько взяли, провели с ним душещипательную беседу с демонстрацией различных приспособлений пыточных камер и снова выпустили. Только теперь для спасения собственной шкуры фрадштадтскому агенту приходилось согласовывать все действия с представителем нашей контрразведки. Донесения свои он теперь писал под диктовку, а мы получили возможность не уповать на его несообразительность, а напрямую влиять на ситуацию. В результате Ньюпорт стал получать массу второсортной информации, но при этом ни слова о планах похода на юг.

То есть, начиная выдвижение в глубь хошонских земель, я был на сто процентов уверен, что для фрадштадтцев это станет полной неожиданностью и помешать мне они не смогут. Тем более что у генерала Ричмонда голова сейчас должна быть занята внутренними проблемами: там и взбудораженные Олстоном катланы, которые до сих пор никак не успокоятся, и похищенное в самом центре Ньюпорта какими-то «наглыми бандитами» армейское жалованье, и постоянные нападки на губернатора в прессе метрополии, и вызванное всем вышеназванным недовольство властей, вылившееся в скорый приезд высокопоставленного ревизора. А еще я очень надеюсь на успех миссии Андреева на юге континента, но и без того руководству Фрадштадтской Рунгазеи должно быть не до меня. Самое время разобраться с хошонами, так сказать, поставить точку в этом вопросе. Желательно бы сделать это мирным путем, ей-богу, так было бы лучше для всех.

Только вот пока не получается с этим воинственным туземным народом договориться по-хорошему, черт бы их побрал! В добрые намерения верить не желают, всюду ищут подвох. А если не обнаруживают его, так считают это твоей слабостью, которой непременно нужно воспользоваться.

Всю зиму мы партиями вывозили пленных хошонов в Петровск и отпускали в родные края с одной простой задачей – донести до верховных вождей своего народа мое желание провести с ними переговоры. Место и время встречи были назначены весьма условно, но по-другому в степи и нельзя, по крайней мере, пока. Однако вожди встречаться со мной явно не спешили. Более того, хошонская кавалерия уже второй день кружила вокруг моего двинувшегося в глубь материка отряда, что свидетельствовало о недобрых намерениях туземцев. Видимо, преподанный зимой урок не был усвоен, и вожди горят желанием взять реванш. Думают, что с пятью сотнями далеко углубившихся в степь солдат легко справятся? Что ж, пусть попробуют. Во-первых, они так и не уяснили, что пятьсот таридийцев даже в сравнении с тремя-четырьмя тысячами хошонов являются внушительной силой, а во-вторых, подстраховку никто не отменял.

На пятый день нашего путешествия в глубь континента туземцы решили было провести разведку боем, но мы очень быстро и четко поставили повозки в круг, соорудив гуляй-город, и ощетинились ружьями, легкими пушками и гранатометами. Так что вражеская кавалерия, покружив вокруг с полчаса на безопасном расстоянии, убралась в степь не солоно хлебавши.

К исходу недели отряд без дальнейших проблем добрался до берега озера, указанного на карте дона Диего как Скалистое. При виде нескольких десятков остроконечных скал, каменными истуканами торчащих из изумрудных вод водоема, вопросы о названии отпадали сами собой. Озеро было достаточно большим, чтобы противоположный его берег сливался с горизонтом на востоке и был едва виден на севере. Питали его воды небольшой речушки, бегущей со стороны Ратанских гор, и подземные родники, замеченные на мелководье глазастым Сашкой Иванниковым.